Рядом раздались шаги по палубе. Я увидел подходящего ко мне Ансгара. Он посмотрел на мои обновки и тут же весь искривился, заметив выглядывающий из-за моей спины затылок черепа. В ответ я глянул на его булаву на поясе, и мы друг друга поняли.
— Где копьё отца? — спросил парень, окидывая меня взглядом и не примечая на моём доспехе знакомую вещь.
— Ансгар, к сожалению, я утратил «Длань праха». Прокуратор Гнус испортил древко, в битве я забрал наконечник и сражался им, но, когда крыша церкви рухнула, меня целиком погребло под обломками. Я утратил наконечник, и его будет трудно отыскать среди груды спалённых досок.
Ладонь Ансгара легла на череп отца, висевший на его поясе.
— Так как погиб Андрей? — вдруг спросил он, поглядывая на меня тяжёлым взглядом, просвечивающим меня насквозь, как рентген.
— Я буду честен с тобой. Я убил его.
— Убил?
— Он предал меня. Набросился со спины, пытался убить. Ему хотелось власти, хотелось свободы. Он довольствовался тем, что имел, и у него не было никакого желания уплывать за горизонт ради нашей цели.
— Но твоя цель — искоренить кровокожих! — выпалил Ансгар. — Как и моя!
— Да, но у Андрея были иные цели. К сожалению. Мы очистили эти земли, а что там дальше, его уже не волновало.
— Как глупо, — шепнул губами юный правитель, а после спросил: — Инга, куда дальше?
Его вопрос отрезвил меня. Круговорот событий беспощадно затянул меня на самое дно реальности, где все мои мысли крутились вокруг одного — выжить. Я выжил, меня спасли. Теперь я вновь мог думать о будущем. Я повернулся лицом к морю и посмотрел на расплывчатую линию горизонта, к которой стремительно приближалось солнце. Где-то там далеко есть и другие земли, ступив на которые я непременно отыщу судью Анеле и Роже. Остался последний шаг, не самый лёгкий, но сделать его гораздо проще, чем отбить целый город.
Я посмотрел на обременённое свежими шрамами лицо Ансгара, и спросил:
— Сколько у нас кораблей?
— Девять, — ответил он без лишних размышлений.
Я пробежался глазами по стоящим вдоль пристани кораблям. Оценил их величие и силу, ужаснулся от мысли, сколько было потрачено людской крови на создание каждого монстра, в котором тесно переплелись кровь и дерево.
Я приметил один корабль недалеко от нас. Судно было чуть больше размеров, в отличии от остальных, и больше ничем не выделялось. Но я будто слышал его. Он звал меня, через окружающий меня воздух я ощущал отчаянное биение, спрятанного где-то в утробе корабля сердца.
Я подошёл к мостику, брошенному с корабля на пристань, и поднялся по нему. Взойдя на палубу, я ощутил прилив сил, словно задыхающийся от угарного газа человек сделал первый вдох свежего воздуха. Корабль принял меня. Мне никогда не доводилось даже стоять радом с подобными конструкциями, и тем более управлять ими. Штурвала не видел вживую ни разу в жизни, но стоило мне пройтись вдоль палубы, я уже имел представление, как оживить эту махину и пустить в сторону горизонта. Каждый сосуд, что попадал мне под сабатон, отдавал глухим стуком, проносящим через всё моё тело яркие образы сущности корабля. Он словно живой. Думающий. Я подошёл к огромному штурвалу корабля, целиком увитого венами, и положил на него ладонь в кровавой перчатке. Судно дрогнуло, лежащие всюду канаты из переплетённых вен и сосудов мгновенно вздулись. Корабль был готов. Он ждал, когда я выведу его в море.
Сжав ладонью рукоять штурвала, я почувствовал сильный стук, исходивший из самого чрева корабля, глухой и раскатистый. За ним еще один. И еще. Словно билось сердце. Я убрал ладонь, и корабль вновь утих.
Позже, в минуты спокойствия и ожидания сборов, любопытство овладеет мною, и я позволю себе спуститься в тёмные трюмы корабля, где увижу полную пустоту. Ни коек, ни припасов, ни столов и даже стульев. Я увижу исцарапанные стены и полы, будто здесь орудовала стада диких зверей. Когда корабль качнётся на волне, меня пошатнёт, я вскину руку и врежусь клыкастым наплечником в стену. Под моим весом доски издадут стон, а на их поверхности появятся новые глубокие царапины, и тогда я смогу представить, как сотня кровокожих на каждой волне припадали к стене, оставляя на досках свои уникальные узоры. Я пройду еще глубже. Спущусь по лестнице и окажусь в комнате, в которой не смогу увидеть своих ладоней, даже если их вскину у самых глаз. Я ничего не видел, подвальную тьму хранил сам корабль, не давая лучам света пробраться даже через самую тонкую щель между досок. Горячий воздух пах сыростью и кровью. Да, я не видел, но прекрасно чувствовал у дальней стены что-то живое. Его сердце колотилось, разгоняя кровь по всему кораблю. И чем ближе я подходил, тем быстрее билось сердце. Мне не нужно протягивать руки. Мне не нужно прикасаться к тому, что там висит. Я прекрасно всё видел. Я видел кровь, текущую по венам человека, подвешенного над полом. Рисуемая в моём воображении картинка напомнила мне распятье, но без деревянного креста. Сотни пульсирующих сосудов обвивали руки и ноги бедняги, крепко удерживая тело в воздухе, чтобы ни одна волна не могла потревожить его покой. Он был двигателем. Он был сердцем корабля, к которому я сумел прикоснуться и найти общий язык. Возможно, этот человек один из тех, кому не повезло владеть кровавым даром, и дар стал для него страшной ловушкой. Тогда я подойду к нему, вытяну руку и коснусь ладонью его безмятежного лица. Я попытаюсь добраться хотя бы до его чувств. Но ничего там не найду. Передо мной висела лишь оболочка, без эмоций, чувств и сознания. Кукла с живым сердцем.
В тот день без единой капли сожаления я покину трюм и снова вернусь на палубу, чтобы пробудить корабль и отправиться за горизонт.
Но это позже, а сейчас, стоя на палубе корабля, мой взгляд упал на Ансгара. Парень взобрался следом за мной и всё это время не спускал с меня глаз. Он терпеливо наблюдал, как я расхаживал по палубе, осматривался, он ощутил дыхание корабля после моего прикосновения к рулю. Юный правитель дёрнулся лишь тогда, когда под его ботинками вздулись вены, а всё судно целиком издало влажный скрип, словно в лёгкие мертвеца закачали так много воздуха, что его грудную клетку распёрло.
Когда корабль успокоился, Ансгар подошёл ко мне, внимательно глядя себе под ноги.
— Ты умеешь ими управлять? — спросил он.
— Видимо, да.
— И что мы дальше будем делать?
— Мы поплывём через море, на возрождающиеся земли, где можем столкнуться с ещё большей армией кровокожих, и я не могу никому из вас гарантировать безопасность.
Ансгар через боль скривил левую часть лица и поддёрнул рассечённую в трёх местах бровь.
— К чему ты клонишь, Инга?
— Я не могу тебя просить следовать за мной. Ты и твои люди устали, вы проделали огромный путь и заплатили высокую цену.
Наверно, я недооценил причастность юноши к нашему общему делу. Его губы исказила злоба, и как только я умолк, он сразу же гаркнул на меня:
— Инга, мы делаем одно дело! У нас один враг! Мы пошли с тобой не ради того, чтобы остановиться на пол пути, а потом вернуться домой и сидеть за столами в ожидании неизвестности. Мой отец просидел всю жизнь за забором, окружённый мрачными мыслями о каждом новом дне, в который им приходилось ступать ежедневно! Если у нас есть возможность покончить со всем этим и начать спокойную жизнь — ты не имеешь никакого права предлагать мне отступить!
Ансгар красиво стелет, речи настоящего правителя. Парень отличный наследник, но если только останется в живых. Я никому не говорил, но всё время меня преследуют плохие мысли, быть может я и не умею видеть иных, но в благополучном исходе нашей миссии я сомневаюсь с каждым шагом. Парой мне кажется, что мы движемся далеко не по нашему сценарию, а будто нас подводят к черте. Подводят к кульминации, от чего я ощущаю себя угодившим в липкую лужу мазута. Я выбираюсь из неё, медленно, даже уверовал в спасение, но в любой момент остатки моих сил окончательно иссякнут, и я увязну так глубоко, что уже никто не вытащит меня наружу живым. Ансгар протягивает мне руку, я хватаюсь за неё… но велики шансы, что я утащу его за собой. Здесь, на этом корабле, в этом каменном городе, черта — край лужи мазута.
