Девушка устремила взгляд на дверь, которая тут же отворилась, в неё вошёл и строевым шагом промаршировал в угол Костя, вручив, ключи лейтенанту, и затем удалился, захлопнув дверь. И, судя по звукам, запер ключом. Тимошенко поднялся, прошагал такой же чёткой поступью к Аронии, отстегнул её наручники от стола.
Вернувшись с ними на место, он довольно проговорил:
— Хоть и не я одевал, Арония Викторовна, зато я эти браслетики снимал!
Чуров, который до этой минуты непонимающе наблюдал за происходящим, вскочил с места.
— Что вы творите? — возмущённо воскликнул он. — Лейтенант Тимошенко! Немедленно верните наручники на место?
Но тот сидел в углу, довольно улыбаясь и весело поигрывая ими.
— А ничего браслетики! Влад! Сверкают! Жене, что ли, подарить?
7
Чуров возмущённо обернулся к девушке, но…
Её на месте не оказалось. Ей вообще не оказалось в комнате. Здесь был только он, капитан Чуров, в сей момент промухавший побег подследственной, И с ним весёлый лейтенант Тимошенко, никак не могущий наиграться наручниками, снятыми с этой самой подследственной его другом Костей.
Капитан схватился за голову и крикнул:
— Костя! Сержант Долохов! Немедленно вернитесь и объяснитесь! Куда вы дели подследственную?
Но дверь не шелохнулась. Похоже, их тут заперли. Вернее — их заперла здесь Санина, совершившая сейчас побег из допросной. Но как ей удалось прошмыгнуть мимо полковника Щеглова, находящегося за дверью?
Вух! Кажется, в побеге будет виноват не только он! Но как ей это удалось?
Но тут его кто-то толкнул. Да так, что он снова сел на стул. Но кто это сделал? Лейтенант Тимошенко был всё там же — в углу, и всё в том же неадеквате, выражавшемся в непреодолимом желании подарить жене казённые «браслетики». В комнате было пусто. Но тут капитана снова кто-то толкнул, да так, что он, соскользнув со стула, плюхнулся на пол.
Только тут он понял, что Санина выполнила свою угрозу и стала невидимкой.
— Э, попрошу без рук! — крикнул он, вставая и оглядываясь. — Признаю — вы, Арония Викторовна, обладаете особыми способностями. В том числе и умением становиться невидимой, — Старался говорить спокойно, но, честно говоря, у него волосы на голове шевелились. — А теперь предлагаю этот водевиль закончить! Не усугубляйте своё положение! Пока вас не обвинили в побеге!
— А вы поймайте меня сначала! — хихикнул кто-то над его ухом.
Капитан мгновенно выбросил руку вправо, но поймал лишь воздух. Учитывая его навыки, это было невероятно. Тут упал стул, на котором раньше сидела прикованная к столу Санина. Он молниеносно ринулся туда, но и там никого не ухватил. Только будто воздух позади него присвистнул. Чуров завертелся на одной ноге, ища. Что-то. Что — он и сам не знал. Тут же упал уже стул, стоящий на противоположном конце стола, и с него полетела папка, рассыпав по полу исписанные и белые листки.
Да кто она такая? Ниндзя? Как она это делает? И почему он не видит её.
— Тимошенко! — в сердцах крикнул он. — Помогите изловить Санину! Она где-то здесь!
Тот с недовольством оторвался от наручников, огляделся и насмешливо проговорил:
— Нет тут никого! Охота вам дурачиться? Лучше скажите, из чего делают эти красивые штуки? Никогда таких шикарных браслетов не видел! — поднял он вверх звякнувшие наручники. — А, что вы в этом понимаете! — отмахнулся лейтенант и снова погрузился в изучение «браслета».
— Тьфу, ты! — в сердцах плюнул капитан.
И тут его снова толкнули. Он кинулся вслед порыву воздуха. Безрезультатно. Чуров очень сильно разозлился: он, опытный воин и полицейский со стажем, не может поймать в небольшом замкнутом (подходящее слово!) помещении какую-то девчонку! Пусть и невидимую. Да быть такого не может!
И капитан Чуров избрал другой метод, более эффективный, на его взгляд: расставив руки и на цыпочках — чтобы слышать все звуки, он принялся с огромной скоростью метаться по допросной — включая углы и пространство под столом, щупая воздух. Ничего. Лишь иногда он слышал негромкое хихиканье в углу, противоположном тому, в котором был.
— Всё! Сдаюсь! — наконец заявил капитан, останавливаясь у стола. — Ваша взяла!
И тут же рядом с ним материализовалась из воздуха Арония.
Тимошенко отбросил от себя наручники, воскликнув:
— Откуда у меня эта гадость?
А дверь допросной распахнулась и на её пороге встал полковник Щеглов.
— Прошу всех отсюда выйти! — потребовал он. — Отключить камеры и прослушку! Капитан Чуров! Лично встать у двери и никого не подпускать! Развели тут цирк! Товарищ Санина! Вы останьтесь!
Капитан и лейтенант пулей вылетели из допросной. Причём на ходу запнул Тимошенко так обожаемые им наручники под стол. А далее лейтенант, не замедляя темпа, рванул по коридору вдаль. Чуров же, переводя дух, столбом замер возле захлопнул допросной. Как-то так удачно получилось, что, убегая, капитан успел отключить и камеры, и трансляцию звука. Наверное, боевой опыт помог. Так что то, о чём говорил полковник и Санина, не узнал никто и никогда.
* * *
Зато то, что происходило в допросной раньше, подробно и в деталях весело рассказали капитану его друзья-полицейские на перекуре, на другой день. Уже можно было не спешить.
Они со смехом вспоминали, как Костя — абсолютно не помнивший этого момента, отдал ключи от наручников обрадовавшемуся Тимошенко. А тот освободил Санину и занялся их оценкой.
— Наверное, прикидывал. Сколько они будут стоить на аукционе в Сотбисе, — хихикнул Олежка.
— Я прямо на работе увидал самое настоящее цирковое представление! Правильно говорил полковник Щеглов! — под смешки заявил Костя Ребров.
— А посмотреть на него — заслышав наш гомерический хохот, сбежалась половина отделения! — отозвался кто-то.
— Ага! Точно! Один дежурный остался на своём месте, как прикованный. Бедолага! Рыдал потом белугой, — ржали ребята.
— А Тимошенко-то, видали как он…, - попытался вмешаться Колян.
Но на него цыкнули:
— Да ну его, с его цацками! Теперь ни в жизнь не отмоется! Видали в сортире шарж?
— Ты что, правда, не видел Санину, Влад? — спросил Петро.
Тот в ответ лишь буркнул нечто невразумительное.
— А почему? Как это — в окно видно, а там — нет? — удивлялся народ.
— Там, на операции, ты ведь все глаза на неё проглядел! — ехидно заметил чернявый Костяныч.
Чуров чуть не поперхнулся дымом и Костя, усмехаясь, перехватил инициативу:
— Нам-то она была прекрасно видна в окно. Во всей её красе! А ты, друг, на её фоне выглядел просто медведем, прости, — шутовски поклонился Чурову Костя. — Мы… улыбались, глядючи на вас.
— Не ври — мы просто ржали! Как стоялые жеребцы! — поправили его товарищи.
— Особенно, когда ты пытался её нащупывать по углам, — признался Костяныч. — Не слишком ли быстро к делу перешёл, а? — Чуров показал ему мощный кулак.
— Мы тут назвали изящные пируэты Саниной: «Танец невидимки». Ну и, соответственно, твои потугисплясать по-медвежьи — «Танец слона», — заметил Костя. — Ну, чтобы не сильно тебя обидеть.
— Она же просто летала по воздуху, будто не по земле, — с восторгом заявил Петро, — И каждый раз значительно опережала твои действия.
— Как она это делает, а? В жизни такого не видал! Будто знала, куда тебя занесёт в следующий момент, — шумела братва. — Пусть меня научит!
— А ты, Влад, извини, просто танком нёсся туда, где уж и след её простыл, — заключил Костя.
— Нам очень хотелось… послать тебя, командир — на танцевальные курсы новичков, — резюмировал Жендос.
Тот, слушая, лишь, молча, покуривал. А что тут скажешь? Друзья зря не скажут: слон он и есть слон. Ну, не думал он, когда ловил невидимку Санину, что у него столько зрителей.
— И полкан с мерином, подвалив, успели часть этого безобразия узреть! Вспылили, як спички! Мерин ажно голос потерял, — заметил белобрысый громила Жендос.
Мерином в приватном разговоре, по-свойски, здесь называли начальника отделения — подпола Мережкова. Для удобства. А полканами всех, кто носил соответствующие погоны. В данном случае они были на полковнике Щеглове, руководителе Антитеррористического Штаба, как ребята потом узнали. И даже проверили его в деле, убедились — не зря их носит.
