Тут же из тела муравья высвобождается топливная Атрибутика. Ден всасывает её, подрагивает, чувствуя прилив сил, и тут же начинает носиться вокруг меня кругами, возбуждённый, довольный. Настоящий берсерк!
На пороге появляется дружинник. Удивляется картине перед собой — разнесённая песочница, павший эхомуравей Порядка и эхопаук, скачущий вокруг меня. Затем сообщает:
— Ирина Дмитриевна, прибыли жандармы по поводу происшествия на заводе ЖБИ.
Мама сразу становится серьезной:
— Хорошо. Позовите на встречу Ефрема.
Я тут же вскидываю руку:
— Я тоже хочу!
Мама бросает на меня удивленный взгляд:
— Хорошо, Слава, пошли.
В этот момент Ксюня тянется ко мне, ловит за край футболки. Молчит, но всё понятно. Не хочет отпускать.
Я наклоняюсь к ней, улыбаюсь:
— Ден будет тебя охланять, ти не бойся.
Девочка хлопает глазками, потом кивает. Подходит к пауку-булыжнику, садится, хлопает его по спине. Ден довольно шевелит лапами и прижимается к ней, принимая ответственность.
Мы с мамой идем в дом. Ефрем догоняет в коридоре.
В гостиной уже ждут двое жандармов. Одеты не в форму, а в строгие тёмные сюртуки — значит, имеют право на вольности, в Третьем отделении, видимо, можно.
Один из них делает шаг вперёд и представляется:
— Ваша Светлость Ирина Дмитриевна, здравствуйте! Третье отделение жандармерии. Титулярные советники Васильев Василий Васильевич и Степанов Степан Степанович.
— Добрый день, господа жандармы, — кивает мама. — Это мой сын княжич Вячеслав Светозарович, а это дружинник Ефрем Ефремович. Чем можем вам помочь?
— Мы расследуем инцидент на заводе ЖБИ и занимаемся поиском соучастников ограбления Царского банка.
— Как понимаю, именно Бережков грабил Царский банк, и он мертв.
— Вы правы, но есть еще его подельники: бывшие дружинники графа Воронцовского, которые сейчас в розыске. Они крайне опасны, их необходимо задержать. Мы полагаем, что вы могли бы нам помочь.
Княгиня кивает, её голос спокоен.
— Конечно, этих мерзавцев нужно поймать. Какая помощь требуется от меня?
Васильев вдруг бросает на меня быстрый, оценивающий взгляд, прежде чем ответить:
— Ваши дети столкнулись с преступниками вплотную, Ирина Дмитриевна. Они видели больше, чем кто-либо другой — лица, номера машин, другие детали, которые могут помочь розыску… Любая мелочь может оказаться важной. Нам нужно полностью просмотреть их воспоминания за тот день.
— Просмотреть воспоминания? — недоумевает княгиня.
— Именно. — Васильев хмуро кивает. — Наш менталист очень деликатно просмотрит нужный участок памяти, только в этот день, не дальше. Родовые секреты не затронет.
Княгиня хмурится, морщит лоб.
— Это неприемлемо. Моим детям нет и двух лет. В таком возрасте ментальное проникновение нанесёт вред.
Васильев понимающе кивает, но в его взгляде нет уступчивости.
— Риск минимален, Ваша Светлость. Наш менталист — один из лучших, самый опытный. Он уже проводил сканирование несовершеннолетних.
Мама твёрдо:
— Я отказываюсь. Я не позволю вторгаться в сознание моего сына без веских оснований. Ментальное сканирование — это не просто допрос, это вмешательство в сознание, которое может оставить последствия. Разум моего сына — не игрушка для ваших экспериментов.
— Но… — жандарм делает паузу, внимательно смотрит на княгиню. — Если вы откажетесь добровольно, нам придётся запрашивать ордер.
Княгиня сжимает губы, её голос звучит жёстко:
— Значит, детей не пожалеете?
— К сожалению, Ваша Светлость, мы должны найти подельников Бережкова. Никто не смеет грабить Царский банк и жить спокойно. Это слишком опасный прецедент, и мы его не допустим. Но чем больше проходит времени, тем сложнее будет поймать мерзавцев. Поэтому мы надеемся, что вы дадите добровольное разрешение, не дожидаясь ордера.
Я поднимаю голову и спокойно говорю:
— Господа жандалмы, я согласен на сканилование.
Мама оборачивается ко мне, в глазах удивление и тревога.
— Слава, ты что?
Смотрю прямо на Васильева:
— Но только меня будете сканиловать. Ксюню Тимофеевну не тлонете. Ни под каким пледлогом. Иначе — идите за олделом.
Васильев и Степанов переглядываются. Видно, что перспектива выбивать ордер на сканирование княжеской семьи их совсем не радует. Это процесс долгий, сложный — судья не подпишет его с наскоку, а если еще и мама подаст жалобу в нужные инстанции, скандал обеспечен. Репутационные риски для Третьего отделения огромные, да и к тому моменту, когда бюрократическая машина провернётся, весь смысл процедуры может просто пропасть.
Я вижу их сомнения и давлю дальше:
— И ещё условие. Сканилование пловедёте в нашем доме. Здесь.
Я заранее всё продумал. Родовая сеть усилит мою ментальную защиту, родные стены помогут ограничить менталиста. Если профайлер вдруг сунется туда, куда не следует — я это почувствую, а в домашних условиях у меня будет куда больше способов дать щелчок ему по мозгам. У меня есть приёмы против ментального вмешательства, и здесь они будут вдвойне эффективны.
— Ваша Светлость? — жандармы смотрят на княгиню.
— Вы слышали моего сына… — вздыхает мама.
Васильев несколько секунд раздумывает, потом коротко кивает:
— Хорошо. Сегодня же вечером привезём профайлера.
* * *
Главная усадьба Опасновых, фронтир Рязанского Ареала
Княгиня, едва приехав, стоит у окна, скрестив руки на груди, её взгляд скользит по вечернему саду, но мысли явно где-то далеко от этой картины.
— Это недопустимо, Захар Глебович! — её голос звякает холодным металлом, нотки жёсткие, отточенные. — Княжеского сына, которому всего два года, допрашивает жандармский менталист? Просто так, потому что Третьему отделению вдруг захотелось? Это уже переходит все границы! Слава, конечно, подставил себя под огонь, чтобы эти стервецы не трогали Ксюню, но у меня чешется горло послать их восвояси!
Наместник Захар спокойно кивает.
— Понимаю ваше раздражение, Ирина Дмитриевна. Мы, конечно, можем запретить жандармам. Заставить бегать за ордером, топить их в бумажной волоките, носить запросы по инстанциям. Это затянет дело на две недели, а то и больше.
Он делает небольшую паузу, выдыхает, прежде чем продолжить:
— Но тогда мы поссоримся с Третьим отделением. А они злопамятные.
— И что с того? — бросает Ирина Опаснова.
— Я предлагаю разрешить, — говорит Захар, тщательно подбирая слова. — Но только под нашим контролем. Пусть за процессом наблюдает наш менталист — опытный, проверенный. Хромов Егор. Он справится и не позволит жандармам заглянуть туда, куда не следует. Это наша гарантия.
Княгиня резко разворачивается.
— Захар, как такое можно допустить⁈ Сканировать ребёнка⁈ Это опасно, это вредно для его психики!
Захар выдерживает взгляд княгини с привычной невозмутимостью.
— Это же княжич Слава, Ирина Дмитриевна. Он далеко не обычный ребёнок. У него крепкая, стойкая психика. Вспомните, что он вытворял в детсаду на День Нептуна? Что сделал со сглотнем? Это уму непостижимо! Он справится с процедурой без труда. Я в этом не сомневаюсь.
Она сжимает губы, но молчит. Лёгкий порыв ветра шевелит шторы.
Захар окончательно расставляет точки над «и»:
— В иной ситуации, Ирина Дмитриевна, я был бы полностью на вашей стороне. Ни за что не позволил бы Третьему отделению своевольничать. Но княжич Слава уникален. Его психологическая защита не слабее, чем у взрослого.
— Ладно, — вздыхает Ирина. На самом деле она была против. Но раз сын согласился, а наместник его поддержал, то княгиня не собиралась возражать. — Я надеюсь, ваш Хромов не подведет.
* * *
Сижу у себя в детской, лениво листаю список танков, что прислали из «Юсупов Медиа». Пробегаю взглядом по ТТХ, и чем дальше, тем больше хочется закатить глаза.
Управлять таким ребёнку будет адом.
Современные, мощные, напичканные технологиями — но жрут сил, как бешеные. Не всякий взрослый сядет и поведёт, не говоря уже обо мне в текущем состоянии.
