"Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Крам Дмитрий

Жаль только, что из XXI века ни хрена не вынес про конструкции болидов. На чём катался Шумахер?

В любом случае у меня, похоже, нашлась лазейка соскочить со смертельно опасной темы дорстроя, гоночная трасса, советский вариант трассы Ле-Ман, будет моим финальным аккордом в этой эпопее… Хочется надеяться.

Тем более позитивные сдвиги есть. Вскрыты поразительной глубины язвы — от халатности премьера, слишком легко подмахнувшего бумагу, запустившую растрату более чем сотни миллионов, до хищений рядовых рабочих и бригадиров в ДРСУ, СМУ и прочих низовых организациях. Вырабатываются рациональные критерии оценки труда дорстроевцев и его качества. Халтура и кражи не прекратятся полностью, но хотя бы исчезнет среда для всеобъемлющего бракодельства. Изменяются ГОСТы, в том числе в области приёмки работ и оценки качества покрытия. Когда-нибудь перестанут шутить, что на Руси нет дорог, одни только направления.

К концу апреля, собрав необходимые визы и подписи, мне удалось вчерне протолкнуть в Совмине выделение земель под гоночное кольцо — к юго-западу от столицы в сторону Внуково, в XXI веке там лежит Новая Москва. Проектирование трассы, естественно, досталось Центральному НИИ дорожного строительства. Только бы не ей… Но фортуна посмеялась очередной раз, директор расписал проект рабочей группе под руководством аспирантки Елены Рубец.

Поскольку группа — это более одного человека, а я один (вспомнился анекдот: их двое, а мы — одни), снял с головы корону, сел в «копейку» и отправился к разработчикам. Леночка привлекла троих, высокого долговязого парня, на неё призывно таращившегося, даму лет под сорок с недовольно-деловым торцом и мужичка старше нас всех с нездоровыми прожилками на лице. Самый неприятный типаж творческого индивидуума: крайне способный интеллектуал, на которого, тем не менее, рассчитывать нельзя, потому что в любой миг сядет на стакан.

Был конец апреля, я опасался, что неоднократно пытавшаяся меня соблазнить бисексуальная дамочка оденется соответствующе и поломает деловую атмосферу совещания, но та ограничилась гольфом под горло и юбкой чуть ниже колен, а что красивые икры в тёмных колготах оканчиваются точёными щиколотками и далее переходят в туфли на высоком тонком каблуке, это ещё можно пережить. Даже подчинённая инженерша не кривила губы, мол, что это ещё за проблядь. Поклонника Леночка возбудила бы и в шубе до пят, интеллектуалу-пьянице всё равно.

— Уважаемый Сергей Борисович! — прощебетала мини-фюрер мини-коллектива. — Ваша персональная инициатива о создании особо крупного кольца в 20 и более километров не нашла поддержки в Госстрое СССР. Они изучили вопрос — на каких трассах организуются шоссейные гонки в нашей стране и в иностранных государствах. Их обескуражило, что трасса Бикерниеки всего чуть более 3 километров, как и Монте-Карло, Макао 6 километров, Боровая под Минском совсем короткая…

— Ле Ман, самая известная трасса в мире, свыше 13 600, — перебил её. — Я сам гонял на Ле Ман, знаю, что говорю. Чем длиннее она, тем меньше кругов. Не так скоро проявляется необходимость обгонять черепашек, отстающих от тебя на целый круг. Трасса «Пескара» в Италии вообще около 26 километров, полная петля Нюрбургринг в ФРГ — ещё на два кэ-мэ больше, я же настаивал всего на двадцатке!

— Вы не учли, дорогой Сергей Борисович, что ремонта требуют подъезды к дачам ЦК КПСС «Бережки» и «Красный бор». Нескромно требовать весь ресурс ГДРовских строителей на единственную гоночную трассу. Высокопоставленным работникам умственного труда тоже необходима повышенная забота государства.

Да она стебается! А попробуй придерись, формально всё идеологически верно.

— … Тем более, там уже дороги есть, нужен только ремонт. Гоночную трассу невозможно проложить лишь по дорогам общего пользования, требуются особо острые повороты. А это — вырубка леса, планировка грунта, насыпка подушки… Я не утомляю вас техническими подробностями?

Она не только стерва, но и не гонщик. Не понимает, что это такое — с боем и на грани фола обойти соперников и на всей скорости догнать аутсайдера, опаздывающего на целый круг и снова искать точку, где можно ввинтиться между ним и отбойником! Трасса на 20 километров, если зарядить всего сотку общей длины дистанции, выльется лишь в пять кругов, и очень маловероятно, что на пятом круге до финиша упрусь в жопу тихоходу. А когда 15 кругов и они короткие — по 3 км, проблема отстающих вызревает уже к середине пути. Не только Леночка, и те в Госстрое — точно не гонщики. Не в теме.

— … Трасса — это же не только дорожное полотно. Ограждение, трибуны, площадки для персонала и экстренных служб. На 4 километрах впятеро меньше, чем на двух десятках.

— 4 километра⁈ — я взвыл, раненый в самую душу. — Мне самому бежать в Госстрой и угрожать пересадкой всех ответственных лиц — как в Миндорстрое или Внешторге?

И всего лишь на неделю выпустил из-под контроля отвод земли, как подобные аспирантке Рубец из советской коза-ностры подрезали крылья мечте по самые плечи. Готов взвыть в голос!

— Поздно, Сергей Борисович. Выделение земли согласовано с ЦК. Полтора километра совпадает с дорогами общего пользования, ещё два строим с нуля. Мне нужна ваша виза на проектном задании.

— Ты же не гонщик, Елена Афанасьевна! Не понимаешь, что важно, а что нет.

Она зло ощерилась, потеряв всякую внешнюю привлекательность. Сделала знак своим: молчите и не отсвечивайте. Не знаю, как дама постарше и пьяница-интеллектуал, а вот молодой человек запросто мог кинуться с кулаками, защищая кумиршу, схлопотав бы в ответ сотрясение мозга.

Едва не рыдал: даже меньше четырёх километров… Если бы тварь явилась к нам домой и начала просвещать Валю, что переспала со мной, и то бы, наверно, разозлился меньше.

Я вспылил… И остыл. Вспомнил, что предшествовало этим событиям, и подумал, что хватит до поры до времени кидаться в конфронтацию. Не всегда так везёт.

И правда, благодаря изворотливости ГБистов, изобличение причастных к краже века (как минимум — краже года в СССР) стало для публики результатом многоходовой комбинации офицеров Второго главного управления — с многолетним наблюдением за подозреваемыми и внедрением агентуры в преступную среду, высший пилотаж оперативной работы, никакой Брунов не причём. Моя роль оттенилась, я только не понял, как советский народ сожрал заведомую чушь: почему ГБисты не пресекли перевод денег на помоечный счёт, если контролировали ситуацию. Или люди прочли правду между строк, но вслух высказать не рискнули, ограничившись, как обычно, перемыванием косточек начальству за кухонными посиделками.

Донос о краже сошёл мне с рук. Отдохнув на одной из дач, Мариночка была счастлива поводу не ходить в сад, наша семья спокойно вернулась домой, дней через десять отозвали охрану, маячившую за спиной. Могущественные некогда товарищи, оказавшиеся за решёткой, но сохранившие серьёзные связи на воле, никак не пытались со мной поквитаться. На этом фоне выскочить наверх и поднять очередной скандал, задевающий интересы обитателей ЦКовских госдач — даже не ошибка, а самоубийственная глупость.

Сникнув и опустив плечи, только спросил:

— Эскизы есть?

— Конечно! — оттаяла Леночка и спрятала клыки, убедившись, что я не спешу вытаскивать кривой ржавый меч из ножен и размахивать им. — Изольда Леопольдовна, будьте любезны показать.

Даже не три с полтиной, всего 3430 метров! На самом излёте работы ГДРовских умельцев, потому что начнут они у госдач, а здесь — проект, геодезические работы, херова туча согласований, разравнивание грунта, дренаж и прочие этапы большого пути… Как бы окончание укладки не выпало бы на долю отечественных шаромыжников, вооружённых тачанками производства Николаевского комбината.

Припёртый к стене — не леночкиным бюстом, он невелик, а обстоятельствами, подмахнул согласование эскизов, обсудил с четвёркой технические детали. Надо признать, повороты они закрутили знатно, куда резче, чем на Ле Мане, Монако или Бикерниеке, а с американскими плавными овалами не сравнить. Я бы сам такие проходил с контактным торможением, цепляя отбойники, а зимой сугробы, порой — бока соперников. Но эта трасса лепится в расчёте на одноместные болиды с открытыми и торчащими по бокам колёсами на тоненьких соломинках рычагов, любое касание ими — и оторванное колесо с лохмотьями углепластиковых трубок задорно улетает вдаль, а пилот, если выжил, переходит в разряд слегка покалеченных пешеходов. Езда на «формулах» куда адреналинестее, чем на обычных раллийках, и неприятный эстонец, лихо освоивший эти хрупкие аппараты для самоубийства, имел, наверно, какие-то основания поглядывать на меня свысока, хоть ростом куда ниже.