Добытчик (СИ) - Громов Борис Николаевич

*Эпсомское скаковое Дерби — один из призов английской «Золотой Короны». Проходит в городе Эпсом (Великобритания). В Дерби участвуют до 20 лучших скакунов не только из Англии, но и из других стран.

— К слову, Док, — компаньона я развлёк и решил всё же выяснить терзавший меня уже некоторое время вопрос. — Так что же там всё-таки с табло и цифрами? Когда к Кронштадту подъезжали, видел почти такое же, как и на КПП «Балтики». Только «цифирь» на нём слегка другая, но тоже, в пределах восьми «с копейками» тысяч. Что же эти цифры значат, в конце концов?

Странно, с удивлёнием смотрит на меня не только Николай Николаевич, но и Макс.

— Так и не прочёл до сих пор? — с осуждением в голосе спрашивает Док.

— Ты что, памятку не читал? — это уже Гуров.

И этот туда же! А он-то когда успел?

Оказалось — в карантине. Пока я дремал, утомлённый богатым на события днём, откинувшись на спинку не очень удобного, словно в советском кинотеатре, кресла, обитого дерматином, и прикрыв глаза,… Короче, Макс раздобыл где-то проклятую брошюрку, думаю, у прапора-охранника выклянчил, и сидел, изучал. Нет, понятное дело, он-то на продовольственном складе от безделья, наверное, на полгода вперёд выспался. А мне каково? С рассвета на ногах, сперва — цыгане с их дорожным разбоем, потом — «Бастион» со всей тамошней нервотрёпкой, и, вишенкой на торте, склады… Тут кто угодно утомится.

— Ну, ладно, ладно, признаю — виноват, — выставляю я перед собой ладони. — Ногами только сразу не бейте оба, а! Замотался, времени не было. Док, ну ладно вам! Что, неужели ответить сложно?

Доку было несложно. Он вообще оказался человеком чрезвычайно общительным и доброжелательным. Оказалось, что цифра — это точная численность населения, находящегося в настоящий момент конкретно в этом пункте. И учет этой численности — крайне жесткий. Потому что нельзя теперь в одном месте собираться группами больше десяти тысяч человек. Оказывается, пока на условной площади в два-три квадратных километра находится разом меньше десяти тысяч — всё нормально. Но при превышении этого количества тут же приходит беда. Граждане массово теряют разум и начинают жрать друг друга.

— Док, ты меня извини, конечно, но это же фигня какая-то. «ужастик» из восьмидесятых, причем — низкобюджетный, категории Б, так не бывает…

— Иногда, Серёжа, бывает так, что ни один условный Стивен Кинг не выдумал бы… «Есть многое на свете, друг Гораций, о чём не ведают в отделе эксгумаций…» Давайте-ка я вам, молодые люди, расскажу то, чего в памятке нет. Оно не то, что секретное, скорее — просто не для всех. Не всем оно сейчас нужно, не до того нынче людям. «Во многия знания — многия печали». Но вам обоим, думаю, будет интересно… У вас с биологией вообще как в школе было?

Я честно сознался, мол, «четверка» была, но больше за то, что на уроках не хулиганил и отношения с биологичкой были хорошие. У Макса всё куда лучше, он даже в биологический кружок в школе ходил.

— Хорошо, — Док ненадолго замолчал, явно собираясь с мыслями. — Как вы считаете, происходящее вокруг — что это вообще?

— Эпидемия, — ни секунды не колеблясь, ответил я.

— Скорее всего — искусственного происхождения, — добавил Максим. — Не было никогда в истории человечества таких «болячек». И если вдруг нарисовалась из ниоткуда, значит — кто-то посодействовал.

— Вы оба правы, — с немного рассеянным видом кивает Док. — Эпидемия. Инфекционное заболевание. Самое обидное, если верить ребятам из ВМА*, об этой дряни их загодя предупреждали. Но данные были слишком уж разрозненные, слишком по многим моментам не совпадала информация из разных источников, да и просто слишком фантастично оно звучало… Одним словом, было не очень понятно: кому именно верить и к чему конкретно готовиться. А вести приготовления к «чему-то этакому», не имея полной информации о том, с чем именно придётся столкнуться… Увы, как медик говорю: это трата ресурсов без малейших гарантий успеха.

*ВМА — Военно-медицинская академия им. С. М. Кирова.

Мы с Максом сидим, молчим, прекрасно понимая, что торопить Дока не стоит, сейчас он сам перейдёт к главному.

— Ладно, — вздохнул Док. — Начать придётся малость издалека и вы, молодые люди, если меня вдруг уж очень сильно «в науку» заносить начнёт — притормаживайте.

Мы в унисон согласно киваем, не переживай мол, «добрый доктор Айболит», если понимать тебя перестанем — сообщим.

— Ну, тогда попробуем начать по порядку. Что такое цитоплазма — помните?

Я лишь руками развел. Слово — помню, значение его — хоть убейте. Зато, словно школьник на уроке, поднял руку Макс.

— Это основное содержимое живой клетки.

— Примерно так, — согласился с ним Николай Николаевич. — Цитоплазма — это как «внутренний суп» клетки. Представьте, что клетка — это маленький мешочек, а цитоплазма — это желеобразная жидкость, которая его заполняет. В ней плавают все важные части клетки, их называют органеллы…

Я уже потерялся, но слушаю внимательно и даже кое-что понимаю. Док — молодец, рассказывает пока что максимально упрощенно, как детям. Оборачиваюсь на Гурова. Максим согласно кивает в такт словам старого доктора, он явно понимает куда больше. А Док продолжает:

— Есть среди органелл митохондрии, это вроде как «электростанции», производящие энергию, рибосомы — «фабрики» по сборке белков, ну и ядро. Это главный «пульт управления» клеткой, где хранится ДНК. А цитоплазма нужна, чтобы поддерживать структуру клетки и обеспечивать движение веществ внутри неё. Без неё клетка была бы пустой и не могла бы работать. Пока понятно?

— Пока что понятно даже мне, — улыбаюсь я. — Но не ясно, при чем тут заболевание, превращающее людей в сраных зомби?

— При том, что вирус этот, походу «собрали» в какой-то военной биолаборатории на основе тропической малярии. Про малярию хоть что-то знаете?

— Что ею в Африке болеют и от неё хинной коркой лечатся, — подаёт голос Макс.

— Ага, — поддакиваю я, — в «Таинственном острове» гражданин Жюль Верн про это весьма красочно написал.

Док усмехнулся. Ну, да, фантастическая книжка стопятидесятилетней давности — это серьезный источник информации.

— Как выглядит заболевание малярией в двух словах? Заражённый комар кусает человека и впрыскивает в кровь слюну со спорозоитами — паразитами на стадии спор. Те с током крови попадают в печень. Там они «прячутся» и в течение примерно недели размножаются, превращаясь в мерозоиты. Мерозоиты же, в свою очередь, выходят из печени в кровь и внедряются в красные кровяные клетки эритроциты. Внутри них паразиты питаются гемоглобином и снова размножаются, разрушая клетки.

Так, кажется, я снова поплыл «мерозоиты», «спорозоиты»… Ну, не грабоиды* — уже неплохо…

*Грабоиды — подземные червеобразные монстры из цикла фильмов ужасов «Дрожь земли».

— Так вот, малярийные мерозоиты раз за разом заражают и разрушают эритроциты, а цитоплазму используют для размножения. В эритроцитах малярийный паразит питается гемоглобином, расщепляя его в своей собственной цитоплазме, а затем делится, заполняя клетку новыми паразитами. И если не лечить — то человек умрёт.

— Прикольно, — грустно хмыкает Макс. — Но согласен с Серёгой, а вот эта «жуть плотоядная» — она ко всему сказанному каким боком?

— Вот мы и добрались до самого «вкусного»,- вздыхает Док, — до аккуплазмы. Это искусственно созданный патоген, сочетающий черты малярийного плазмодия и вируса. Способ распространения — по большей части воздушно-капельный, но возможен и со слюной через укус, или через контакт с зараженной кровью. Основные переносчики — живущие рядом с нами животные и птицы: крысы, мыши, голуби и вороны. Они — идеальные бессимптомные носители. Их клетки имеют иные рецепторы, поэтому вирус в них не размножается, но накапливается в слизистых оболочках. Путей распространения — несколько: с пометом, который, высыхая, превращается в инфицированную пыль. С перьями или шерстью, там вирус «цепляется» за частички кожи. После заражения вирус встраивается в нейроны и клетки крови, но пока не атакует их. И человек-носитель чувствует лишь лёгкое недомогание, как при простуде. А вот теперь — самое неприятное. Основная особенность аккуплазмы — «эффект критической массы». После окончания инкубационного периода и пока заражённых вокруг мало, паразит «прячется» в организме, вызывая лишь слабые симптомы: лёгкую усталость, редкие головные боли, иногда субфебрильную температуру… Эээ… Ну, в районе тридцати семи — тридцати семи с половиной градусов. А вот при достижении критической плотности носителей, аккуплазма резко активируется, запуская эпидемиологический взрыв. Это похоже на «переключатель», который срабатывает, когда паразит чувствует, что вокруг слишком много заражённых.