— А тебе, Калина, оно поможет? — спросила Арония.
— Я б хотел, чтоб помогло. И с радостью б воскреснул да жизнь правильную заново спочал. Ан, нет! Чую, что самоубивцам — тем, кто против воли Бога пошёл — оно не поможет. Не доброе это дело. Каюсь я в том, что случилось, Аронеюшка, — вздохнул Калина. — Но уж больно сильно я Арину любил. Жить без неё не мог. А ведь Бог велит терпеть, даже если что-то не по-нашему. Но всё уж перекипело. Сейчас я только рад, что Арина встретила хорошего человека, твово отца, ради которого и от делов своих отказалась.
— Жаль, что зелье тебе не поможет, — вздохнула Арония.
— Что было, того уж назад не вернёшь, — покачал головой Калина. — Пусть идёт, как идёт. — И продолжил:
— Так что вот, Аронеюшка, тебе мой подарок! Пользуйся, добрым людям помогай. А остальное, что есть в сундуке, ты, Аронеюшка, не бери. Даже колечка малого. Хотя золота там — силища. Смогёшь?
— Смогу, — кивнула девушка. — Я и не собиралась ничего из этого клада брать. Его и без меня поделят. Есть кому, — кивнула она на Ратобора и маячившего вдали мавра. — Спасибо тебе, Калина. Ценный ты подарок ты мне сделал! Постараюсь, чтобы он добрым людям пользу принёс. — Калина в ответ просиял улыбкой и низко ей поклонился. — А ты, Калина, теперь как же? Куда? Без клада-то?
— Пока об том не думал, Аронеюшка. Может, всё ж, решусь туда пойти, — махнул он рукой куда-то вверх. — Буду там слёзно проситься. Слыхал — к иным милостивы бывают. А потом и мне, небось, тоже отрабатывать придётся? — покачал он головой. И тут же воспрял: Да я этого не боюсь! Это ничего! Всё лучше, чем клады, омытые чужой кровью да слезами беречь, да новые горести плодить.
— Правильно, — кивнула Арония. — Я тоже так думаю. И — удачи тебе, Калина!
— И тебе, Аронеюшка — счастья! И мудрости! — пожелал тот. — А то сила-то эта ваша родовая — истинное искушение. Будь умницей — не бери чужого. Ни добра, ни здоровья! — И, обернувшись, крикнул:
— Эй, кто тут за кладом? Подходи!
Калина махнул рукой и рядом с ним открылась яма, из которой сам собой поднялся из земли и встал поодаль огромный кованый сундук с вензелями.
Глава 8
Выбор
К сундуку с кладом, радостно потирая руки, подбежал мавр. Даже чрезмерная тучность не помешала лёгкости его шага.
Откинув крышку, он с восторгом воззрился на открывшееся перед ним великолепие. В сундуке, переплетясь, лежали золотые изделия: посуда, цепи, перстни и браслеты. А так же ожерелья — жемчужные, изумрудные, алмазные — из драгоценностей всех цветов. Всё это сверкало и переливалось, как новогодняя ёлка. Мавр замер от восхищения.
Ратобор, подойдя, лениво осмотрел содержимое. И это явно был взгляд профессионала. Он, наверняка, уже знал, во сколько оценят ту или иную вещицу.
Рядом с ним встала Полина Степановна, с удивлённым видом любуясь драгоценностями. Похоже, этот сон нравился ей всё больше.
Подошла к сундуку и Арония. Она в первую очередь стала искать взглядом то, о чём ей намекнул Хранитель Калина. И с трудом обнаружила в этом блеске неприметный и даже невзрачный матово-зеленоватый кувшинчик.
— Ну что, попрощался со своим кладом, Ратобор? — ехидно сказал мавр. — А ты, девка…
— Я не девка! — оборвала его речь Арония. — И, кстати, мне тут понравилась одна вещица. Я возьму её — как память о матери, — заявила она.
И достала нефритовый кувшинчик, закатившийся к краю сундука. Мавр, увидев то, что она выбрала, только фыркнул:
— Ну и дура, ты девка! Ладно, бери свою стекляшку! Хотя могла бы что-то и получше выбрать. Эх, ладно — я сегодня добрый! — махнул он рукой. — Сделаю тебе ещё подарок! — и, выхватив из сверкающей горы драгоценностей жемчужное ожерелье, протянул ей. — На, девка! Носи и помню мою доброту!
Но Арония даже не прикоснулась к нему.
— Я же сказала — мне понравилась эта вещица, — показала она кувшинчик.
— Я и говорю — дура, — пожал плечами мавр и, бросив обратно ожерелье, хотел захлопнул крышку.
— А я не согласен с таким разделом, Смугляк! — заявил Ратобор, удерживая его руку. — Давай-ка разберёмся!
Мавр попытался вырвать руку, но тщетно. Теперь уже Ратобор держал его так, что он не мог вырваться.
— В чём? — спросил он, поморщившись.
— В наших счетах!
Допустим, я кое-что задолжал тебе за эти двести лет. За это время я нашёл четыре крупных клада. Это два горшка с серебром и один чан с золотыми монетами. Кроме того — вот этот сундук. Вот и посчитай, Смугляк, какова твоя доля?
— Ты врёшь! Кто подтвердит твои слова? — воскликнул мавр.
— А кто их опротестует? — прищурился Ратобор. — Согласись, пока ты не исчез неведомо куда, не оставив даже завещания на моё имя, я рассчитывался с тобой честно. Теперь посчитаем десять процентов от этих горшков и половины этого клада. Получается — это мизер. Можем даже взвесить или оценить эти вещицы и отделить твою часть. По честному.
— Пока ты не предоставишь доказательств, я твои подсчёты всерьёз не принимаю. И потому половина этого клада моя! — воскликнула мавр.
Теперь обсудим — можно ли считать вторую половину клада, которая принадлежит Аронии, твоей? Согласись, что ты обманом выдурил её у девушки. Умыкнув для этого её бабулю. А так дела среди Братства кладоискателей не делаются, Смугляк. Не так ли? Что, если, например, мы призовём сюда Старейшин, хранителей Покона? — усмехнулся он. — Ведь ты обираешь бедную сироту. И пытаешься отнять у неё то, что передано ей по наследству от матери.
Калина, как ты считаешь. Это справедливо?
Калина, стоявший позади всех, выступил вперёд.
— Я своё дело сделал — передал клад его законным владельцам, — сказал он. — Откуда взялся энтот арап, не ведаю, — кивнул он на Смугляка, — Я ищо удивился — чего эт он свои чёрные лапищи на чужой сундук налагает? А он, вишь ты, дуриком его у девицы выманил! Не давать ему ничего! Ещё и с него спросить за это надо!
— Верные слова! — кивнул Ратобор.
— Девица пусть сама решает. Но коли ты, Ратобор хочешь рассчитаться с ним по чести — это твоё право. Но, на мой взгляд — ему тут задолжали только оглоблей по спине!
— Но, но! — обиделся мавр. Но с места сдвинуться не смог.
— Вот именно — по чести, — кивнул Ратобор. — Итак, дорогой учитель, пол клада, я настаиваю — принадлежит Аронии. Остальное давай делить его по-честному. Так и быть — я прощаю тебе похищение Полины Степановны. Ты это сделал, чтобы я тебя к кладу вывел. Мог бы прямо обратиться ко мне, я б и так рассчитался. Тебе, видать, этого мало! Но я сегодня добрый, поделюсь, — усмехнулся Ратобор. — Итак — десятина от каждого горшка, да от половины этого сундука… Бери одну восьмую от моей половины, Смугляк. Ладно уж!
— То-исть осьмушку от половины? Проще говоря — с гулькин нос, — усмехнулся Калина. — Вот это — по справедливости!
— Не согласен я! — возмутился мавр. — Я тебя, Ратобор, не покладая рук, учил клады искать! И за то малый оброк назначил! А ты, неблагодарный…
— Ага! Не покладая рук, розгой бил! И два года гонял, сделав домашней прислугой! — усмехнулся Ратобор. — Если б я за тобой, не подсматривал, когда ты клады брал, да не имел своего дара — вовек бы ты ничему меня не научил!
— Учение — процесс долгий, — зло сверкнул чёрными глазами мавр. — А ты — малый неспособный!
— Скажи — слуга тебе бесплатный нужен был! — отмахнулся Ратобор. И заявил: Это всё дела былые, Смугляк! Забудем о них! Пятьсот лет уж прошло. Я триста лет свой оброк исправно платил, пока ты на двести лет не исчез. Сейчас я с тобой в последний раз рассчитываюсь. Хватит уже! Итак, ты согласен на осьмушку от половины клада? — спросил он.
— Ха! — ответил мавр. — Осьмушка от половинки! Ещё чего? Отдашь всё! С процентами за просрочку! — Ратобор отрицательно покачал головой. — Да и девка не возражает! — утверждал мавр. — Вон, своей стекляшке радуется! — кивнул он на улыбающуюся Аронию, которую эта свара только веселила. — Так что — весь клад мой! Понял? И точка!
