В общем, надо теперь разбираться.
Разумных объяснений всему этому нет, а из здравых лишь одно: Арония Викторовна Санина является соучастницей преступления и обучена безотказным боевым приёмам. В некой террористической организации. Иначе откуда б ей знать обстоятельства, заставившие Боеву принести бомбу в маршрутку? Остаётся только выявить, зачем она сдала Боеву? Зачем спасла людей. Но самое главное — кто организовал теракт и где их искать?
А посему надо быть с ней хитрым и осторожным. И протокол составить, подчиняясь разуму, а не сердцу. Которое было навсегда — как бравому капитану сейчас казалось, пленено подозреваемой в ужасающих преступлениях пленённой им Саниной. Вот такой парадокс…
5
Капитан пришёл с помощником — невысоким крепеньким лейтенантом, обладающим, как он считал, способностями к гипнозу или кое-чем подобным. Вот именно — кое-чем. Но, надо признать, лейтенант был мастером допросного дела. Как говорится — интуитом. Лейтенант, деловито установив напротив стола треногу с видеокамерой, сел в углу за стол и положил перед собой стопку бумаги с ручкой. Чуров, не глядя на девушку, разложил на столе папку, диктофон и свой телефон.
— Итак, Арония Викторовна Санина, — заглянув он в папку, будто забыл за это время её имя, — скажите, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с…, - он ещё раз заглянул он в папку, — Назирой Боевой? Кстати, каково её отчество?
— Не помню, — хмыкнула та.
Её почему-то злил его вид. И равнодушие, написанное на его лице. И, главное — его глаза, стальные и холодные. Она, поддавшись эмоциям, тоже решила его позлить.
— Кто были ваши сообщники при подготовке теракта в маршрутном такси? Сколько их было? — также не глядя, монотонно проговорил Чуров.
Лейтенант тем временем быстро писал на своих листочках в углу. Ну, цирк! Нашли террористку!
— Не знаю таких! Студенты университета — вот мои сообщники! — съязвила девушка. — Постоянно готовлю с ними штурм предмета, называемого математикой. Других сообщников никогда не имела!
Аронии было даже интересно, как скоро Чурову надоест ломать комедию? Когда он осмелится взглянуть ей в глаза? Он-то ведь понимает, что никакой она не террорист. Или он, всё же, боится её гипноза?
— Как называется организация, готовившая с вами теракт? — частил капитан. — Как они вас завербовали?
— Понятия не имею! Как-то же они себя называют. И я тоже очень хотела бы это выяснить! Хотя, разве это важно? Ведь главное это поймать и наказать их!
Тот только покосился на неё.
Арония была вне себя — он и вправду считает, что она к этому всему причастна?
— Почему вы помогли избежать теракта? Почему сдали свою подельницу Боеву? — задал он, наконец, вопрос мучавший его. И поднял глаза: Вы с ней поссорились? Обиделись на руководителей?
И оказалось, что его волевое лицо, казавшееся ей таким симпатичным, сейчас было непробиваемо суровым, а голубые глаза отливали сталью. Да он ли это? И только тут она поняла, что все эти вопросы он подготовил заранее и сейчас просто зачитывает ей текст. Она почувствовала, как ему больно, что она попала в силки, но он ничем ей помочь не поможет. Тем более — проявить это внешне. Он отличный воин и привык неукоснительно исполнять инструкции. Она — под следствием, он — следователь.
Тьфу, ты! А ведь вся её надежда была на него.
Арония упорно молчала, её руки, прикованные к столу, возмущённо сжались. А напротив мигал огонёк пишущей видео камеры…
«Всё, конец мне! И Боевой тоже! Надо выходить на организаторов, а для этого я должна увидеть её. Только через неё можно увидеть их. Но она даже не знает адреса, где они могут находиться — всё предусмотрели. Зато я могу увидеть след от её сына. Возможно, он ещё жив и через него я их найду. Но разве мне это позволят? Как называется, когда сводят преступников? Очная ставка? Дайте мне эту ставку! — с отчаянием подумала она. И спохватилась: — Я ведьма или кто? Ну-ка, что там гласят правила нашего рода? — И в её голове прозвучали слова:
«Не иди только по пути силы… Будь справедлива к слабым и жестока к сильным… Применяя силу, не сомневайся — действуй на опережение… Никогда не показывай свою слабость… Если ты вступила на путь, то иди по нему до конца… Правда дороже выгоды…».
И везде повторялось:
«Ошибка может стоить тебе жизни. И даже души».
А в данном случае, можно лишиться если не жизни, то уж свободы — точно. — В голове у Аронии был полный кавардак, а в душе паника! — Как пробиться к этим солдафонам? — Покосилась она на капитана с лейтенантом. — Какое правило тут подойдёт? Наверное, это: «Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным», — усмехнулась она. — Или же их легче убить — как это сделала Кармен, чем переубедить».
Капитан Чуров Владислав Богданович — сама суровость, смотрел на неё удивлённо.
«Ещё и усмехается! — восхищённо подумал он. — Вот где выдержка! Да уж! Попали мы с тобой, Арония Викторовна! Врагу не пожелаешь».
Но как он мог её вразумить? Надо сотрудничать со следствием, иначе — хана. На столе перед ним работал включенный диктофон, поодаль снимала видеокамера, а лейтенант в углу всё до запятой вносил в протокол.
«Ты прав, Владислав! Прямо спецслужбы в действии! Где тут у них настольная лампа? — съехидничала Арония, вспомнив сериалы о сталинских временах. И вдруг поняла: — Я знаю, какой слоган мне подойдёт!
«Если ты вступил на путь, то иди по нему до конца». И ещё один: «Будь честна, даже если это невыгодно». Я скажу им правду! Естественно — ту, которую они смогут принять, — решила девушка. — А там — пусть будет, что будет!»
И спросила, наклонившись к диктофону:
— Сюда говорить?
— Просто говорите, Арония Викторовна, — дёрнулся в углу лейтенант, чувствуя, что эта бодяга заканчивается.
«Кто его знает, чего она тут наплетёт? А мне потом расхлёбывай!» — заполошно подумал капитан Чуров, не дрогнув ни одним мускулом.
Он не ожидал, что эта девушка расколется — не из таких она, потому и вёл допрос дежурно, для галочки. И внутренне рвался к Боевой. С минуты на минуту там должен был подойти переводчик, чтобы допросить её. И очень надеялся, что после сумеет выкроить возможность поговорить, оставшись с Аронией наедине. Чтобы вместе выработать правильную линию поведения. Пусть им не суждено быть вместе, но он сделает всё возможное, чтобы помочь ей выкарабкаться с наименьшими неприятностями. Потому и делал каменное лицо — чтобы полковник Щеглов и лейтенант Тимошенко — тот ещё фискал, не догадались о его… не лояльности следствию, что ли.
И вот — на тебе! Заговорила!
* * *
Кстати, его ребята, проводившие антитеррористическую операцию «Маршрутка», в том числе и его друг Костя, все были на стороне этой девушки, Саниной, так облегчившей им задачу. Он это перекуривая с ними на площадке, выяснил. Не вникая в тонкости, они душою верили в её непричастность. И обещали помочь, чем смогут. Главное — пусть Владислав разберётся, что к чему. Ясное дело, что девчонка не имеет отношения к организации теракта. Пусть она даст честные показания. А какие они, честные? Не навредила б себе опять. Вон он лейтенант — строчит, как из пулемёта, всё на карандаш берёт…
— Не надо напрягаться, Арония Викторовна. Говорите, хорошо подумав и взвесив, — с нажимом посоветовал он. — Учтите, вас также снимают на видео, — многозначительно кивнул он на аппарат. И не выдержал: — Уверен, это будет самое красивое кино из тех, что будет лежать на полке в архиве. — Уж очень хороша была она сейчас, несмотря на сложность момента. И, спохватившись, сделал строгое лицо: Говорите на камеру чётко и ясно.
Арония, наконец, оттаяв, ослепительно улыбнулась ему и сказала:
— Слушаюсь, товарищ капитан!
Сев поудобнее перед объективом, девушка красиво разложила на плечах свои длинные волосы, насмешливо подмигнула лейтенанту и игриво спросила:
— Что вы там спрашивали, господин начальник? Огласите ещё раз свой список!
