— Кто такая Анни? И откуда она знает, что мы приедем именно сегодня? — каркающий голос бывшей Верховной вмешался в наш мир, разрушив иллюзию уединения.
Хурра, не выпуская мое лицо из своих рук, повернула голову и равнодушно взглянула на нее.
— Ты нам не нравишься, — Если Ягурда думала, что сможет напугать моих дочерей, то она сильно ошиблась. — Викуша сказала, что твое место в забвении. И как только она…
— И кто такая ты? — перебила ее бывшая Верховная.
— Я Хурра, — гордо вздернула она подбородок, — наследница…
— Это моя дочь, принцесса Южной Пустоши и наследница короны, — остановила я ненужные откровения.
Поднялась с колен и сделал шаг вперед загораживая Хурру от пронзительного взгляда бывшей Верховной жрицы. Прохладный северный ветер, дувший с самого утра, хлестко ударил по мокрым щекам мелкими, острыми песчинками, принесенными из сердца Аддии — Хрустальной пустыни.
Бросила извиняющийся взгляд на Мехмеда, я так и не решилась рассказать ему правду о том, кем были спутницы Гирема, которым он приютил в своей крепости. И кем был отец моей дочери Хурры.
Мой брат ошеломленно, не мигая, смотрел на нее, он хорошо знал ночного короля и сразу догадался, чья кровь течет в ее жилах.
— Как она оказалась здесь? — подала голос Илька. Она тоже не отрывала глаз от моей дочери, глядя хмуро и с затаенным напряжением, как будто бы догадывалась, что эта маленькая девочка источник проблем лично для нее.
— Я сбежала из крепости, — радостно рассмеялась моя малышка. Она то ли не чувствовала неприязни со стороны Ильки, то ли нарочно его провоцировала. — Охрана у наследника султана никакая. Я пробралась через стену, когда они меняли внешний караул, — заявила она и, безошибочно определив хозяина крепости, улыбнулась Мехмеду, — ты бы, дядька, получше себе воинов набирал. А они от каждой дохлой крысы шарахаются.
Угу, мысленно вздохнула я. О том, что дохлая крыса скорее всего бегала и вела себя, как живая, Хурра предпочла умолчать. Зато я поняла, что побег из крепости не обошелся без помощи моего старшего внука, обладателя дара некромантии.
— Я учту, ваше высочество, — кивнул Мехмед, слегка склонив голову. Он единственный из всех не забыл об этикете и обратился к юной принцессе по титулу. — Однако на вашем месте я не покидал бы стены крепости, это слишком небезопасно. Законы моей страны сильно отличаются от тех, к которым вы привыкли, — жирно намекнул он на то, что шея Хурры была свободна. — И люди, проживающие в моих землях, могут навредить вам…
— Пф, — фыркнула Хурра, — меня нельзя поймать. Я всегда смогу сбежать от них. И мне даже кофий пить не надо, — звонко расхохоталась она, бросив такой жирный намек, что его нельзя было проигнорировать.
— Откуда ты знаешь… — вырвалось у Мехмеда, но он тут же взял себя в руки и замолк посредине фразы. Понял, что чуть не выдал тайну, принадлежавшую его семье. А потом он понял…
Улыбнулся и спешившись к лошади подошел к нам и опустился перед моей дочерью на одно колено. Обычно аддийский мужчины так признаются своим избранницам в чувствах, намекая, что только любовь способна поставить мужчину на колени. Но сейчас он признавал Ее — Древнюю Богиню Аддию, наследницей которой была Хурра.
— Очень рад, прекрасная госпожа, что вы с сестрами стали гостьями моих земель. Надеюсь, жизнь здесь была легкой и светлой и не оставила в сердце темных пятен тяжелых воспоминаний, — заговорил он традиционными для султаната витиеватыми фразами.
Хурра важно кивнула,выдвинув вперед одну ногу:
— Да, нам понравилось. Здесь очень тепло, и зимой совсем нет снега. Но я мало видела… Папа не разрешает мне выходить из крепости, — нажаловалась она. — А ты покажешь мне горы? — махнула она рукой на едва заметные синие тени горных пиков на горизонте. — И Хрустальную пустыню? И дворец султана? И Южные сады, где зреют чудесные фрукты?
— Хурра, сейчас не время для путешествий, — попыталась я остановить свою дочь. К тому же поездка во дворец султана, вообще, опасна настоящей потерей свободы. Эбрахил спит и видит, как заполучить себе внучку с кровью Древней Богини.
— Мам, — Хурра снисходительно взглянула на меня. — Нам никуда не надо ехать. Я тебя научу перелетать далеко, — кивнула она Мехмеду. — И ты мне все покажешь… Хорошо?
Изнанка! Она говорит про изнанку! Она же говорила, что на той стороне бытия расстояния не помеха и можно перемещаться куда угодно в одно мгновение. Мехмед тоже догадался, как можно путешествовать не двигаясь с места, и поэтому кивнул:
— Договорились, прекрасная госпожа. Я покажу вам все, что пожелаете… Все красоты моей страны с радостью положу к вашим ногам…
— Правда⁈ — ахнула Хурра, засияв широкой улыбкой, и неожиданно обняла стоявшего перед ней на коленях Мехмеда. Повернулась ко мне, — мам, можно я поеду с ним, а? Пожалуйста!
Мой брат осторожно обнял девочку и тоже взглянул на меня вопросительно. Я кивнула. Пусть едет. Сейчас, глядя на два лица обращенных ко мне, я так четко увидела, насколько они похожи. С первого взгляда можно было определить их кровное родство. А ведь раньше мне казалось, что Мехмед похож на Зелейну, а Хурра на Гирема.
Кровь не водица… Хурра — дочь Аддии. И ее место здесь, в землях, где правит Богиня. Отвернулась, чтобы никто не увидел слезы, выступившие на глазах. В этот момент я поняла, что моим мечтам о будущем Хурры, как королевы Южной пустоши, не суждено сбыться. Она все равно вернется сюда. В мир, где мужчины привыкла владеть своими женщинами. Когда-нибудь.
— Можно, — хрипло выдохнула я. И рывком вскочила на лошадь, желая чтобы никто не заметил, как обреченность от будущего, которое случится еще очень не скоро, терзает мое сердце.
Мехмед подхватил довольную Хурру и усадил в седло перед собой. Они всю дорогу до крепости о чем-то переговаривались и хохотали, не замечая, что каждый миг их радости режет меня по живому.
— Твоя дочь не такая, как все люди, — тихо заметил Михась.
После жестокого наказания бывшей Верховной, проведя несколько дней без сознания, он очень изменился. Его ярко-рыжие волосы поблекли и обесцветились, превратившись в подобие седины, с легким оттенком старой ржавчины. В посеревших глазах застыло равнодушие и безразличие, а бледные истончившиеся губы он разжимал только для того, чтобы поесть. Болтун, который не мог молчать и пары мгновений, превратился в тяжелого молчуна. Он по-прежнему приглядывал за мной. Но его пристальное внимание больше не тяготило меня. Я знала, его верность Ягурде поблекла так же, как и волосы.
— Да, — кивнула я. И добавила, — она принцесса. Все принцессы особенные.
Михать отрицательно махнул головой, словно бы не соглашаясь с моими доводами, и ничего больше не сказал. Но я заметила, что его равнодушный и безразличный взгляд все чаще и чаще касается довольной парочки, которая то и дело закатывалась от смеха, привлекая внимание.
Мы тронулись с места, возобновив движение к крепости тем же порядком, что и раньше. Только теперь во главе отряда ехали Мехмед и Хурра, а Ильке пришлось отступить назад.
И Илька смотрела на брата, как взбешенный волк. То ли ревновала, то ли о чем-то догадывалась. Рабыня-амазонка, воспитанная на стыке двух культур, всегда была для меня слишком сложной и непонятной, но сейчас ее ненависть к Хурре казалась почти осязаемой.
Я хотела пришпорила лошадь, чтобы догнать ее, за время путешествия, наш изначальный порядок оставался прежним и Илька с Мехмедом по-прежнему ехали в голове отряда, а я в хвосте… Но сейчас я должна была как-то защитить свою дочь.
— Илька ничего не сделает твоей дочери, — Михась преградил мне путь, хотя после памятного разговора с Ягурдой, когда она пообещала отпустить меня после создания Цитадели, мне предоставили гораздо больше свободы, и я иногда могла поговорить с братом в реальном мире, а не только на изнанке.
Я попыталась обойти мага. Но Михась изловчился и подхватил мою лошадь под уздцы, останавливая мой порыв. Взглянул на меня полинявшими от пережитой боли глазами, и равнодушно усмехнулся.
