Ваше Сиятельство 14 (СИ) - Моури Эрли

Хотя я не знал его в лицо, но сразу догадался по погонам и по нашивке на рукаве. В этот момент интуиция подала мне сигнал, и не просто звоночек, а колокольный звон. Я понял, что с этим человеком просто не будет. И как бы не привел он «Гектор» и всех нас к гибели из-за своей глупости.

Глава 17

Козел в погонах

— Это вы тот Елецкий? — он окинул меня взглядом, придирчивым, явно надменным, выпятив вперед широкий подбородок. Не скрывая пренебрежения, посмотрел на Элизабет и произнес: — Женщина на корабле — это всегда плохо. К скандалу, если не знаете, юноша. Вам следовало быть умнее при подборе команды, — потом буркнул себе под нос: — И какой же дурак вам все это доверил.

— Да, я — граф Елецкий. Полагаю вам, капитан, не стоит лезть в вопросы, не относящиеся к вашей компетенции, — я демонстративно взял Стрельцову под руку, хотя такое поведение в служебное время при людях военных не приветствовалось.

Не считая нужным продолжать разговор с ним, я направился к трапу, стал подниматься на третью палубу.

— Козел, — обернувшись, прошипела Элизабет. — Демон, прости, но он меня взбесил. Позволь, я дам ему в морду. Разумеется, после высадки.

— Дорогая, но почему ты, если это хочу сделать я? Давай в подобных душевных вопросах соблюдать очередь, — я слегка сжал ее кулачкой, который лишь казался хрупким и слабым. — Как с ним быть, посмотрим. Елисей Иванович предупреждал, что Носков — редкий мудозвон. У нас был выбор: лететь с ним, или на другой вимане, но это бы означало задержку. Пока у него есть шанс реабилитироваться, а там, может и в морду.

— Можно же наоборот: сначала в морду, — промурлыкала моя чеширская кошечка.

— Какая ты у меня добрая, — я обнял ее и поцеловал, подмигнул приказному, наблюдавшему за нами с верхней площадки.

Кондуктор, провожавший нас от первого тамбура, нагнал на самом верху и тихо сказал:

— Мои извинения, ваше сиятельство! Наш Ерофей Тихонович — тяжелый человек. Вы с ним особо не цепляйтесь, а то… — он указал на ответвление от главного коридора, направляя нас туда.

— А то что? — полюбопытствовал я, отмечая, что стены здесь облагорожены деревянными панелями и ячейки с осветительными кристаллами забраны не решетками, а декоративным стеклом.

— А то придумает вам какие-нибудь неприятности, — нехотя ответил он. — Он по таким вопросом большой выдумщик. Может и высадить вас и ваше воинство не совсем там, где нужно. Молодой он еще, много дурного ветра в голове. Не так давно был старпомом, но вот выжил нашего капитана, Георгия Матвеевича. Тот был большой души человек, — он остановился у двери с гравировкой на табличке «3-М-13». — А этот… — продолжил седой кондуктор, — у него же сам Чистяков, фельдмаршал наш, в ближайшей родне. Поэтому он тут царем ходит и все ему нипочем. Может и лицо набить, если что-то не понравится.

— Ну по битью лиц, уж поверьте, мы сами большие специалисты. Как раз с госпожой Стрельцовой это сейчас обсуждали. Вас как звать? — спросил я, догадываясь, что именно за дверью гравировкой «3-М-13» располагается наша каюта.

— Матвей Харитонович я, — отозвался кондуктор, настороженно выжидая.

— Матвей Харитонович, спасибо за полезные подсказки относительно вашего царька. За нас не беспокойтесь, справимся и ним, если потребуется. За меня не волнуйтесь, — я опустил на пол вещмешки: свой и Элизабет. — Лучше скажите, когда в Перми стояли, на борту княгиня Ковалевская появлялась?

Он отчего-то замялся и я повторно спросил то, что меня сейчас волновало гораздо больше, чем капитан «Гектора» вместе с фельдмаршалом Чистяковым:

— Ну, видели такую? Молодая княгиня, красивая, длинные, золотистые волосы… Она от института со своими инженерами должна была ставить у вас новую систему наведения.

— Да кто ж ее не видел! Божественная красавица! Вам, госпожа, не в укор будет сказано, — он перевел взгляд на Стрельцову. — Вы тоже очень, очень хороша. И не слушайте нашего Носкова. Я за свои двадцать пять лет службы и на водном флоте успел отметиться, и вот теперь на воздушном. Красивая женщина на корабле — это вовсе не к худу. Ведь красота радует душу, — он отвел взгляд и добавил: — Правда не всякую. Многое, конечно, от людей вокруг зависит. Но не смею задерживать рассуждениями: вот ваша каюта, господа. Вообще-то, думал вам, как людям самым важным, положена эта вот, — он указал на дверь по другую сторону коридора с номерочком «3-М-14». — Но ключей от нее почему-то не дали и сказали вести сюда. А эта на четыре койки, наверное, Сергей Ахмедович сюда еще кого-то из ваших приведет. Вы супруги, да? — наконец, он отпер дверь.

Впуская нас, протянул мне ключ на короткой цепочке.

— Почти. Баронесса Стрельцова моя невеста, — сказал я, видя как приятно порозовели щеки англичанки.

Я вошел, видя, что каюта в самом деле четырехместная, для боевого корабля обставленная вполне добротно. Но, честно говоря, вместо четырех кроватей я рассчитывал на одну широкую и полное уединение с Элизабет. С другой стороны мы вряд ли проведем более десяти часов в пути. Так что грех был жаловаться на такие условия.

— Позвольте еще полюбопытствую насчет княгини Ковалевской, — задержал я кондуктора, бросив вещмешки. — То, что она хороша собой — это всем известно. Скажите, она случаем не могла остаться на вимане? Может, для настройки новой системы наведения или еще по каким-то важным причинам. Ведь вам же ставили «Огненные Небеса»?

— Что вы, ваше сиятельство! Ставили-то нам, но чтобы остаться, такое ни в коем разе быть не могло! Мы же идем с боевым заданием, а не на испытательный полет. А чего она вам, знакомая? — улыбаясь, он показал желтоватые зубы.

— Более, чем знакомая, — усмехнулся я.

Говорить, что Ольга — моя невеста, было как бы не к месту, посоле того, как я невестой представил Стрельцову.

— Когда она здесь была, так наш комнав от нее не отходил. Как змей вокруг нее извивался. Говаривают, тайком роман у них случился. Хотя может и брешут, она ж как-никак княгиня и даже невеста кому-то очень важному. Разрешите, ваше сиятельство, пойду я, а то заругают, — он повернулся к двери.

— Постойте, Матвей Харитонович! Какой еще комнав? — от нахлынувших эмоций, мысли вертелись так быстро, что я не сразу понял: комнавами называют командиров навигационных секций.

— Как какой? Моравецкий наш, Вислав Борисович. Он у нас один такой, — кондуктор поправил седую прядь волос. — Если девушка красивая, то сразу к такой липнет. Это у него такая натура.

— Ладно, идите. Спасибо, что помогли, — я кивнул ему и подошел к иллюминатору.

С высоты третьей палубы виделась восточная часть базы: вышки слежения, гараж и склады с блестящими в закате крышами, левее просматривался кусочек посадочного поля, малый воздушный катер и нос корвета «Разящего».

— Саш, ну что ты? Сам же знаешь, Ольга точно ничего подобного не позволит. Этого просто не может быть, — Элизабет обняла меня, прижимаясь сзади.

— Не может, — согласился я, — Но подобные разговоры задевают. Надо бы найти этого, как он сказал?

— Комнава Моравецкого, — подсказала англичанка.

— Да. Наши погрузятся, займут места, пойду потолкую с ним. И знаешь еще что… — я сунул руку в карман, чтобы достать коробочку «Никольских». Вспомнил, что курение здесь только в специально отведенных местах, и вернул сигареты на место.

Стрельцова внимательно смотрела на меня, ожидая продолжения моих слов.

— Как мы поднялись на борт, у меня возникло такое ощущение, что Ольга здесь. Даже запах ее духов почудился, — признался я. — Знаю, что ее здесь быть не может — она же не могла знать, что «Гектор» летит на Шри-Ланку. Но вот такие у меня ощущения.

— Наверное, ты очень хочешь ее видеть. Может потому, что она не отвечает на сообщения, ты все больше думаешь о ней. Когда очень хочется видеть близкого человека, начинает казаться, что он где-то рядом, — объяснила мне баронесса несложные истины.