Ага, она родная. Причём однозначно офицерская. У рядовых пуговицы на шинелях латунные, тусклые и не блескучие из-за патины. А эта почти вся сияла позолотой, как начищенный самовар.
Но самое интересное, пуговица вовсе даже не армейской была. Два скрещенных топора, изображённые на лицевой стороне, явно на то указывали.
— Господа, — сунув находку в карман, обратился я к своим спутникам, всё ещё выслушивающим нытьё каптенармуса, — нам необходимо срочно посетить пожарное управление.
— Уже? Так скоро? — первым отреагировал комиссар-поручик.
— Ты ведь, братец, склад ещё хотел осмотреть, — поддержал тайногвардейца Тимон.
— Всё, что мне нужно было, я уже увидел и нашёл, — пояснил я приятелю. — Судя по пепелищу, тут ничего кроме снаряжения и не было. Ни техники, ни оружия с боеприпасами. Не так ли, господин поручик?
— Ежели точнее быть, — с некоторой опаской воззрился на меня Скряжко, — то ещё из продовольствия кое-что. Мука, зерно овсяное, ржаное да пшеничное, ещё кое-какие крупы. Но из оружия, никак нет, не имелось ничего. Арсеналы не по моей части будут.
— Непорядок, — возмутился вдруг Тимон. — Как это так, продукты и снаряжение в одном помещении? Крысы ведь из-за одного и другое попортить могут.
Похоже, мой друг решил вспомнить, что по легенде комитета он как раз инспекцией складов и должен заниматься.
— Так не хватает, твоё высокочинство, помещений на всё, — виновато развёл руками каптенармус. — Выкручиваемся, как можем.
— Веди нас уже, поручик, к пожарным, — оборвал я оправдания Скряжко. — Потом, значится, будем со всем остальным разбираться.
Каптенармус как-то очень уж неохотно повёл нас прочь от склада, а меня, поймав за рукав, попридержал Вдырко:
— Постой, брат. Ты с какой целью к огнеборцам нас ведёшь? Неужто, вон, в иных местах срочных дел не найдётся?
Мы немного приотстали от орков Варгонсо и Тимона со Скряжко, и я терпеливо пояснил:
— Я, господин комиссар-поручик, твою же версию отрабатываю. Ты сам сказал, что тут связь с нашим делом может обнаружиться. Вот я и хочу выяснить, кому найденная мной улика принадлежит. Смотри, — предъявил тайногвардейцу пуговицу, — она без всяких сомнений с шинели пожарного. Видишь, эмблема какая?
— И что? — скривился недоверчиво гном. — Может, это не та пуговица. Мало ли, кто из огнеборцев мог пуговицы лишиться? Оторвал, вон, впопыхах да не заметил. Эка невидаль на пожаре.
— Так офицерская пуговица-то! — отказываться от свих предположений я не собирался. — Где ты видел, чтобы в тушении пожара офицер участвовал, да так активно, что аж пуговицы терять начал? Даже если бы таковой и прибыл с командой на вызов, то стоял бы в сторонке да командовал с безопасного расстояния. А я пуговицу буквально в метре от входа нашёл.
— Он, вон, мог и после пожара туда подойти, — пожал плечами Вдырко.
— Мог, — согласился я. — Но только пуговицу оторвать уже повода не было бы. Да и вот с этого края пуговицы, смотри, разводы цветные, как от температуры высокой. Выходит, что до пожара её потеряли.
— Считаешь, значится, офицер-огнеборец часового убил? — задумался тайногвардеец. — Неужто, эльфам продался? Десять шкур с подлеца спущу, коли правда то окажется.
Так и пыхтел себе злобно под нос всю оставшуюся дорогу до пожарной части. А там, как только мы всей толпой дружно в помещение ввалились, я, спутников опередив, двинул прямиком к каморке начальника.
Небольшой и весьма скромненький кабинет у того оказался: стол, стул, хлипкий стеллажик с картонными папками да большая карта города на стене.
— Чего надо? — весьма недружелюбно воззрился на меня абсолютно лысый гном, до этого что-то размашисто карябавший пером на бумаге. — Почему без разрешения?
Колоритный тип: роскошная окладистая борода, брови тёмными кустистыми зарослями, нос хищным орлиным клювом.
И он явно не обрадовался наглецу, посмевшему отвлечь его от дел.
— А мне оно без надобности, — сухо парировал я, тщательно оглядывая висевшую на крючке у входа шинель с бранд-майорскими пагонами.
Увы, все пуговицы были на месте.
— Ты кто такой?! — рассержено рявкнул пожарный, поднимаясь из-за стола и очевидно собираясь вышвырнуть меня обратно за дверь.
— Это со мной, — вальяжно махнул рукой Вдырко, входящий в этот миг в кабинет. — Изволь не голосить, майор. Мы ж, вон, не на плацу.
Последним в дверь скромно протиснулся Тимон. Для остальных в тесном кабинете места уже не нашлось.
— С кем имею честь? — нахмурил густые брови пожарный, впечатлившись таким набором посетителей и послушно снизив тон. — По какому делу будете, господа?
Вдырко вопросительно глянул на меня.
— Это не он, — мотнул я головой в ответ.
Вдырко слегка разочарованно покривился и вновь повернулся к бранд-майору:
— Тайная гвардия. Комиссар-поручик Вдырко к твоим услугам. Эти, — небрежно кивнул он в нашу с Тимоном сторону, — как я и сказал, со мной. Мне, значится, нужен полный список твоих офицеров, майор. Кстати, ты сам так и не представился.
Вдырко шагнул к письменному столу и, оперевшись на него руками, выжидательно замер напротив малость подзависшего пожарного.
— Прошу меня извинить, смутился неожиданным визитом, — наконец тряхнул тот бородой. — Начальник брандмастерской команды бранд-майор Бортник к твоим услугам.
— Так что же тебя, Бортник, смутило? — чуть склонив голову с иезуитским коварством поинтересовался Вдырко. — Неужто, вон, вину какую за собой знаешь да скрыть от нас пытаешься?
— Не знаю, о чём ты, — голос бранд-майора был твёрд. — Нет за мной вины.
— Это мы, вон, ещё посмотрим, — ухмыльнулся тайногвардеец. — Ну, где же список, майор?
— Да на кой тебе список-то? — развёл руками пожарный. — Город у нас небольшой. Команда моя числом столь мала, что офицеров всего трое и будет. Да и то вместе со мною.
— И где, вон, остальные два?
— Лейтенант Шкряба в дежурке, — без заминки выдал майор. — А Шаболко после ночной смены отсыпается.
— Давай сюда обоих, да побыстрее, — скомандовал Вдырко и обернулся к Тимону: — Предупреди там, вон, своих, чтобы готовы были любого под арест взять.
— Вы в чём-то обвиняете моих подчинённых? — бранд-майор, набычившись, глянул исподлобья на тайногвардейца. — К чему такие строгости?
— Один из твоих офицеров, — снизошёл до ответа Вдырко, — подозревается, самое малое, в убийстве часового. А возможно, и в сговоре с противником. И если таковое подтвердится, я, значится, имею право казнить его на месте. А тебя, вон, под трибунал отправить, как раззяву, сию измену проморгавшего.
— Чего вызывал, командир? — заявился первым молодой лейтенант с совсем короткой ещё светло-рыжей бородой. — И чего у нас в расположении орки толпятся?
— По всей форме давай, — угрюмо рыкнул на него Бортник. — Не видишь, гости у нас?
Окинув быстрым взглядом всю нашу компанию и одёрнув гимнастёрку, собравшуюся складками под ремнём, мальчишка чётким движением поднёс ладонь к козырьку фуражки, щёлкнул каблуками ботинок и звонко проорал:
— Старший смены бранд-лейтенант Шкряба прибыл по твоему приказу!
Шнуровка на ботинках была та самая, необычная. Нигде такую ещё не встречал. Да тут и вовсе народ всё чаще в сапогах по снегу рассекает.
— Где твоя шинель? — не стал разводить политесы Вдырко. — Сюда неси.
И пальцем указал Тимону, чтобы тот проследил за молодым лейтенантом, не дав тому удрать или выкинуть другой какой фортель.
Пока они ходили, появился и второй лейтенант. Этот в кабинете начальника чувствовал себя ещё более вольготно. Зашёл с накинутой на плечи шинелью и без обязательной к ношению даже в казарме фуражки. Уже не юнец — борода лопатой, морда кирпичом. И явно спросонья, поскольку вид довольно помятый и взъерошенный. Голос хриплый, будто пропитый и прокуренный:
— Бранд-лейтенант Шаболко, твоё высокочинство. Что за спешка? Вроде не тревога. За каким ладом разбудить приказал?
Ботинки у этого пожарного оказались точно с такой же шнуровкой, как и у умчавшегося прочь мальчишки. Мода у них, что ли, такая? Надо будет на обувь майора глянуть. И у него поди шнурки так же хитро заплетены. Выходит, не улика это ни разу.
