Ваше Сиятельство 14 (СИ) - Моури Эрли

— Моравецкий вы? — спросил я, сделав еще шаг. Интуиция, снова шевельнулась во мне, но ее голос я так и не услышал, потому как меня захлестнули эмоции. Мигом вспомнились Карибы, когда из нашей гостиницы менталист — лже-супруг Хитлалли, увел Ковалевскую. Черт, и снова возле нее терся мутный, очень неприятный тип с особыми психическими возможностями! И снова поведение Ольги было странным! В этот раз еще более странным, чем тогда в «Садах Атлантиды»! Уж не этот ли Моравецкий повлиял на нее так, что Ольга Борисовна, всегда взвешенная, рассудительная начала настаивать на столь неуместном капризе: летать со мной на Шри-Ланку⁈

— Я, ваше сиятельство, — произнес комнав, справившись с изначальным замешательством. — Вы, надо понимать, граф Елецкий? Чем могу быть полезен?

— Вас как величать по имени-отчеству? — я попытался просканировать его, аккуратно, едва касаясь ментальной ткани: о том, что я узнал о его опасных талантах, поляку лучше было пока не знать.

— Вислав. Вислав Борисович, — быстро отозвался он. — Господин Елецкий, если у вас какие-то серьезные вопросы, то прошу, потерпите с ними до посадки. У нас очень сложный полет. Придется много маневрировать. Обстановка на границе постоянно меняется, мы постоянно пересчитываем условия захода на цель. К тому же капитан…

В этот момент дверь рубки открылась и вышел Носков.

— Какого хуя вы здесь делаете⁈ — его глаза едва не стали квадратными, когда он увидел меня. — Моравецкий, блять! Кто позволил болтать со всякими пассажирами⁈

— Виноват, Ерофей Тихонович! На минуту вышел! — поляк тут же попятился, поспешил на место.

— Вам, Ерофей Тихонович, следует учитывать, что я на «Гекторе» занимаю не последнее место, поскольку именно я руковожу экспедицией, — спокойно сказал я, сожалея, что этот заносчивый мудак прервал разговор с Моравецким. — Напомнить вашу задачу? Она в том, чтобы доставить нашу группу в ту точку острова, которую укажу я. И доставить таким образом, который я вам укажу. А для этого вам следует согласовывать со мной много вопросов, вплоть до тех же вопросов навигации, времени подлета и захода на цель. Ясно, господин извозчик?

Носков побагровел. Конечно, унижение его до статуса извозчика больно ранило его самомнение. Ну так нехер было меня приравнивать к пассажирам. Капитан первого ранга запыхтел как старая паровая машина. Казалось, еще миг и он набросится на меня. И мне безумно хотелось дать ему в нижнюю челюсть, которую он выпячивал. Конечно, это бы стало очень скверным инцидентом, ставящим под вопрос всю операцию «Архивы Шивы».

Глава 18

От чего болят пятки

Внизу за иллюминатором проплывала тайга, красная в последних лучах заходящего солнца. Ольга постояла еще немного, прижавшись лбом к толстому стеклу и предвкушая скорую встречу с Елецким. Ей хотелось открыть двери прямо сейчас, но нужно было выждать еще какое-то время, хотя бы часа полтора-два: она опасалась, что Саша, увидев ее рассердится и настоит на том, чтобы «Гектор» вернулся на базу «Сириуса». Она очень хотела видеть Елецкого. Пожалуй, так сильно, как никогда прежде. Даже вина, которая ее мучила прошедшую ночь и весь сегодняшний день, не остужала это желание, а лишь разогревала.

Боги, ну зачем, она позволила этому поляку целовать свои ноги⁈ Да, ниже коленей. Но все равно, в этом было что-то такое неприятное, нечистое. После поцелуев Вислава и той сцены, где княгиня решительно провела границы отношений, Ковалевская поспешила в душ. Маленький, неудобный, намного хуже того, что был на «Орионе» отца, тем более на Сашином «Эвересте», но какой-никакой душ. Там княгиня помылась, несколько раз прошлась мочалкой по коленям и ниже, словно от губ капитан-лейтенанта на ее розовой коже могли остаться следы. Просто Ольге Борисовне хотелось именно так — этакий акт очищения.

А Елецкому она обязательно скажет о случившемся, но уже потом, по прилету на Шри-Ланку, чтобы Саша не устроил разбирательство с Моравецким во время полета. Все это неприятное, связанное с поляком, осталось в прошлом. После того как Вислав вернулся, принеся ее вещи, вел он себя сдержанно, выглядел растерянным и каким-то подавленным. Он долго не хотел отдавать ключи от каюты, но Ольга смогла настоять, и вот теперь они лежали на столике, рядом с кофейником, который Вислав принес во время недолгой стоянки на базе «Сириуса». Уходя, поляк сказал нелепую фразу:

— У нас с вами, Ольга Борисовна, прекрасное будущее.

Вроде бы глупость. Ну какое отношение может иметь ее будущее к будущему командира навигационной секции⁈ Однако, эти слова Моравецкий произнес так, что в них чувствовалась убежденность и они будто застряли в сознании Ковалевской.

Это была одна из причин, почему Ольга хотела как можно скорее видеть Елецкого. Ей казалось, что только прижавшись к нему, сполна объяснившись, она обретет тот долгожданный покой, без которого уже начинали шалить нервы.

Отойдя от иллюминатора, Ольга подошла к двери. Хотя толстая, многослойная створка хорошо изолировала звуки, все равно через нее иногда были слышны чьи-то шаги и голоса. И сейчас княгине почудилось, будто она слышит голос Саши. Она даже припала ухом к двери, чтобы убедиться, не чудится ли ей столь знакомый голос.

* * *

— Вы, юноша, очень плохо понимаете, с кем имеете дело! — надвигаясь на меня, глухо произнес Носков. — Вы на моей территории. Здесь, на «Гекторе» только я царь и бог! А вы — случайная букашка, которая обязана даже ползать по моим правилам.

— А как насчет в морду? — я тоже шагнул к нему навстречу.

Мы остановились столь близко, что между нами с трудом бы поместился бы крепко сжатый кулак. Носков был немного выше меня, может сантиметра на 3–4, и смотрел свысока. Смотрел гневно, прожигающее. Боги, сколько раз я встречался с такими взглядами! Труднее всего в этой ситуации для меня было не засмеяться. Ну идиот этот человек! Ведь я могу прямо сейчас, не шевельнув ни одной мышцей просто остановить его сердце — умею запускать «Хаурх Дарос» практически незаметно. Могу сжать его горло несуществующей рукой и заставить его хрипеть в страхе близкой смерти. А могу просто дать в морду, что, кстати, намного приятнее лично для меня. Но не хотелось вот этим сугубо личным ломать и без того неудачное начало нашей операции.

— Да я тебя!.. — пропыхтел он тихо, видимо не желая, чтобы нас услышал вахтенный.

— Иди сюда, родной! Иди сюда, если не хочешь, чтобы нас слышали! — я направился в коридор, которым пришел, не уверенный, что Носков пойдет за мной.

Однако заносчивый мудень за мной увязался. Не знаю, откуда у него в голове столько дури. Может газет не читает и не верит жутким слухам обо мне — их все больше и не только в Москве. А может так верит в своего покровителя — фельдмаршала Анатолия Сергеевича Чистякова, который, кстати, неплохой человек. Вот эту веру я и решил в Носкове слегка надломить, если только у него хватит ума понять мои слова.

— Послушай меня, кэп, что касается «в морду», то это всегда пожалуйста, без всякой магии готов разукрасить тебя так, что назад полетишь забинтованный! — сказал я. — Но это…

— Ты блоха мне еще угрожаешь! — он схватился за мой воротник, и крепкое оренбургское сукно затрещало. — Я прикажу тебя под арест до посадки! Понял⁈ И на острове под жопу коленом!

— Ага. Ну так, вот далее к нашему разговору… — не без усилий я разжал его пальцы. — В морду — это очень хорошо. Но можно только после посадки. Понимаешь ли, неуместно сейчас и очень вредно для нашей миссии, за успех которой мы вместе отвечаем. Но прежде, чем «в морду», я хочу тебя кое от чего предостеречь.

Я освободился от его цепких рук, сделал шага три назад, затем провел стремительный «Наро панти чесс», что с лемурийского означало «удар пяткой в челюсть». Да, меня очень привлекала его крупная нижняя челюсть, которую он выпячивал в моменты недовольства. Правда ударил я не в нее, а правее сантиметров на 30, с грохотом примяв стальную решетку.