— Слышь! Ты чего это ему указываешь? — теперь уже Цсофика нахмурилась. — Он всю жизнь с батей летал, чего это он по твоей указке будет не пойми куда переводиться. Аль ревнуешь, что ль? Ко мне? Может, тогда и к Надежде Константиновне будешь ревновать?
— Это кто… — опешила Цсофика. — А, та роботесса с «Молотова»… Я не ревную, Цсофика, не говори глупостей! Просто я боюсь оставлять Гагашеньку с такой страшной женщиной, как ты!
— Не называй меня Гагашенькой, меня это всегда бесило! — внезапно для себя поднял я голос.
В этот момент комнату вошёл батя с огромной банкой баклажанной икры.
— Смотрите, какую вкуснятину я нашёл. А что это вы тут?… Что за крики? Гагашеньку опять не так назвали?
— Ты на меня не кричи! — Дина встала из-за стола, полностью игнорируя появление отца. — Я о тебе беспокоюсь, тебя защищаю!
— Так. Заткнулись все. Какая-то херня, — тихо сказала Цсофика, глядя себе под шорты. — Кажись, началось.
— Посмотри на неё! Она даже тут симулирует, — продолжила Дина, но вдруг последовала совету и заткнулась.
Цсофика посмотрела на браслет и сказала.
— Ага, началось. Срочное поручение «Роды», сформирован запрос на вызов ближайшей медицинской бригады, время прибытия — три минуты…
— Ой, мамочки… — запричитала Дина. — Цсофика, прости, я…
В комнату уже спешили люди. Батя быстро всех разогнал, построил, организовал родильное отделение в ближайшей спальне. Роды прошли быстро и спокойно, потом, наконец, батя вышел из комнаты немного нахмуренный.
— Кто, пацан? — спросил кто-то из родни.
— Да. Она говорит, что надо назвать Шебештьен, на этом… на венгерском. Дескать, прикольно звучит — Шебештьен Шонович Куцевич.
* * *
Долго пообщаться с новым членом семьи не удалось, тем более, что к нему мигом выстроилась очередь из многочисленной родни. Через пару дней Дина улетела повидаться с матерью перед началом экспедиции, а нас с батей вызвал товарищ Чигулимский.
Какое же удовольствие было управлять своим собственным челноком! Новенький, юркий, с гравикомпенсатором, который позволял разгоняться до гиперзвука с перегрузкой всего в две с небольшим «жи», а главное — пригодный и для атмосферы, и для низких орбит. Запас аэропринтонов позволял продержаться двоим на орбите целых три недели, правда запас воды был куда скромнее — на неделю, да и полноценного санузла тут не было. Уместить он мог четверых сидячих пассажиров, но при желании на коротких дистанциях упихаться в него мог и десяток.
— Как у вас вообще… получилось-то? — начал я немного неловкий разговор с батей, как только мы оторвались от земли, пересекли кусок континента и полетели над океаном.
— Ну… Как-то сама она. А я чего… я ничего!
— Понимаю.
— Ты там давай не умничай, а за маршрутом следи!
Следить особо не приходилось — как любое современное транспортное средство, челнок имел автопилот.
Когда мы приземлились на плоскую крышу заброшенного завода «Чероки-пять», там снова занималось утро — часовой пояс здесь был другой. На море стоял штиль и неожиданно теплая, несмотря на раннюю весну, погода. Нас встречал Ильич и Арсен, распахнувший объятия.
— Рад видеть! Ба, какой у тебя шаттл! — Арсен обошел кругом, заглянул внутрь. Мне бы такой. Ну, как, хорошо отдохнул?
— Да ещё не особо, — признался я. — А что, уже всё готово?
— Ну, в самом разгаре работа, но, говорят, в неделю уложатся. Пойдём смотреть. Ильич, помоги сумки взять. О, вкусняшки принесли!
В сумках лежали щедро надаренные родней консервы-разносолы.
— Чигулимский давно здесь? — спросил батя.
— С неделю уже, почти сразу прилетел, как мы сюда присели. Недовольный… Не любит командировки, у него ж там семья, внуки, жена молодая.
Последнюю фразу Арсен сказал как-то особенно.
— Карась сухопутный, — пробормотал батя. — А что? Хорошо устроился — я в курсе, сколько ему с каждого нашего рейда трудочпсов начисляют. А нам — шиш. Мне после последней командировки за полгода даже ранг не повысили!
— Товарищ Чигулимский трижды получал медаль «отличник контрабандного флота», ее тогда только учредили, — вступился за нашего босса Арсен. — Он по молодости ходил в дальние рейды с такими монстрами, как Егор «Пëс» Литвиненко и Татьяна «Садовод» Якимлюк, в честь которой…
— Знаю я, какой корабль в честь него назвали, — пробормотал батя. — Ладно, много чести. Вон, лучше спроси, как у Гаги дела?
Мы погрузились в скрипучий лифт и поехали вниз.
— Все норм, — коротко ответил я.
— Там тебя, говорят, уже поженили там?
— Быстро, я смотрю, слухи распространяются, да? — я выразительно посмотрел на батю.
— Не, это роботы домашние Ильичу нашептали, Шон Рустемович не причём. Кстати, Шон Рустемович, а сам-то когда?
— Что «когда»? — батя заметно помрачнел. — По закону не положено, я развестись не могу. Матильда на связь со мной не выходит, только сыну письма шлёт раз в год.
— Так женись по законам афалинцев? — предложил Арсен. — Тебе паспорта не выдали ещё?
— Сейчас выдадут.
Створки лифта открылись, мы зашагали к отсеку. Уже были слышны инструменты, голоса, среди которых отчётливо выделялся голос Чигулимского.
— Так! Пёсьи дети! Ты куда это потащил, стальная бошка! Это к третьем шлюзу, а не ко второму!
Обошли здоровый припринтный бассейн, откуда робот-исполин вытаскивал свежие чугуниево-карбоновые конструкции, и приблизились к источнику шума. Товарищ замдиректора направления сидел на раскладном стульчике, а один из роботов-рабочих подносил ему огромную термокружку, в которой плескался не то кофе, не то какой-то хитрый узвар, который принято пить на Златоусте.
— А, явились, — он обернулся к вам. — На всё готовенькое пришли, да? А ничего, что я тут уже почти неделю околачиваюсь⁈ Ты капитан или кого?
— Виноваты, Ян Вонифатьевич, — потупил взгляд батя. — Так ведь ж… отпуск, да? Наверное, в отпуск нужно отдыхать?
— Да, отдыхать, — почесал подбородок Чигулимский, как будто эта информация явилась для него новостью. — Слышал о таком, да. И как, отдыхаете?
— Ну, не без этого, Ян Вонифатьевич, есть такое.
— Прекрасно. А чего тогда припёрлись?
— Так ведь… Вы вызвали? Документы, прочее. Ну и просто посмотреть.
— А, да, — Чигулимский полез в карман и выудил два странных прозрачных кулона в форме дельфина на цепочке. — Вот, возьмите. Это паспорта афалинцев такие, в них всё зашито. Имена у вас те же, фамилия — Эдельвейс-Дионеску.
— Бессарабские фамилии⁈ — удивился я.
— А что ты хотел? Меньше подозрений у проверяющих органов.
— Раньше же как-то без этого обходились? Без всех этих… перепродаж.
— Твой малой стал больно разговорчив, да? Я и так, Шон, терплю у вас семейный подряд, и то, что ты многоженец и юнг-новобранцев обрюхативаешь, в профсоюз не сообщаю!
— Так точно, товарищ начальник, — вздохнул батя. — Обрюхатил, виноват.
— Вообще — это распоряжение товарища Куратора про смену флага. Почему только вас, а «Садовода Якимлюка» не переобули — на то воля Центрального Компьютера партии, он план операции разработал. В общем, ознакомьтесь с легендой, а товарищи из спецназа подсобят с реализацией плана. Все, свободны. Да, можете сходить, посмотреть на боевых дроидов — пришли тут, восемь штук в трюм уложили, в шахты дефлюцинатные. Может, придумаете, как получше разместить, я вот не придумал.
— Ого! Спасибо, не ожидал. Тут такое дело, мы ещё челнок универсальный прикупили, — сказал батя. — Еще бы одну шлюзовую врезать. И стыковочные, сверху.
— Ах стыковочные! Шлюзовую. Ишь чего захотели! Ладно, сделаем. Габариты и модель сообщите.
— Сейчас, — батя залез в браслет.
Я ожидал бурю эмоций, но та легкость, с какой товарищ Чигулимский согласился внести изменения в проект, весьма удивляла. Но все подобные вопросы, на самом деле, после трехчасового перелета тревожили не так уж сильно.
— Арсен, — спросил я. — А гальюны в корабле отключены?
— Конечно! Там сейчас все водоснабжение переделывают.
