— Хотите сказать: он — в доле? Давайте не будем загадывать. Мы немного прикрыли зад, первыми стуканув в КГБ, закон физики на нашей стороне: скорость стука превышает скорость звука. Пусть теперь премьер и министр внешней торговли ломают голову — как отбрехиваться.
— Лучше бы ты не заметил…
— А ещё лучше, чтоб ты, Евгений Андреевич, внимательнее вчитывался в бумажки перед тем, как вывести свою закорючку, — я без спросу перешёл на «ты», не встретив сопротивления. — Тот перец, что стоял передо мной, тоже сунул пачку — подмахни не глядя.
— Там мелочи… Твою мать! Куда я влип⁈ Сидел себе спокойно на Уралмаше, работа тоже нервная, дёрганная, неоднозначная, но хотя бы понятная. Дорстрой — воистину проклятая отрасль. Едва ли не каждый, способный урвать и спереть, непременно это сделает.
— Ваше счастье, что я — не «каждый». Или ваше горе.
Я хотел сам заварить чай, не вызывая секретаршу, но в кабинет вломилась целая банда с оружием. С площади Дзержинского на Калининский проспект, если с мигалками и без пробок, ехать всего ничего. Семичастный нас визитом не удостоил, за автоматчиками порог переступил тот самый полковник, что читал с листа стишок про «мирный атом». Он и удостоился первым рассказа об афере.
Ночевали с Валей, детьми и Машкой в каком-то загородном особняке КГБ, окружённом высоким забором, предупреждённые, что здесь придётся провести три-четыре дня, пока идут аресты. Варначёвых тоже сюда привезли, оказалось, министр недурственно играет в русский бильярд, я давно не держал в руках кий и проиграл ему две бутылки пива.
Одно радовало: мы точно определены в свидетели по этому делу, а не как соучастники главных подозреваемых.
Может, и правда лучше было промолчать? Но не в моей натуре. 197 уголовных дел о сравнительно мелких хищениях в регионах враз померкли по сравнению с миллионами долларов, крадеными через Минвнешторг. А это не фантики середины 2020-х годов, когда самая дешманская китайская повозка, через несколько лет годная только в утиль, стоит больше 20 тысяч зелёных (по курсу). В 1980-х годах за новые добротные малолитражки, способные прожить треть века, просили меньше десятки, а бывшие в употреблении стоили всего ничего. В пересчёте на автотранспорт злодеи умыкнули продукцию АЗЛК едва ли не за целый квартал!
Даже немного завидно.
Глава 11
11.
Эстонец
Рауль Сарап мне сразу не понравился. Вообще. Быть может потому, что, пожав мне руку, тотчас процитировал:
— Кери перссе, лохакас, каоx ара!
То самое эстонское выражение, что предложил мне выучить весельчак Велло Ыунпуу, означающее «пошёл в задницу», благодаря чему я облажался перед камерами после триумфа в Дакаре. Но Велло, и это подтвердят все, его знавшие, настолько душа-парень, что на него больше минуты сердиться невозможно, что бы ни учудил.
Сарап выглядел полной противоположностью. Огненный блондин с традиционными пышными балтийскими бакенбардами и лохматой шевелюрой под Бенни Андерсона из АББА, он смотрел колючим взглядом. Такой видел у прибалтийских националистов, считавших русских исключительно оккупантами — и во времена СССР, и в моей реальности после развала Союза. Впечатление усиливал мясистый нос, глубоко вдавленный в районе переносицы, словно хорошо приложился о рулевое колесо при лобовом ударе, и не отрихтовали.
— Предлагаешь и мне послать тебя в задницу, на этом закончим разговор? Для того ты тащился из Таллинна в Москву?
— Н-не за эт-тим. Заодно зашёл.
Легко поверить. Всё же союзное министерство, я сам не поклонник дресс-кода, но начиная с гендиректорства в АЗЛК по официальным кабинетам шатаюсь в костюме и с удавкой на шее, чего ожидаю и от других. Посетители тоже выглядят соответствующе. Сарап завалился в Министерство дорстроя как бы походя — в куртке с капюшоном, из под неё проглядывали свитер и вязаный шарф, выше коленки на вытертых джинсах виднелась художественно заштопанная дырка.
Я сдержал эмоции, вернулся в кресло (временное кресло во временном кабинете) и жестом предложил эстонцу присесть.
— Верю, что заодно. Тебя не дозваться было.
— А смысл? Всё равно в-вас всех в дорожном строителстве — или снимают, или сажают.
Он сам сел. Не в тюрьму, конечно, а на стул.
— Я — лицо уникальное и потому неприкосновенное. Поэтому, Рауль, со мной можно говорить серьёзно.
— Дав-вай попробуем. А ты в чём уникалный?
Хамоватый прибалт говорил как его земляки — растягивая некоторые слова и глотая мягкий знак.
— В том, что был генеральным конструктором трёх лучших советских малолитражек — «березины», «рогнеды» и «людмилы», а также представительского «руслана», все они опередили массовые европейские аналоги.
— Чемпион тихоходов? А, знаю-знаю. Мастер спорта по ралли. Чут-чут быстрее.
Сам поражаюсь, откуда у меня столько терпения?
— Заслуженный мастер спорта СССР, на минуточку. Ну, а ты чем славен? «Эстония-21»? Браво! Собранная в гараже и на коленках неточная копия «Лотос-81» с коробкой передач от ушастого «запорожца» и слегка форсированным жигулёвским моторчиком? Так Брундза в Литве из советских агрегатов куда более крутые тачки для спорта клепает! Если тебя на «эстонии» выпустить в Европу на любую из формул, будешь только помехой настоящим гонщикам, обходящим тебя на круг, потом на второй, на третий…
— Хватит! — «горячий эстонский парень» звучной шлёпнул натруженной ладонью по столешнице. — Пригласил, чтоб поиздев-ватся?
— Нет. Хоть и ведёшь себя как дикарь, а не цивилизованный европеец, есть к тебе деловое предложение. Используя мощности АЗЛК — создать реальный гоночный болид с открытыми колёсами, а не поделку вашей таллиннской артели. Машину европейского уровня.
Он уже подорвался уходить, оскорблённый в лучших чувствах, но грузно плюхнулся обратно на стул.
— Пра-авда?
— Я похож на шутника? Сиди и слушай. После ареста министра внешней торговли и отставки премьера на фоне скандала с асфальтоукладчиками сложился некоторый вакуум власти. Некому решать вопросы. Но и возражать тоже некому. Про историю с ГДРовскими дорожниками читал?
— Про ней-ё все знают.
В голосе Сарапа впервые мелькнул оттенок интереса. Как минимум, привезёт домой актуальные сплетни, от меня услышанные. И то польза от визита.
— Полста километров, что уложат немцы, никакой погоды в ремонте дорог СССР не сделают. Их никто и не заметит. Я подкинул министру дорстроя идею: построить трассу для кольцевых автогонок европейского уровня. Такую, что латышские Бикерниеки стыдливо закроются, а трассу «Боровая» под Минском белорусы засадят картошкой.
— И что решил мин-нистр?
— Тут скорее я решаю, что нужно. Хоть прямо сейчас на любой из старых трасс как нефиг делать организуем шоссейные гонки обычных машин — в раллийном или ином спортивном исполнении, чем и занимается ДОСААФ. Да запросто сам сяду за руль и уделаю таких как ты, не привыкать, — блондинчик недоверчиво ухмыльнулся, ну и хрен на тебя. — Но нам нужен аналог европейской «Формула-1». Или вообще влиться в их соревнования — со своими болидами под маркой АЗЛК или «Жигули». Для международной рекламы. Слабо? А венгры такую строят. У нас всё лучшее в СССР — и машины, и дороги, смекаешь?
— И дор-роги⁈ — теперь он откровенно ржал.
Что же, мне тоже смешно. Увы, до слёз, и слёзы эти не радостные.
— Будут и другие. Не только гоночная трасса. Я, по крайней мере, что-то делаю, а не сижу на стуле, развалясь в рваных джинсах и зубоскаля. Отвечай: примешь участие в разработке болида или продолжишь кататься на мопедах?
Охламон даже подтянулся. Я не ожидал от него «сэр, есть, сэр», всему есть свой предел, но согласился он весьма энергично.
Так в ЦКБ появился ещё один привлечённый кадр. Желчный, неуживчивый, но талантливый и рукастый. Зная, что при поддержке АЗЛК, минчан или АвтоВАЗа, с их шикарной производственной базой и неплохими собственными конструкторами, Рауль точно сделает нечто лучшее, чем нынешняя «Эстония-21», суперская для своего времени. Подзадоривал заносчивого прибалта я только ради пользы дела.
