— Видишь⁈ Пью только витамины! — гордо сообщает бывшая Соколовая, едва не плеская мне в лицо густо-зелёным коктейлем. — Ни грамма ускорителя беременности! И никаких пестицидов, между прочим!
Запах у напитка — как у свежескошенной газонной травы. Неудивительно, что Светка пришла хвастаться. Пить такое — уже подвиг.
Следом заходит Камила:
— Я слежу за ее питанием, не волнуйся, — сообщает брюнетка по мыслеречи.
Киваю. И тут же смотрю на Камилу чуть внимательнее:
— Ками, ты уже сказала отцу, что ваш род происходит от иномирян с Фимискиры?
Она качает головой:
— Нет. Я пока не получила разрешения от мужа.
Ответ радует. Умница. Горжусь ею.
— Думаю, можешь сказать Альберту Игоревичу, но не по телефону, а лично. От Енеревых скрывать не стоит. Это часть их прошлого. На их месте мне бы хотелось знать, кто мои предки.
— Тогда я поеду в Будовск, как только ты уедешь, — кивает Камила. — Просто хочу побыть с тобой подольше.
— Подлиза, — фыркает Светка, продолжая висеть у меня на шее.
Позже, направляясь к Морозовым, беру Камилу с собой. Раз уж хочет быть рядом — пусть будет. Заодно и по гостям повожу.
Маша встречает нас на пороге с широкой улыбкой, сразу берёт быка за рога:
— Данила, как думаешь, подойдёт выбранное место для нашей свадьбы?
— Без понятия, что за место, Маш, — честно отвечаю, не заморачиваясь. — Я в эти детали не вникал.
— Ну, тогда я поговорю с Камилой, — отвечает она бодро, ничуть не расстроившись.
Хорошо, что Маша относится с пониманием. Я и не пытаюсь изображать смущение — не до того. Свадьба, конечно, важна, но куда важнее удержать на плаву разрастающийся род. Столько в нем ртов, а я у них один поставщик: и власти, и денег, и безопасности.
Маша с Камилой уходят обсуждать свадьбу, а я направляюсь к князю Морозову. Встречаюсь с Юрием Михайловичем, и разговор сразу идёт на языке больших цифр и внутренних ресурсов. Когда наши кланы сблизятся, придётся совместно осваивать и сферы влияния, и рынок, и взаимодействие родов.
Обсуждаем, кого из топ-менеджеров куда ставить, как распределять зоны ответственности.
Я, не стесняясь, сгружаю на Киру почти всю операционку. Эх, слишком многое на ней держится. Будь у меня возможность — я бы её уже давно клонировал.
* * *
Следующая остановка — «Лубянка». К Красному Владу захожу без церемоний, но не без приветствия.
— Здравия желаю, Владислав Владимирович.
— Взаимно, Данила Степанович.
Тянуть смысла не вижу.
— Встретил я на шестом уровне Астрала интересного Демона. Очень огромного. Энергетическая гора размером с реальную. Еле ноги унес. Насколько знаю, Боги Астрала глубины не покидают вообще никогда, но когда я его увидел — подумал, что произошло исключение из правил.
Владислав нахмурился. Его лоб пошёл складками.
— Ты не думаешь, Данила, что гомункулы из Обители Мучения — это были пешки Горы?
— Пешки, но не Горы, — поправляю. — Они плясали под дудку Короля Теней. А вот он, возможно, уже давно служит Горе.
Проблема серьёзная, но пусть теперь Владислав Владимирович напрягает своих телепатов. Не мне же одному всё время голову ломать.
* * *
Возвращаюсь в усадьбу. На пороге меня уже ждут Красивая и приехавшая из отцовской усадьбы Настя. Пора отправляться исполнять поручение Багрового, и боевых спутниц я собрал заранее.
Через портальный камень перемещаюсь с ними в Молодильный Сад. Одновременно в Невинск вылетает самолёт — для внешних наблюдателей будто бы я отправился в главную резиденцию.
Нас переносит прямо в лагерь тавров, где палатки хлопают на ветру. Навстречу выходит Дед Дасар с мятой сигарой в зубах и ухмылкой до ушей:
— Шеф! — хохочет он. — Добро пожаловать обратно в полевую пыль!
— Встречу с Бумбой устроил?
— Конечно. Сейчас подойдёт.
И точно — через пару минут на поляну из-за шатров выходит вожак-тролль, больше похожий на обвал. Мускулы — как бетонные блоки, челюсть — словно для перекусывания кабелей. За ним стоят ещё тролли.
— Эй, Бумба, привет, — говорю, подходя к деревьям и хлопая по стволу. — Теперь будем вместе защищать этот Сад.
С рёвом Бумба кидается на меня.
Резкий взмах кулака — словно удар молота по земле. Я едва успеваю шагнуть в сторону. Глина взрывается у меня за спиной. Он меня не знает, а я трогаю деревья, которые он охраняет — вот и взбесился.
Поднимаю руку — из земли вырываются лианы. Обвивают Бумбе ноги, спутывают, тянут вниз. Он пытается вырваться, но поздно: ему в корпус прилетает Каменный Град, и он с глухим рёвом заваливается набок. Камни засыпают его по грудь.
Я подхожу без спешки. Щёлкаю его по лбу ощутимо. Смотрю ему в глаза:
— Бумба, я тебя не убил — а мог ведь. Ну что, будем работать вместе?
Он дышит, как меха, но в глазах больше нет бешенства. Всё. Признал меня союзником по защите Сада.
Я отряхиваю руки, разминаю пальцы. Работа с крупными формами завершена.
— Теперь пора к дроу. Пограничные лорды давно хотят со мной встретиться.
Глава 10
Ресторан «Лопухи», Москва
Пятые сутки Семибоярщина в полном составе не просыхает. С утра до вечера — в ресторане «Лопухи», давно закрытом для обычных клиентов, — теперь лишь доносятся звуки опрокидываемых стопок.
Казалось бы, поводов для тоски у бояр нет. Ещё недавно их чествовали как героев. Именно они, бок о бок с графом Данилой Вещим-Филиновым, разбили гомункулов в Антарктиде. Имена бояр звучали в царской речи, мелькали в эфирах «Новостного Льва», за них поднимали бокалы на балах. А они всё равно напиваются до беспамятства.
Ибо публичная хвала сопровождается разорением. Междуречье — со всеми доходами, предприятиями и землями — окончательно перешло под контроль рода Вещих-Филиновых. Вся война, с её затратами на бронетехнику, снаряды и выжженные артиллерийские стволы, выжгла ресурсы бояр едва ли не до последней заначки. До банкротства, конечно, не дошло, но и поводов для радости не осталось. Единственным утешением стало то, что Филинов великодушно не стал обвинять их в сговоре с Демоном Паскевичем-младшим.
Бояре вышли из войны без трофеев. Политическое влияние — в прошлом. Царь больше не считал их значимыми фигурами.
Дверь ресторана скрипит, словно тоже пьяна. В полупустой зал неспешно входит князь Степан Паскевич. Он окидывает помещение цепким, прицельным взглядом, прищуривается на единственную компанию у дальнего угла и громко бросает:
— Так вы всё ещё пьёте, что ли⁈
Бояре всё так же опрокидывают в себя водку. Только клацает зубами лысый Шереметьев — у него от очередного подкинутого уисосика развилась нервная чесотка. Трубецкой не поднимает головы, только хмуро бурчит:
— Зачем явился, Степан Алексеевич?
— Встречу я тут назначал, между прочим, — сухо отзывается Паскевич, подходя ближе. — Ваш ресторан раньше был символ силы. Теперь — яма для нытиков.
Мстиславский еле отрывается от рюмки, глядит мутным взглядом и, путая слова, выговаривает:
— Ну, тогда… выпьем… за встречу.
Но князь Паскевич лишь морщится.
— Я пришёл не пить, — отчеканивает он. — Я пришёл мстить мальчишке, который опозорил мой род, раздавил нас как вшей и угробил моего сына. Пусть тот и был одержим Демоном — но это был мой сын.
Он обводит взглядом притихших бояр:
— А вы что, сдались? Предприятия, земли — всё отдали Филинову. Даже не попытались бороться. Где ваша честь, бояре?
Трубецкой откидывается на спинку, усмехается криво, по-боярски, но без прежней бравады:
— Думаешь, нам нравится текущее положение? Да мы и сами не рады. Но Филинов всё время оказывается на шаг впереди. Чёрт бы его побрал. Шереметьев полысел — всему виной уисосики под подушкой. Хлестаков исхудал до костей — постаралось подброшенное слабительное в утренний кофе. А Мстиславский так и вовсе сел на противопехотную мину, которую сам же и хотел подбросить Филинову.
