Неправильный разведчик Забабашкин (СИ) - Арх Максим

Из появившейся в корпусе корабля дыры показался огонь, после чего до ушей донёсся громкий взрыв — «Бабах!»

А уже через мгновение в небо взлетел высоченный фонтан воды, пламени и пара, который сигнализировал о втором взрыве, что был в десятки, если не сотни раз мощнее первого.

«Бабах!»

Корабль вздрогнул, поднимаясь над водой. В мгновение ока всё место крушения заволокло дымом и паром, сквозь который можно было разглядеть развалившийся на две почти равные части «Шеер».

Открыв рот и аккуратно постукивая ладонями по оглохшим ушам, я пытался прийти в себя, задаваясь вопросом: получил я только что ещё одну контузию или пронесло?

На этот вопрос ответа я пока не знал. Зато, глядя на идущие на дно обломки, у меня появился ответ на ранее заданный вопрос об успехе операции. И теперь он был полностью положительный. Я добился своего, сделал то, что планировал, и, в конце концов, хоть и не с первой попытки, но всё-таки уничтожил опасного монстра, заодно немного проредив немецкий адмиралитет.

Отныне карманный линкор не восстановить, а Редера не воскресить. И на всё про всё мне понадобилось порядка четырёх часов. Ну не красавец ли я?

Глава 16

Идея

Решив, что теперь-то уж точно пора, не прощаясь, ретироваться, бросил ещё один, прощальный, взгляд на реку. На глади воды, среди пара, дыма, каких-то обломков и плавающего мусора виднелось несколько неразумных голов, которые вроде бы как были ещё живы. С сожалением перевёл взгляд на пустой кулек, в котором ранее лежали боеприпасы, и расстроенно вздохнул.

«Ну нет у меня при себе грузовика с патронами, нет! А вот коль был бы, то тогда — да… уж тогда бы дезинфекция была бы точно полной».

С другой стороны, я и так неплохо потрудился. Грозная боевая единица уничтожена, экипаж почти полностью ликвидирован, а те, кто по счастливой случайности остались в живых, вновь деморализованы. Нет сомнения, что они ещё от своего прошлого, не совсем удачного построения в Брунсбуттель, не отошли, а тут новый казус.

Но, как бы то ни было, на этом моя миссия в этой акватории была закончена.

«По ходу дела, опять придётся немецкий мундир менять», — сказал я себе, оглядев помятую, рваную и грязную форму, в которую был одет.

Пришлось подыскивать что-нибудь под свой размер, что вскоре и удалось сделать. Документы менять не стал, решив пока остаться тем же, кем и был до начала горячей фазы операции — матросом по имени Ганс Дельфиг.

Я понимал, что сейчас, после диверсии столь крупного масштаба, начнётся масштабное же расследование. Будет собрана следственная группа, которая станет разыскивать и собирать информацию обо всех членах команды «Шеера». Живых свидетелей осталось хоть и немного, но они всё же были. И все эти выжившие смогут дать показания, что взрыв произошёл не случайно, а в результате диверсии. И потому, могло показаться, что передвижение с теми документами, что имеются у меня, может быть небезопасно.

Но в данном вопросе я исходил из того, что именно в данный момент на проблему поддельных документов можно особо внимания не обращать. Я выдавал себя за матроса, который номинально ещё не проходил службу на корабле, а лишь был приписан к нему путём перевода с другого крейсера. Наверняка, эти списки проходили по каким-то бюрократическим инстанциям, их утверждали и только после этого принимали решение.

Сейчас же, после данного ЧП, все эти бумаги начнут собирать воедино, после чего анализировать, сопоставлять с найденными телами и только после этого разыскивать тех, кто не найден, внося их в списки пропавших без вести. На это уйдёт не один день и даже не одна неделя. А если учесть, что ещё неизвестно, когда будут найдены и опознаны тела тех, кого я скинул с поезда, то у меня уйма времени.

А это значит, что пара-тройка дней у меня точно есть, и о новой для себя личности можно пока не переживать.

Посмотрел, как сидит на мне экспроприированное обмундирование, машинально отряхнул рукава кителя, поправил вещмешок, убедился в том, что пистолеты надёжно скрыты в карманах, и их рукоятки не торчат, пожелал себе удачи и, выбравшись на пригорок, быстрым шагом направился к ближайшему лесу.

Моей целью была железнодорожная станция, расположенная в пригороде, потому что в город заходить не решился. Я небезосновательно опасался, что сейчас, в утреннее время, когда рядом произошла диверсия, улицы Киля будут буквально шерстить на предмет поиска диверсантов.

С моими же документами, где фотография в «зольдбух» сильно отличалась от оригинала в моём лице, серьёзной проверки я мог и не пройти. А это бы означало провал, стрельбу, очередную суету и неопределенный финал дальнейшего моего жизненного пути.

По этой же причине — будущему кипишу в достаточно небольшом городе — я и решил его, в общем-то, покинуть, хотя в порту была как минимум одна цель, которую, в принципе, можно бы и уничтожить. Стоящий у пристани эсминец, название которого я не запомнил, в общем-то, выглядел довольно аппетитно.

Я, конечно, не знал, применялась ли в моей прошлой истории эта боевая единица в боях на Восточном направлении. Но, по большому счёту, для меня это было не так уж и важно. Данный корабль был кораблём противника, что ведёт боевые действия против моей страны, и этого уже вполне достаточно, чтобы он пошёл на дно, а его команда досталась на корм акулам или каким-нибудь другим крупным хищным рыбам, если акул по какой-то случайности в Балтийском море не обнаружится.

Так что, как ни крути, а тот кусок металла, вместе с экипажем, можно было бы и грохнуть, особенно учитывая тот факт, что на все международные конвенции я давно «забил». Но вот только связанная с моей диверсией суета и наличие оставшихся в живых свидетелей не давали мне пока возможности спокойно работать в данном, вполне перспективном, направлении.

Необходимо было время. Нужно было чуточку переждать — хотя бы недельку-другую, пока всё успокоится. И уже тогда, когда патрулей станет значительно меньше, а работа порта войдёт в обычное русло, можно будет вновь пошалить.

«С другой стороны, миноносец — это, конечно, хорошо, — говорил я себе, быстрым шагом передвигаясь между деревьями, и добавлял: — но в Кригсмарине есть более достойные моего внимания цели. Взять, скажем, тот же „Тирпиц“ — линкор, который немало попьёт крови союзникам, а значит, и нам. Сейчас — в 1941 году наши союзники, пока что именно что союзники — нашей стране кое-чем помогают. Не безвозмездно, конечно, а за деньги и золото, но всё же помощь есть, и пока что они нож за пазухой не держат. Вся эта их двойная игра будет, конечно, присутствовать во всех периодах этой войны, как, впрочем, и до неё, и после, но всё же — именно сейчас, когда вот-вот конвои с грузами пойдут на постоянной основе, они нам полезны. Следовательно, уничтожение тех сил и средств, что будут мешать попаданию грузов в Мурманск и другие советские города дело важное и нужное».

Вот только с диверсиями на немецких кораблях всё было не так-то просто. Во-первых, я точно не знаю и не могу знать, где и когда эти и им подобные жирные цели находятся. Во-вторых, не было сомнений, что после произошедшей масштабной диверсии, контроль для попадания на военные корабли многократно усилится.

Сегодня мне повезло. Почти все козыри были у меня на руках — это и малое число команды, и темнота, и сопутствующая паника, и внезапность, и вовремя открытый арсенал. Но что было бы, если бы один из этих пунктов не сработал или сработал не на все сто процентов? Ответ очевиден — операция немедленно провалилась бы.

Достаточно было бы мне прийти к этому самому арсеналу в тот момент, когда двери были ещё закрыты, или офицера, имеющего ключи, там бы по какой-то причине не оказалось. Произойди такое и — всё, гранат бы я не получил, а значит, не смог бы повредить трубопроводы. Следовательно, и толку бы от моих дальнейших действий было бы с гулькин нос — просто поломал бы двигатели, генераторы, да аккумуляторы — и на этом всё. Да, на месяц-другой я бы крейсер из военных действий вывел бы, но разве этого я хотел? Разве этого было бы достаточно?