— У нее вообще все возможные фетиши. — закатываю я глаза. — И не то, чтобы я там против был, я только за здоровые сексуальные отношения… но вот тут эти отношения как раз могут быть и нездоровыми. Хотя… все что люди делают вместе и по доброй воле — одобряемо. Тут главное с доброй волей не перебрать.
— Это — интересно, — говорит Читосе, — надо бы сексологию изучить. Или как там наука о сексе называется? А то тут парадокс целый — вот Джин жутко хочет секса и до сих пор девственница… в смысле — ни разу с другим человеком у нее не было, а не в физиологическом. Она же у Акиры акиратор сперла. В первую же ночь. Как ее Акира не убила за это?
— Называется парадокс влечения. Когда ты хочешь, как правило, тебя не хотят и даже пугаются. Все эти брачные танцы и флирт как раз призваны продемонстрировать интерес, но не жуткую пылающую страсть. Стоит только Джин немного поумерить свой пыл и у нее сразу найдутся поклонники. Или поклонницы. — отвечаю я. — Она довольно симпатична, умна и прочих достоинств у нее много. Ей бы еще одеваться нормально, а не в футболке своей везде ходить. Уже позднее лето, ночи довольно холодные, она постоянно простывает, потом сопит и ее слышно. — говорю я и снимаю с себя пиджак. — На, хоть это вот накинь. Сидишь, сопишь тут…
— …? — Читосе поворачивает голову и перехватывает руку Джин как раз в тот момент, как та забирает у меня пиджак.
— Я ж тебе сказала не ходить за мной! — говорит Читосе. — Опять подглядываешь?! Тебе вообще знакомо понятие частной жизни?
— Нету у нее частной жизни, — говорю я, — одна общественная. Со своей способностью она рано научилась скрываться от окружающих. Все что у нее есть — это жизнь других людей.
— Это не повод… — ворчит Читосе, но руку отпускает. Мой пиджак исчезает из вида.
— Спасибо, — раздается из пространства голос Джин, — я не хотела…
— Ой, да ладно. — машу рукой я. — Все равно ничем таким мы тут не занимались и…
— А тебе бы хотелось? — хмурится Читосе. Я окидываю ее взглядом.
— Хотелось бы, — не скрываю я, — у меня потребности и все такое. Я, в конце концов, подросток и у меня гормональная буря. А ты — чертовски привлекательная девушка и я своими глазами видел, как ты на днях «Кама Сутру» внимательно так читала.
— Вы можете не обращать на меня внимания! — пищит откуда-то Джин и хихикает.
— Вот это вряд ли. — вздыхает Читосе. — Но насчет «Кама Сутры» ты не прав. Я изучила не только «Кама Сутру», но и «Избранное от Белой Девы» древних даосов, «Науку Любви» из Древнего Рима, «Куртуазная Любовь» капеллана французского короля, «Благоуханный Сад», написанный шейхом Нефзауи и «Ветви Персика» — тоже индийский трактат, незаслуженно забытый на фоне «Кама Сутры». Кстати, в «Избранном от Белой Девы» сказано, что наличие постороннего наблюдателя усиливает эротический эффект от…
— Я могу и показаться! Буду внешним наблюдателем! — конденсируется из воздуха Джин, которая сидит на перилах и болтает босыми ногами в воздухе. На ней — ее вечная футболка, сверху накинут мой пиджак. В руках — табличка с надписью «Наблюдатель». Заготовленные номерки с цифрами.
— Давай лучше ко всем вернемся, — предлагает Читосе, — а то как-бы они там дом не подожгли.
— С ними же там Акира. И Линда.
— Этих я и опасаюсь больше всего. — говорит Читосе. — Акира как выпьет хорошо, так тормоза слетают, ты сам знаешь, что она трусами кидаться начинает. А Линда вообще никогда никакой катастрофы не остановит, ей интересно, видите ли. Она ж у нас антрополог.
— Ну… давай. Джин, пошли к остальным. — мы с Читосе идем по мощеной природным камнем тропинке туда, где раздается смех и громкие голоса. Джин семенит за нами. И как у нее ноги не мерзнут? Мы выходим к небольшому пруду и нашим глазам открывается картина, достойная пера величайших художников Ренессанса. Пруд парит. В горячей воде лежат и сидят наши девушки.
— Это же пруд был? — спрашиваю я у Читосе. — Как они его в онсэн превратили?
— Чего тут трудного, — отвечает Читосе, — пруд неглубокий. Акиру видишь? Вот и ответ.
— О! Син! Читосе! — машет рукой Майко, разлегшаяся в горячей воде с полотенцем на голове. — Давайте сюда уже. Мы все уже голые!
— Я в полотенце! — кричит Юки. — Неправда!
— Меня вот что волнует. — задумчиво говорит Читосе. — По-моему я в этом пруду карпов видела.
— Карпы-шмарпы. Ик! — икает Акира, поднимая бокал. — Не видела никаких карпов. Вода была холодная. Я согрела.
— Там к нам в дверь Инквизиция стучится. — говорит Линда, не открывая глаз и не поворачивая головы с полотенцем на лбу. — Син, сходи, поговори чего им надо.
Глава 21
Я открываю холодильник и мне немного неловко. В доме была еда, да и мы с собой привезли, а Линда доставку пиццы заказала, но молодые организмы, проголодавшиеся за день, плюс немного алкоголя, а уж сколько едят Майко и Юки… вот куда в последнюю лезет? Акира говорит, что у нее метаболизм усиленный в связи с необходимостью манипулировать льдом. Вспоминаю, что и в школе Юки перекусывала почти каждую перемену вместе с сестричками Сато.
Вздыхаю и закрываю холодильник. Угостить инквизицию нечем. Хорошо, что со мной пошла Читосе и она сейчас ловко соображает чай и какие-то бутербродики. Золото не женщина. Насколько привык, что она всегда рядом и ничего не забывает, помогает сгладить какие-то моменты… да, как честный человек я должен женится.
— Ну… чем богаты, тем и рады. — развожу я руками, глядя как Читосе выкладывает сделанные на скорую руку сэндвичи и нетронутую голодными девушками пиццу по-гавайски. Не все любят ананасы в пицце, да. За нашим столом сидят инквизиторы, они представились, но я уже забыл имена девушек, которые сидят по бокам у мужчины со шрамом. Мужчину со шрамом, которого я помню по «Абсолютной Печати» зовут Такаги Кента, он является командиром трех боевых троек магов-инквизиторов Его Императорского Величества. Имена девушек я не запомнил, но та, что справа — пирокинетик, это ее голос я слышал, когда на нас обрушилось «Инферно». Да, сильнейшая из атак пирокинетика, но ее «Инферно» и рядом с Акириным не стояло. Видел я, что после Акиры остается, хоронить нечего, а у этой — так, поверхностные ожоги. Хотя для быстротечного боя этого достаточно — ослепить, оглушить, обжечь, а уж там добить. Девушка ничего, вполне себе симпатичная, смотрит прямо в глаза с таким … вызовом. Сразу видно — дерзкая девчонка, субординацию не соблюдает, политику партии и правительства в отдельно взятой десятке инквизиции — не одобряет. Всем своим видом, так сказать. Вторая девушка сидит скромно, опустив глаза в стол. Ее лицо покрыто татуировками в виде паутины и каких-то букв. Колоритная персона.
— Кхм. — неловко кашляет Такаги Кента. — Да в общем не стоило беспокоится. Мы тут не для того, чтобы чаи гонять.
— Но как же, Такаги-сан, — мягко говорит Читосе, ставя перед ним чашку, над которой поднимается легкий парок, — прийти в гости и чаю не попить. Прошу вас. И извините за скромный стол, мы не ожидали гостей.
— Кхм. — кашляет Такаги. — Спасибо.
— Прошу вас. — Читосе ставит чашки и перед девушками. Пирокинетик кидает на нее возмущенный взгляд и отодвигается в сторону.
— У вас талант, Читосе-сан. — говорит Такаги, отпив из кружки, его морщинки у глаз — заметно разглаживаются, а я думаю о том, не варит ли Читосе какой-нибудь эликсир вместо чая? Или не добавляет ли туда чего-нибудь… экзотического? Надо будет спросить.
— Как добрались? — вежливо спрашиваю я: — как дорога?
— Не так плохо, как я думал. — кивает командир десятки ЕИВ Инквизиции: — скоростные поезда с прямым рейсом из Токио это просто другой уровень комфорта. Мы даже устать не успели.
— Рад это слышать. — я отпиваю из чашки и думаю, что Читосе все-таки что-то добавляет в чай. По телу расплывается приятно тепло и мир становится простым и понятным. Даже лицо Такаги с его шрамом через щеку не раздражает меня, человек свое дело делал… пробовал. Что уж теперь.
