— К кому? К Адрею⁈ — колючая ревность в голосе Гирема позабавила. Я усмехнулась, — если только ненависть. Ты же помнишь, какой я была в Беломорье… Думаешь, после такого у меня может быть к нему что-то хорошее?
— Вот ненависти в тебе я как раз не чувствую, — покачал он головой. — говори, Елька. А то придется Адрею еще раз полгода провести в постели, залечивая раны.
Я ошеломленно взглянула на Гирема… Неужели тогда он отомстил Адрею? И почему я узнала об этом только сейчас?
— Ну, не мог же я просто забыть, что он причинил боль той, которую я люблю? — невесело усмехнулся Гирем.
Я сглотнула… А мне казалось, что я знаю ночного короля, как облупленного. Но он в очередной раз смог поразить меня.
— Я, — запнулась, — я расскажу тебе вечером… Про Адрея…
— Ну, уж нет, — Гирем рассмеялся, — только не вечером. Говорить во время романтического свидания о бывших дурной тон, Елька. Лучше ты мне расскажи сейчас, — его требовательный голос и настойчивый взгляд никак не вязался с широкой улыбкой.
— Не будет у нас с тобой никакого романтического свидания, — с досадой цыкнула я. Но тем не менее пояснила причины своей неприязни к Адрею. — Он кое о чем предупреждал меня, но я слишком сильно не верила ему и отмахнулась от его слов. Но, оказалось, что он был прав. И я теперь не хочу слышать укоры с его стороны. Мол, если бы я не была так зациклена на своих обидах, — тут я споткнулась об свои же слова… В голове сразу всплыл пресловутый Список Страданий Ягурды. — то многих проблем удалось бы избежать.
Я все же не сдержалась и выругалась. И я считала себя лучше Ягурды? Мне и записывать свои обиды было не нужно, я и так старательно и запоминала и копила, не замечая, как сильно они отравляют мне жизнь. Но как научиться прощать? Как научиться забывать ту боль, которую причинили тебе люди? Как можно забыть, как Адрей выбросил меня у портового кабака, избитую и больную, надеясь, что я умру в мучениях и страданиях? Как это можно простить⁈
— Ель, — тихий голос Гирема отвлек меня от горестных мыслей, — мне кажется, что проблема не в Адрее… Проблема в тебе… Ты должна простить себя за те ошибки, которые совершила в прошлом, совершаешь сейчас и совершишь в будущем. Мы не Боги, и мы не идеальны. Надо позволить себе ошибаться, Ель. И себе, и другим…
И ему снова, каким-то невероятным образом, удалось угадать мои мысли, понять меня, пожалуй, лучше, чем я могла понять сама себя. Да, Гирем был прав… Дело не в Адрее, дело во мне. В старом мире, из которого прибыла половина моей души, говорили: не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней. Не можешь изменить мир, измени себя.
Я не могу изменить людей, не могу изменить законы природы, не могу изменить Богов. Но я могу изменить себя.
Научиться прощать… Нет, я и раньше пыталась это сделать, но каждый раз имела в виду, какие-то конкретные проступки. Свои или чужие. Но сейчас я поняла, прощать надо глобально. Сразу всех и сразу за все… Не выделяя ни отдельные поступки, ни отдельных людей.
Просто взять и простить. Всех и за все…
Научиться доверять… Доверять всем. Даже тем, кто еще вчера обидел тебя, но сегодня раскаялся.
Иначе мой Список Страданий будет расти. А я с каждым днем все больше и большое буду похожа на несчастную Ягурду, у которой в этой жизни нет ничего кроме обид. И даже сейчас,получив молодое тело, она не может жить полной жизнью и жаждет отомстить тем, кого уже давно нет на свете.
Хорошего в людях гораздо больше, чем плохого. Именно такими, хорошими, нас создали Боги. И каждый из нас хочет быть хорошим, даже если не знает с чего начать. Но иногда запутывается так сильно, что уже не может выбраться. И тогда милосерднее оборвать нить его жизни и отправить в самое начало, чтобы у души появился еще один шанс…
Так когда-то Великая мать поступила с насильниками Катрилы. Из милосердия, любви и всепрощения. Боги всегда так поступают, когда люди…
— Елька, ты чего задумалась? — перебил меня Гирем.
Я вздрогнула и уставилась на него… Кажется, я только что поняла, что-то такое… Большое… И очень важное. Но Гирем перебил, и теперь я никак не могла вспомнить, о чем была моя мысль.
Глава 3
На площади перед воротами крепости нас встречали. Вернее меня. Мои дочери и внуки: Анни с сыном — наследником императора Абрегории, Катрила с сыновьями и маленькой дочуркой, которую она решила не прятать в закрытых покоях, как это принято в империи, и моя малышка-Виктория… Хотя глядя на не по годам серьезную девочку, которая смотрела на всех с легким снисхождением, сложно было представить, что ей едва исполнилось четыре… Наследство Великой Матери заставило ее повзрослеть гораздо раньше срока.
— Мама, — первой ко мне кинулась Анни. Артор, сидевший на ее руках, смотрел на меня с удивлением, он был слишком мал, когда я уехала, совсем меня не помнил и невольно отпрянул, когда я обняла дочь. Выражение лица моего маленького внука покоробило, мальчишка считал меня совсем чужой.
— Анни, — выдохнула я жарко. Вскипевшие слезы опалили душу изнутри, заставляя меня сжимать своего ребенка…
— Мама, — Виктория потянула за подол, заставляя оторваться от Ани, наклониться и подхватить ее на руки. Глядя на меня серьезными глазами, младшенькая сообщила, — я соскучилась…
— Я тоже, — всхлипнула я, целуя ее куда придется. Из-за слез я ничего не видела. — Я тоже, милые мои… Катрила, дай я тебя обниму…
— Мама, — выдохнула моя приемная дочь и с рыданиями кинулась на шею.
— Тише, милая, тише, — всхлипывала я, поглаживая ее по спине…
— Мам, — Анни тоже плакала, — ее мужа… обвинили в измене и убили… Теперь Катрила вдова…
Я сжала в объятиях мою дочь еще сильнее. Теперь понятно, почему всегда сдержанная и крепко стоящая на ногах старшенькая так напугана.
— Ничего, Катрила, — хрипло пообещала я, — до тебя и до детей император не доберется. Я смогу защитить вас, обещаю…
По имперским законам казнили не только предателя родины, но и всю его семью на три колена вверх и вниз.
— Бабушка, — непривычно серьезный Делив по примеру Викуши дергал меня за подол, — мама сказала, теперь я главный в роду. Я буду защищать маму и брата с сестрой.
Он держался, но по прыгающим губенкам я видела, как страшно ему быть главным.
Я выпустила Катрилу и присела на корточки перед ним.
— Ты же позволишь мне помочь твоему роду, — вытерев слезы и стараясь не плакать спросила я. Малыш важно кивнул, а потом всхлипнув повис на моей шее…
Как жаль, что я не могу разделиться на десяток Елин, чтобы одновременно обнять и успокоить всех моих детей, окруживших меня плотной толпой и обнимающих со всех сторон.
Когда эмоции от встречи стихли, а мы смогли наконец-то отцепиться друг от друга и поверить, что все это не сон, а происходит на самом деле, оказалось, что все давным давно покинули площадь перед воротами. И кроме стражи, с любопытством смотрящих на момент воссоединения семьи, вокруг никого нет.
— Мама, — Анни виновато улыбнулась, — ты же устала, тебе надо отдохнуть. Идем, мы приготовили для тебя покои рядом с нашими…
— Да, мам, идем, — подпрыгнула на месте Хурра, хватая меня за руку. Вторую руку тут же захватила Виктория, взглянув на успевшего первым Делива таким взглядом, что племянник безропотно сдался, разжал ладонь, выпуская мою кисть, и отступил назад.
— Делив, Олив, — позвала я внуков и улыбнулась вскинувшимся мальчишкам, — показывайте дорогу…
Я так и провела весь вечер с ними, забыв про все на свете. Мехмед, еще прошлым летом, выделил им довольно большой двухэтажный флигель в глубине сада, чтобы женщины, приехавшие с Гиремом, могли вести себя свободно и не носить ошейники, как того требовали обычаи Аддии. Он даже повелел огородить часть сада, чтобы девочки могли спокойно гулять на свежем воздухе, не опасаясь горячих аддийских мужчин и их настойчивых «ухаживаний».
Охрана была, но посольская, то есть вполне привычная к тому, что у всех разные обычаи, и не воспринимающая свободных женщин, как бесхозных и доступных.
