Контур забвения (СИ) - Уленгов Юрий

Что за фигня?

Я привычно покосился туда, где на краю видимой зоны висела карта с маршрутом, и выругался. Карты не было. Маршрута, соответственно, тоже. Твою мать… Что за ерунда творится?

Грудь сдавило. Я остановился отдышаться — и тут же увидел, как за груду битого кирпича слева от меня шмыгнула темная, стремительная тень. Твою мать… Вот только неожиданных встреч мне сейчас не хватало!

Чисто машинально, чтобы успокоиться, я активировал клинок… Но имплант не сработал. Какого… Новая попытка — то же самое. Да ну мать твою! Я попробовал снова вызвать интерфейс — тщетно. Ни тактической сетки, ни подсветки маршрута. Ничего.

— Отлично, — прошептал я. — Просто зашибись…

Кажется, с этой местностью явно что-то не так. Вернуться? Мысль возникла и почти сразу же исчезла — назад идти было дольше. А времени и сил — все меньше. Надо просто пройти. Насколько я помнил карту, мне тут идти-то осталось минут двадцать, не больше. Еще немного — и я у станции. Главное не сдохнуть до этого времени…

Я сжал топор. Железо вдруг показалось тяжелее, чем обычно. Руки налились свинцом. Воздух стал густым, липким, как гель. Я кашлянул — в горле першило, на языке появился горький привкус.

Каждый шаг давался с усилием. Будто кто-то пил из меня силы — медленно, мучительно, с удовольствием. Земля под ногами словно выдавливала из меня энергию. Песок цеплялся за ботинки, не отпуская. Бетон хрустел под подошвой, как сухие кости…

Новая тень.

Она скользнула в отдалении между остовами грузовых контейнеров. Еще одна — у перевернутого бульдозера. Я замер.

Тени не имели формы. Не было ни лап, ни глаз, ни хвостов. Только движение, и ощущение — как будто за мной наблюдают. Ждут. Жаждут. Я поднял топор. Лезвие дрожало в руке.

Мир вокруг расплывался. Тени становились гуще. Сердце колотилось, словно пытаясь вырваться из груди. Я сделал еще один шаг — и… упал.

Тело отказалось слушаться. Колени подломились. Земля подо мной пошатнулась, как палуба во время шторма. Грудь сдавило. Тишина стала звенящей. В ушах — гул, будто стоишь у самого края огромной пропасти. В глазах потемнело.

Последнее, что я услышал, прежде чем всё провалилось в серую тьму, был слабый шорох. И кто-то, очень близко, будто что-то шепнул.

Вот только слов было не разобрать.

Вспышка.

Косые струи ливня бьют по лицу наотмашь. Я, не замечая потоков воды, иду вперед по темному переулку. В руке — пистолет.

В отдалении, у решетки, перегораживающей переулок, лежит человек. Вода под ним темнеет, собирается в густую лужу… Лужа — темно-красного цвета. Это кровь.

Я пинком переворачиваю человека на спину.

— Где файлы?

Мужчина стонет, закрывает лицо руками.

— Вы не понимаете! Это… Это нельзя использовать! Опасность слишком…

Я бью его носком ботинка в бок, туда, где темнеет рана. Тот вскрикивает, сует руку в карман, протягивает руку. На ладони — накопитель. Я наклоняюсь и забираю пластиковый прямоугольник.

— Спасибо за сотрудничество!

Рука с пистолетом поднимается. Выстрел.

Что за дерьмо?

Застонав, я попытался подняться. Не вышло. Тогда, вцепившись в топор, как в последнюю надежду, я пополз.

Странно. По времени должно было рассветать, но у меня сложилось впечатление, что мгла стала еще плотнее. Она давила на глаза, давила на уши, давила на мозг… Казалось, что сама жизнь вытекала из меня тонкой струйкой. И с каждой каплей сил оставалось все меньше.

На тело я наткнулся метров через двадцать. Некто в темном камуфляже лежал ничком, ткнувшись лицом в землю. Рядом — рюкзак, какое-то оружие… Однако я не видел ничего, кроме одной детали: фляга. На поясе у мертвеца висела фляга. Тратя последние силы, я сорвал ее, трясущимися руками открутил крышку… О-о-о, нектар… Спасибо тебе, неизвестный… Как же хорошо…

Вспышка.

Коридор из черного стекла заканчивается дверью с напдисью.

«CORE ACCESS. Уровень допуска: НУЛЕВОЙ».

Система сканирует лицо, сетчатку, имплант.

Голос:

— Доступ разрешен.

Дверь отъезжает в сторону, и по глазам бьет свет. Яркий, белый, выжигающий глаза. Он делает шаг вперед, и…

…звук. Словно сквозь вату. Сквозь бетон. Сквозь небытие.

— Что, сынок, плохо тебе, а?

Я застонал, пытаясь открыть глаза. Картинка плыла и рябила. Но лицо… да, лицо над собой я все же увидел. Уф. Вот это меня глючит…

Мужик. Лет под шестьдесят. Здоровый, жилистый, с квадратной челюстью и ясными глазами. Короткая, военная стрижка, потасканный охотничьий камуфляж. На поясе — патронташ, за спиной — двустволка, классическая, как из старых фильмов.

— Эй, — продолжил он, — не лежи. Место здесь, знаешь ли, нехорошее. Не для человека. Вставай.

Он протянул руку. Я посмотрел на нее со скепсисом… и все-таки ухватился. Мозг протестовал, кричал, что все это ненормально, подозрительно, выбивается из логики. Но тело слушалось его хуже, чем этого незнакомца.

Да и что нормального я вообще за последнее время видел?

— Спасибо, — прохрипел я.

Ноги дрожали. Голова кружилась. Но стоять я мог. Пока.

— Далеко ли идешь, сынок? — спросил охотник. Голос у него был ровный, спокойный. Будто мы стояли где-нибудь в лесу, на опушке, а не в странной зоне, где отрубаются импланты и с ума сходят даже крысы.

— Да нет, — сказал я. — Тут недалеко. До Сходненской ГЭС бы дойти. Там у меня… дело.

Не знаю, почему, но я вдруг почувствовал к мужику какое-то расположение. Настолько, что выложил первому встречному, да еще и такому подозрительному, свой маршрут и точку назначения.

Мужик кивнул.

— Знаю я ту дорогу. Пойдем, провожу. Коротким путем выведу. А то тут и заблудиться недолго.

Я кивнул. Возможно, это было странно, но… А какие варианты у меня были? Остаться здесь и тихо сдохнуть?

Мы пошли. Он — впереди, широкими, уверенными шагами. Я — следом, пытаясь не сбиваться с темпа.

— Не голодный ли ты, сынок? — вдруг спросил он. — Гляжу, дрожишь весь.

Я усмехнулся. Голодный ли я? Да я крыс готов ловить и лопать! Пока крутилась вся эта канитель с сетниками, Серым и Лисой, риперами, Бастионом — мне было как-то не до еды. А вот когда закончилась… Одним адреналином сыт не будешь.

— Голодный, — признался я. — Уже давно ничего не ел.

— Ну, тогда так, — сказал мужик, не оборачиваясь. — Сначала ко мне зайдём. Накормлю тебя. А уж потом к станции. Все одно мимо пойдем.

Еда… Звучало чертовски заманчиво.

— Ну, давай, — сказал я. — Только недолго, ладно? — почему-то у меня не было абсолютно никакого чувства опасности. Как будто сто лет мужика знаю. Как будто… Не старый друг, а… Не знаю. Друг бати, вот. Самое точное определение. В годах, умудренный опытом, помнит, как тебя на руках держал…

— Быстро, — кивнул он. — Сварганим чуток — и в путь.

Мы свернули с тропы. И я вдруг понял: я не чувствую, куда мы идем. Ни направления, ни расстояния, ни даже времени. Все вокруг будто замерло. И только мужик этот шагал впереди, не сбиваясь с маршрута. Уверенно и быстро.

Дичь какая-то.

Мы свернули к реке.

Я сразу ощутил перемену: воздух стал гуще, пахнуло водой, травой и чем-то… далеким. Там, где промзона заканчивалась и начиналась природа будто проходила граница. Но не просто ландшафтная. Что-то другое. Как будто шагнул в мир, где все работает по иным правилам.

Между двумя сухими ивами, прямо на берегу, стояла палатка — старая, брезентовая, с прогнутой дугой и закопченными стенками. Рядом горел костер. Настоящий. Не электронагреватель, не инфракрасная плитка, а огонь — живой, трескучий, теплый. Над ним покачивался котелок, из которого шел ароматный пар.

Запах был такой, что желудок скрутило от предвкушения. Что-то наваристое. С мясом. О, боги! Полцарства за кусок мяса!

— Вот и пришли, — сказал мужик. — Вот и дома…

Из-за палатки выскочила собака — здоровенная, черная, с подпалинами, породы не разберешь. Смесь овчарки с чем-то степным. Глаза — умные. Радостно залаяла, вильнула хвостом и ткнулась хозяину в бок.