Возвышение на краю империи (СИ) - Бадевский Ян

— Адьютанта ко мне.

Через несколько минут в дверь постучали, и на пороге возник парнишка лет восемнадцати с коротким клинком у пояса. Ни доспехов, ни брони. Серая форма, минимум опознавательных знаков.

— Ваше высокоблагородие! — адъютант вытянулся по струнке. — Жду ваших распоряжений!

— Проводи юношу в расположение особой четвёртой бригады. Найдите там капитана Дружинина. Я сейчас его предупрежу по телепатической связи, что прибыл барон Иванов.

— Так точно!

Я последовал за своим провожатым.

У дверей перекинулся парой слов с Ольгой. Велел оставаться в посёлке до особых распоряжений. И поддерживать непрерывный контакт с Бродягой на случай форс-мажора.

Мы вышли из здания.

Хорвен тут же пристроилась сзади.

Ледяной ветер норовил свалить с ног, лицо сразу замёрзло. Хорошо, что у меня под комбезом Михалыча предусмотрительно надеты тёплые шмотки. Да и сам комбинезон переделан под зимние условия.

Мы двинулись по тёмным улочкам.

Глава 22

Примерно с полсотни бойцов собралось у костра, разведённого в большой железной бочке. Тепла от бочки всем не хватало, но народ был суровый, привыкший ко всему. Никто не носил тяжёлых доспехов. Отдельные накладки, вроде наплечников, лёгкие кольчуги — это максимум. Единой формы тоже не было, за исключением красных повязок со скрещенными якорями, в которых я узнал символику Неваполиса. Повязки эти кто нацепил на руку, кто за пояс заткнул, а кто и намотал поверх вязаной зимней шапочки. Полная эклектика.

Зато веяло от этих людей небывалой мощью.

Мне ещё не доводилось находиться рядом с такой внушительной группировкой сильных одарённых. Балы и торжественные приёмы не в счёт — далеко не все аристократы могут похвастаться третьим рангом в своём классе. Здесь же все как на подбор. Только дядьки Черномора не хватает.

Ладно, шучу.

Этого дядьку вполне успешно заменял капитан Дружинин.

Командир отряда самоубийц выглядел вполне заурядным мужиком средних лет, при этом от него за километр пёрло третьим рангом. Дружинин, как и многие в отряде, был простолюдином и по идее сила крови на него не работала… но я уже знал, что многие успешные офицеры, делающие карьеру в армии, являются чьими-то бастардами. Есть сила и желание развиваться, есть мечта о пожалованном титуле, но нет благородной фамилии и поддержки Рода за плечами.

Дружинин был кинетиком.

А я, как вы знаете, опасаюсь кинетиков гораздо больше, чем криосов и огневиков. А всё потому, что технически стандартный кинетик намного превосходит родственные классы. Та информация, что я успел собрать в библиотеке Бродяги, говорила о многом. Высокоранговый кинетик умеет не только двигать предметы мысленным усилием, он вполне способен отрывать руки и ноги своим противникам, комкать их, обезоруживать и делать другие, весьма неординарные и страшные вещи. Успеешь среагировать и превратиться в тень — молодец. А не успеешь…

Так вот, Дружинин был кинетиком.

И полностью забивал болт на защитную экипировку.

При себе имел небольшой метательный топорик и боевой нож. Всё. То есть, чувак вообще не заморачивался «серьёзными» игрушками. Шлем, накладки, щит — тоже не его история.

Мы успели перекинуться парой слов.

— Можем на «ты»? — сразу уточнил вояка.

— Без проблем.

— Тут у нас без чинов и титулов все обходятся, — виновато развёл руками капитан. — Война есть война.

— Я понимаю.

— Хорошо. Давай так, Сергей. Ты мне не подчиняешься формально, и я не могу отдавать приказы вольному аристократу. Но от слаженности действий зависят людские жизни. Давай представим, что я знаю о войнах больше, ты не против? Я говорю — ты делаешь.

Чего-то подобного я ожидал.

Но сразу решил обозначить границы:

— Согласен. Но это правило действует до вашего проникновения в Бастион. Дальше каждый сам за себя.

— Идёт, — кивнул Дружинин.

Я пожал его крепкую пятерню.

— О твоей договорённости с Лизарк мне сообщили, — продолжил кинетик. — Приказ зачищать гражданских не поступал. Наша цель — ублюдки в Бастионе. Но уж не обессудь, если случайно кого-то зацепим. Это военная, мать её, операция. Сечёшь? И если в пылу битвы ты попробуешь меня остановить — жди неприятностей. Не знаю, чем закончится наш бой, но я приложу максимум усилий, чтобы тебя убить. Просто потому, что ты будешь мешать выполнению приказа. Здесь всё понятно?

— Более чем.

Наши взгляды скрестились.

— Позволь и ты сказать, Михаил. — Я тщательно подбирал слова. Когда договариваешься «на берегу», лучше сразу всё прояснить. Лаконично, без недомолвок. — Я всё понимаю, воевать приходилось много раз. Случайность меня расстроит, но это не критично. А вот если я замечу, что ты спецом гражданских режешь… устраиваешь там землетрясения или массовые пожары… да пофиг, что именно… так вот, жди неприятностей. И поверь, я вполне могу их устроить. Не советую проверять мои слова на практике. Чисто по-человечески не советую.

Дружинин не отвёл глаза.

Медленно кивнул.

Я видел, что он понимает, с кем имеет дело.

— Забили.

Мы услышали друг друга.

Это главное.

— И ещё один момент, — я не спешил отпускать ладонь капитана. — Во время операции я останусь в городе. Если ты поведёшь себя честно… но при этом понадобится помощь… вы её получите. Просто потому, что это и моя страна.

Мои слова не имели ничего общего с дутым патриотизмом. Я хорошо понимал, что при любых разногласиях, клановых или межродовых, общие границы надо защищать. А то, неровен час, придётся кормить шведскую или перуанскую армию. Что в мои планы не входит.

Дружинин сухо кивнул.

Я понимал, что эти слова на капитана не произвели впечатления. Мы не были знакомы, и он привык рассчитывать только на себя. Принял к сведению — и то хлеб.

Напряжённость между нами спала.

Разговор состоялся у дверей брошенного хозяевами трёхэтажного особняка, из трубы которого валил дым. Внутри было натоплено и многолюдно — бойцы разместились штабелями на кое-как собранных двухъярусных кроватях или просто на полу, где были развёрнуты спальники.

Штурмовой отряд, которым командовал Дружинин, сконцентрировался метрах в пятидесяти от расположения бригады, на довольно обширном обледенелом пустыре. В центре этого пустыря высилось нечто громадное, укрытое бело-серым маскировочным брезентом. Это могло быть что угодно, от штурмовой машины до броневика с выдвижными лезвиями. Хотя, как по мне, для броневика великовато. По габаритам смахивает на одноэтажный дом, только уж больно форма округлая. Словно вспучился водяной пузырь, окостенел на морозе, а потом его прикрыли белой тряпкой. Ещё и снега сверху насыпало.

Источников освещения — кот наплакал.

Костры в бочках, несколько ламп, подвешенных к голым деревьям на краю пустыря. Из разных точек в небо били лучи прожекторов. Изредка эти световые дорожки пересекались с неповоротливой тушей дрейфующего десантного дирижабля.

Мы с капитаном приблизились к бойцам.

Как я уже говорил, здесь не наблюдалось простых смертных. Только люди, умеющие оперировать энергией ки. Матёрые убийцы, боевая элита нескольких кланов. Да-да, вы не ослышались. Чтобы навести шороху в Оулу, лидеры договорились между собой и скомпоновали интернациональную сборную.

Мужчины, женщины.

За свои бесчисленные жизни я много раз видел похожие лица. Бесстрастные, готовые ко всему. Лица тех, кто расправляется со своими врагами без раздумий.

— Бойцы! — гаркнул Дружинин.

Гомон, стук ложек о миски, тихое треньканье гитары словно корова языком слизнула. Краем уха я услышал шепоток: «Завались, Батя говорит».

Ну, конечно.

Типичное прозвище боевого командира.

— Вот что, ребята, — сказал Дружинин, обводя взглядом соратников. — Меня не все знают. Да что там, половина не знает. Вы все из разных кланов. Но сегодня… хотелось бы сохранить ваши убогие задницы в целости и сохранности.

Раздались одиночные смешки.