— А что с этой девочкой сейчас? — задает вопрос Михо.
— Видишь. — поднимаю палец я: — вот такие вопросы людей и интересуют. Киоко говорит что все с ней в порядке, но я в ситуацию не вникал.
— Надо будет поговорить с этой Киоко. — задумчиво говорит Михо: — если у них там в Самураях и вправду бардак творится, то нам никак нельзя в стороне стоять. Надо захватывать Пятидесятую и Академию и вводить там свои порядки.
— Ох. — говорю я: — надеюсь тебя наша Иошико не слышит. Давай сперва эти выборы выиграем.
— Хорошо. — кивает Михо и поджимает свои Горячие Губки: — я поняла! Пойду, помогу Киоко… — и она стремительно уносится вдаль, мелькая своими ножками из-под юбки.
— Хорошая подружка у нашей Иошико. — говорит Юки, которая только что вошла в зал и сразу же нашла меня: — Акира-сан велела передать, что аппаратуру она нашла. Вон… разгружают. — и действительно, группа крепких мужчин, разительно выделяющихся среди школьников размерами и униформой — тащила большие картонные ящики.
— Круто. — говорю я: — а то школьные динамики больше хрипят и кашляют, будто помирать собрались. Что насчет Михо?
— Да ничего. Нормальная она такая. — задумчиво смотрит Юки на спину Михо, которая вклинилась в группу парней у стола и уже что-то с жаром доказывала.
— Да, хорошая девчонка, повезло Иошико с подружкой… — киваю я: — оборудование люди Акиры подключат?
— Угу. Сейчас все сделают и настроят сразу же. Говорят, ничего потом не трогать до завтра. — рассеяно отвечает Юки: — слышал анекдот? Говорят, что нет никакой эволюции — есть только список существ, которых пощадила Темная Императрица.
— Хм? — я поднимаю бровь. Вернее — пытаюсь поднять бровь. Скорее всего, это выглядит смешно, поднимать одну бровь я так и не научился, а когда ты поднимаешь обе брови сразу — должного эффекта вопросительного сарказма не возникает.
— Или вот еще — когда Иошико укусила змея за ногу, то после трех дней мучений, змея умерла.
— А… пошли шуточки про Чака Норриса. — бормочу я: — это хорошо. Формирует наш имидж. Где слышала?
— Школа полна такими. Говорят, что даже Академия выслала трех лучших бойцов, чтобы с нашей Иошико совладать. Говорят, что она надерёт им… — Юки оглянулась по сторонам и понизила голос: — ягодицы. Да так, что от этого спортзала до следующего понедельника. И что она в столовой живую рыбу ест. Голову откусывает и ест. А хвост еще дергается. Откуда у нас в столовой живая рыба?
— Хм. — я уже не пытаюсь поднять бровь. Как говорится, человек должен знать пределы своих возможностей и поднять одну бровь в идеальном сарказме — это недостижимо для меня.
— Тут говорят, что начались Школьные Войны и что надо бы Пятидесятников и Академиков уму-разуму научить. — продолжает Юки: — О! А вот и наша именинница.
В зал заходи Иошико и работы на секунду прекращаются, чем бы ни были заняты школьники — болтают, едят, ходят по залу или и вправду вешают плакаты — все они оборачиваются к ней. Звучат аплодисменты. Кто-то свистит. Иошико смущенно машет всем рукой и движется в нашу сторону. По пути к ней присоединяется Киоко, она что-то спрашивает, подходит кто-то еще, и еще, тут же рядом шагает Михо и к нам Иошико подходит уже в окружении большой группы. Поклонников? Друзей? Просто любопытных школьников? Неважно, думаю я, эти люди уже на нашей стороне.
— Привет. — говорит Иошико, она немного смущена своей популярностью. Я думаю, что нам нужно будет еще поработать над тем, как выходить на публику, но пока на это нет времени.
— Ты знаешь, что твои слезы лечат рак? — спрашивает Юки, идеально поднимая одну бровь.
— Что?! — теряется на мгновение Иошико.
— Какая жалость, что ты никогда не плакала… — вздыхает Юки и я фыркаю от смеха. Иошико смотрит на нас, покатывающихся со смеху и закатывает глаза.
— Говорят, что если нужен список твоих врагов, то можно просто проверить список исчезнувших видов. — добавляет откуда-то сбоку Михо Горячие Губки: — я вот понять не могу, чем тебе динозавры насолили?
Глава 41
POV Ито Синдзи. Боевой аналитик «Черных Самураев Икагами»
— Ито-сан! — раздался крик в коридоре и Ито Синдзи поморщился. Снова. Почему никогда ничего не может идти по плану, так, как задумано, без постоянного внимания? Почему даже простейшие схемы требуют безумного количества объяснений, пояснений, инструкций и указаний? Жизнь продолжает оставаться хаосом, в котором он тщетно пытается навести подобие порядка. И вот сейчас, он уверен, что этот крик в коридоре — неспроста. Опять что-то пошло не так. Как обычно.
— Чего орете? — недовольно заворчал Икагами Хондзо, который уже было занес руку над своим ферзем: — дайте партию доиграть…
— Но… но… — на пороге клубной комнаты мялся командир боевой тройки «Самураев», рябой лицом Кацу-кун: — там …
— Думаю нам стоит закончить, Хондзо. — поправил Ито свои очки: — тем более что тебе мат через два хода.
— Что?! Но… — Икагами запустил пятерню в свою шевелюру и принялся яростно ее расчесывать: — но где? Как?!
— Куда бы ты не сходил… я сделаю вот так. Шах. И у тебя остается один возможный ход по спасению короля — вот сюда. Шах и мат.
— Ты чертов колдун, Синдзи, не иначе. А ведь у меня разряд по шахматам… черт… а ты даже играть в них никогда толком не играл. Не учился же?
— Шахматы это неинтересно. — пожимает плечами Ито Синдзи: — ограниченное количество фигур, нерушимые правила, ограниченное количество комбинаций… само понятие победы — тоже ограничивает варианты. Здесь даже нет варианта вин-вин, это игра с нулевой суммой, то есть антагонистическая игра. Кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Скукота.
— Но, но, но! — поднимает палец Икагами: — шахматные партии могут варьироваться, существуют миллиарды комбинаций! Ты просто не видишь всей красоты и величия шахмат. Шахматы это древнейшая стратегическая игра, и почему ты ее не любишь? Каждый раз, чтобы поиграть с тобой, упрашивать надо. С твоим талантом из тебя вышел бы отличный шахматист.
— Просто представь себе, Хондзо, насколько усложнилась бы шахматная партия, если бы просто добавили одну фигуру на поле? Одну лишнюю фигуру? А если это уже не фигура, а ряд клеток на доске? Или если бы в какой-то из дней недели конь мог бы превращаться в ферзя или ладью? Просто представь, сколько миллиардов комбинаций можно было бы сыграть… — поворачивает голову Ито и вздыхает: — а жизнь отличается от шахмат бесконечной доской, бесконечным количеством фигур и их комбинаций. В этом твоя проблема — ты мыслишь слишком узко. Правилами. Рамками. Стандартами. Поэтому тебе нужен я, Хондзо.
— Ты слишком зазнаешься, очкарик. Однажды… — говорит Икагами и вздыхает, поворачивается к лидеру тройки Кацу: — что там у тебя?
— Икагами-сан, Ито-сан, вот. — Кацу с поклоном протягивает небольшую листовку. На листовке изображена Темная в боевой стойке, напротив — три девушки из Академии.
— Что такое? — читает Икагами: — поединок… завтра в шесть часов вечера… дружеский матч… пропаганда спорта и здорового образа жизни… ну и что? — он поворачивается к рябому Кацу: — ну хочет эта помешанная об академиков себе шею свернуть, ну и ради бога. Чего шум поднимать?
— Погоди-ка. — поднимает руку Ито: — а ну-ка расскажи поподробней… Кацу-кун, верно?
— Да! Это мое имя! — кивает Кацу, довольный, что его помнят, обычно все запоминают только что он рябой и волосы у него с рыжеватым оттенком. Так и кличут — «Рябой». А тут — помнят, хотя Ито-сан — важная шишка, помощник самого Самурая Хондзо Икагами.
— Ну так вот… — начал Кацу: — началось все с утра… — и он сбивчиво, переходя с третьего на пятое, путаясь и периодически начиная чесать в затылке — все же рассказал, что происходило сегодня в Тринадцатой школе, владениях Темной Иошико. И про плакаты на стенах и про подготовку спортзала и про слухи и анекдоты, а ещё про то, что Тёмная Иошико уже бросила вызов всём трём девушкам из Академии.
