Судя по лицу полуэльфа, либо меня сейчас убьют, либо решат, что с такой гадюкой лучше не связываться, и оставят в покое. Хотя первое – вероятнее. Но второе – желаннее.
Я в упор посмотрела на Ромирэля и, усмехнувшись, добавила:
– Хотя, скорее всего, именно этот факт и не афишировался в официальной хронике.
Он все еще держал меня за плечи, но уже не сжимал до синяков. Скорее изучал. Задумчиво, словно ученый-некромант, который обнаружил новый, неизученный вид упырей.
– Знаете, Блеквуд, по роду своей профессии мне зачастую приходится общаться с редкостными идиотами. И я успокаиваю себя формулировкой «уникальные собеседники». Но, похоже, это абсолютно не ваш случай…
– Я слишком уникальная? – уточнила я осторожно.
– Нет. Не просто уникальная. Вы редкостная. Редкостная язва и интриганка.
– Маг мага видит с полушага, – выдала я народную пословицу.
Преподаватель чуть изогнул бровь. И его спокойная реакция укрепила во мне подозрение: ой непрост, совсем непрост полуэльф. И его маска безземельного героя, по которому вздыхают толпы адепток, и не только адепток, – идеальная личина, за которой скрывается… кто? Меня разобрало извечное ведьминское любопытство.
– Так вы не скажете, кто вас инициировал? – спросил Ромирэль.
– А зачем вам знать?
– Чтобы упредить удар. Серые тени императора наверняка заинтересуются, если у одного из сильнейших магов начнет резко уменьшаться резерв…
Я лишь поразилась, как хитро вывернул полуэльф. Интересно, а он сам не один ли из этих серых теней?
Теперь уже я мерила его изучающим взглядом, словно разбирая на декокты. Ногти – для одного зелья, волосы – для другого, глаза – для третьего…
Увы, Ромирэль должного пиетета не проявил.
– Один – один, Блеквуд, – словно соглашаясь на мировую, усмехнулся он.
Полуэльф вновь натянул на себя привычную маску. Но отчего-то в душе поселилась уверенность: теперь он с меня глаз не спустит.
– Так или иначе теперь вы, адептка, игрок в моей команде. Тренировки начнутся послезавтра, после официального объявления списка участников.
Он отступил, больше не говоря ни слова, развернулся и ушел. У меня возникло четкое ощущение, что одну маленькую черную ведьму просто не раскусили, как орешек, с первого раза. Значит, будет еще не одна попытка со стороны ушастого меня «разгрызть». Мысленно пожелала ему познать все прелести пародонтоза, а потом встряхнулась.
Что же, в зачислении в команду университета был и профит: теперь я смогу получить комнату в общежитии в кратчайшие сроки. Надо только раздобыть копию приказа.
И только я взялась за ручку двери, как раздался звук колокола.
Всю нашу непродолжительную беседу в коридоре мы с преподавателем были одни. Но вот стоило мне проявить независимость и попытаться просочиться к секретарше-грымзе за приказом…
Перемена. Время стремительное и многолюдное. Но это ерунда. Главное, что после нее начнется новое занятие, пропустить которое мне не хотелось. И так из-за этого Гарда первую пару прогуляла.
Встал вопрос: знания или место в общежитии?
Я решила, что секретарша никуда сбежать со своего места не успеет, а вот алхимия с магессой Илордой Анирисской вполне может аукнуться.
Как выяснилось, не зря я проявила учебное рвение. Практикум по определению состава туманов, насылающих галлюцинации, оказался весьма познавательным. Но что самое интересное – создателями оных чаще выступали светлые маги. В общем, как черная ведьма я узнала много нового и отправилась добывать копию приказа. Не скажу, что это далось мне совсем уж легко, но я заполучила бумажку.
А потом оной трясла перед крючковатым носом комендантши. С виду она была чистокровным человеком, но в душе – помесью гнома с гоблином. Во всяком случае, именно у них основным предметом гордости являются такие черты характера, как упертость и подозрительность.
Время близилось к вечеру, когда я наконец стала законной временной обладательницей кровати, трех полотенец, подушки, одеяла, смены постельного белья и двух соседок по комнате.
Эти две адептки при первом брошенном на них взгляде вызвали в моей ведьминской душе лишь одно желание – проклясть. При втором, впрочем, тоже.
Глава 5
Сестры-погодки Винсон, Дейна и Далия, оказались из потомственных провинциальных зазнаек. Как я поняла из сцеживаемых через слово фразочек: «а наш батюшка, фьерр Винсон», «не то, что у нас в Бейсминском округе», девицы раздувались от важности. Они кичились, что в их жилах течет полублагородная кровь. До неразбавленных аристократических дев, увы, недотягивали ни манерами, ни воспитанием, ни внешностью, которая у них, казалось, была одна на двоих.
Обе соседки были ненатурально выбелены (словно специально травили организм уксусом, а кожу – мерцающей пудрой), с явно сведенными со скул веснушками, рыжими прямыми волосами и лицами, чем-то напоминающими лошадиные. Вот только у Дейны были золотисто-карие глаза, а у Далии – серые. У старшей – щербатые зубы, у младшей – ровный прикус и родинка на щеке.
Меня при появлении облили тонной презрения, раскритиковав внешний вид «сенной девки». Ну подумаешь, платье мятое и слегка порванное, а волосы стоят дыбом. Может, это мой парадный костюм?
Девицы, ничуть не стесняясь, выразительно фыркали и обсуждали меня между собою, словно я была невидимкой. Происходило это в духе:
– Дейна, согласись, что в нашем округе не случалось такого, чтобы благородному обществу навязывали голодранку из трущоб.
– Соглашусь, Далия…
Пшик… Пшик… В воздух демонстративно распылили новомодный в этом сезоне парфюм «Аромат сладких грехов».
Ну-ну… А я всего-то одну фразу произнесла: «Я ваша соседка». И эти две запудренные моли вцепились в меня, как в грязный шерстяной носок.
Я заправляла кровать, прикидывая, успею ли до закрытия ворот академии выбраться в город и купить себе хотя бы смену белья. Морозильный сундук, что стоял в комнате, меж тем издал характерный звук: у него закончилось заклинание. Ларь таким нехитрым способом сообщал хозяйкам, что пора бы его обновить. И вот тут началось интересное…
Обе девицы скривились, словно им в нос ударил запах тухлых яиц.
– Опять Мейнсу платить, – морщила нос старшая Винсон. – Я к нему не пойду. Твоя очередь.
– Ну, Дейна, я к нему не хочу, он ко мне пристает…
«Было бы к чему приставать. Он над тобой потешается», – усмехнулась я про себя. Урилла Мейнса знала вся академия. Талантливый маг, у которого вот-вот должна была пройти инициация, обещал стать после нее девятиуровневым, а может, и целой десяткой.
Этот тощий как щепка, высокий брюнет с волосами до плеч, обладал живым лукавым взглядом, имел острый пронырливый нос и характер, от которого выли все магистры академии. Способность Мейнса изысканно глумиться, провоцировать и хамить так, что культурно ответить было невозможно, а некультурно (кулаком в глаз) запрещал устав магистерии, стала притчей во языцех. Его симпатичное утонченное лицо не портил даже небольшой шрам от алхимического ожога у левого виска.
В общем, моя черная душа была от Урилла в тихом восторге. Циник, язва с выдающимся умом и сообразительностью – этот выходец из квартала Лебеда сумел завоевать в академии свое место. И было оно одним из лучших и уважаемых.
Да, у парня не имелось богатых родителей, готовых отстегнуть за чадо сотню золотых. У него их вообще не было. Про отца не знаю, а вот мать отправилась за грань, когда Уриллу исполнилось пятнадцать. Он часто подрабатывал, то в городе, то среди вот таких вот неумех-адептов, как сестрицы Винсон, которые не могли толком пользоваться собственной искрой дара. Зато могли заплатить звонкой монетой. Но при этом Урилл каждый раз будто делал одолжение богатым зазнайкам, чем неимоверно их бесил.
Вот и сейчас обе сестрички играли в гляделки друг с другом и не горели желанием встречаться с чернявой язвой с шестого курса.
Я изображала табуретку и не вмешивалась в молчаливый диалог выразительных вздохов и косящих на дверь глаз… Хотя руки чесались утянуть из морозильного сундука остатки магии. А потом сменить заклинание замораживания на «жар печи»… Пусть в нем протухнет все. Даже то, что теоретически протухнуть не может.
