– Кстати, что случилось с твоими механитами?
– Сломались. Разрядились вхлам.
– Я попрошу Адамса отвезти твои механиты в ремонт и оплачу его.
Вик резко выпрямилась, открывая глаза, и Эван напомнил:
– Я не нарушу наш договор. Деньги за ремонт ты мне вернешь позднее, когда получишь доступ к своим деньгам. Я соблюдаю все правила, Виктория. Я ничего не забыл.
– Эван, что теперь будет? – еле смогла произнести Вик.
Со своей ошибкой в Эване она разберется потом.
– Ничего страшного не будет. Я, как твой опекун, не дам разрешения адеру Дрейку на твое обследование, если ты сама против этого. И на нанесение второй укрепляющей печати тоже.
Вик замерла, не понимая.
– Что?
– Прости, не объяснил тебе… Я не знаю, чем руководствовался твой отец, не рассказывая тебе ничего. Впрочем, он не был магом. Он мог искренне верить, что печать с тебя слетела… На тебе есть печать, тебя проверяют с шести лет. Нашей семье пришлось вмешаться в противостояние Храма и твоего отца – инквизитор Корнелий был весьма настойчив, снова и снова проверяя твою печать. Моему отцу пришлось дойти до короля, чтобы прекратить это безумие.
– Откуда такая уверенность, что сейчас на мне есть печать? Она видна?
– Нет, конечно. Печать проверяется при прикосновении. Это особая практика, требующая хорошего владения эфиром. Каждый храмовник может нанести печать с помощью механитов, но не каждый ее видит. Именно поэтому нужны инквизиторы. Вдобавок печать видят маги-диагносты. Твою рану перед поездкой лечил нер Деррик, тогда же он в очередной раз проверил твою печать. Удачно сложилось – когда пришел запрос от адера Дрейка, у меня было свежее свидетельство о том, что твоя печать на месте.
А Алистер Дейл подумал, что печати нет… И про кинжал он говорил…
– Эван, кинжал, которым меня ранили, действительно проклят?
– Совершенно точно. Проклятие было хорошо замаскировано. Его эфирная паутинка скрыта, но нер Деррик сказал, что она, несомненно, есть. Его мнению я доверяю полностью, он маг и сильный диагност. А что?
Так странно… Эван спокойно отвечал на все вопросы Вик, не возмущаясь резкой сменой тем.
– То есть не все маги заметили бы, что рана проклята?
– Не все, – подтвердил Эван. – И не все маги видят печать.
Вик на миг прикрыла глаза. Несомненно, это доктор Дейл написал на нее донос в Инквизицию. Больше никто не мог. Значит, он крайне слабый маг, раз не увидел печать, не заметил проклятия. Получается так.
А еще ее последнее время пользовал доктор-маг, а она и не знала… Впрочем, могла бы догадаться. Чтобы у Игнисов да был простой доктор? Да ни за что! Вик, Вик, когда же ты научишься просчитывать все заранее?..
Эван чуть сжал ее пальцы, напоминая о себе:
– Вик… Виктория, я на твоей стороне…
Она, старательно отслеживая эмоции на его лице (слишком боялась опять ошибиться), спросила:
– Эван, а как определяют, что женщина – маг, если на ней есть печать? И разве такое возможно?
Эван мягко ответил:
– В момент пользования эфиром, конечно же. И такая ситуация, какая произошла с тобой, крайне редко, но все же бывает.
– И все же, как именно?
Он грустно улыбнулся, но вновь ответил, не возмущаясь, что они ушли слишком далеко от проблемы Инквизиции. Вик и не подозревала, что у него такая выдержка и безграничное терпение.
– Давай начнем с основ. Магия – или, по-другому, эфир, и она же дыхание богов, – видна не всем. Немаги и маги начальных ступеней не видят эфира. Как, например, ты. Они взаимодействуют с эфиром, основываясь на общепринятых практиках или по наитию. Возможно, со временем это изменится – эфирное поле нарастает.
– Что?
Эван качнул головой:
– Проблема закрытых гильдий магов. Информация об эфире почти недоступна не только простым людям, но и даже ученым. Эфирное поле не всегда было таким сильным, как сейчас. Считается, что сила поля нарастает, и она будет еще больше из-за прогресса.
– Это точно или только гипотеза?
– Если бы эфирное поле сразу было бы так интенсивно, как сейчас, женщины бы не выживали без печатей. Цивилизация бы не достигла таких высот, если бы женщины погибали в расцвете своих сил. Сейчас сила эфира такова, что пятнадцать-шестнадцать лет – предел продолжительности жизни женщин без печати. Потом наступают необратимые изменения. Печати стали защитой жизни женщин и самой жизни на планете.
– Почему?..
– Почему есть такая болезнь? – уточнил Эван.
– Нет, почему поле нарастает?
– Это связано с потенцитом. Он поддерживает эфирное поле. Его добыча растет с каждым столетием. С каждым раскопанным месторождением потенцозема потенцитовые оксиды и другие соединения потенцита вырываются в атмосферу, усиливая напряжение поля. Потенцитовые оксиды вступают в химические реакции, происходящие в человеческом теле. Малейшие примеси оксидов потенцита есть в нашей коже, особенно в пальцах рук. Это то, что определяет уровень мага: чем выше содержание потенцита, тем сильнее маг. Только надо учитывать, что оксиды потенцита очень опасны, а чистый потенцит – яд. У мужчин есть ферменты, инактивирующие вред потенцита, переводя его в другое валентное состояние, у женщин этой защиты нет. Ведутся исследования, говорят, на последней стадии разработка лекарства, его скоро будут пробовать на людях. Без этого лекарства рано или поздно человечество вновь окажется у края гибели, если не прекратит добычу потенцозема.
Вик подалась вперед. Всего несколько минут разговора – и столько неожиданных знаний! Мысли перескакивали, как сумасшедшие, с одного на другое, мешая сосредоточиться. Она что-то упустила. Что-то мелькнуло при упоминании потенцитовой пыли.
– Ты слышал об открытии электролиза потенцозема?
– Слышал, – ответил все так же спокойно воспринимающий странный ход мыслей Вик Эван. – Хорошо еще, что его изобрели в Вернии, где потенцозема нет.
Вик вздрогнула:
– А как можно изобрести электролиз потенцозема в его отсутствие? Торговой блокаде уже два десятка лет…
Эван чуть поморщился, забрал одну ладонь из рук Вик и потер свой висок.
– Контрабанда, конечно же. Что же еще.
Он опомнился и убрал и вторую руку, отпустив Вик. Даже жаль стало на мгновение. Его тепло было таким нужным и утешающим, дающим надежду, что все будет хорошо, даже несмотря на то, что он ненавидит ее. Иногда хотелось, чтобы этой ненависти между ними не было, но уже ничего не исправить.
– Контрабанда… А в Аквилите есть, интересно, потенцозем?..
Эван с грустной улыбкой напомнил:
– Тут запрещены любые горные разработки.
– Точно, – качнула головой Вик.
Надо узнать, добывали ли до чумы в Аквилите потенцозем.
Что-то еще свербело в памяти, что-то важное, связанное с полями и пылью… Надо сосредоточиться…
– Вик? – напомнил о себе Эван.
– Мне бы геологический справочник… – пробормотала она невпопад.
– Вик, ты отвлеклась, – почему-то строго сказал Эван, словно Вик полезла в какую-то запрещенную тему. – Вернемся к эфиру?
– Вернемся, – согласилась она.
Потом вспомнит, додумает.
Однако мысли возвращались к пыли. К потенциту. Надо запомнить эту мысль. Потенцитовая пыль… Яд… Серая долина!
Она покидала купе в Серой долине. Она дышала практически чистым потенцитом. Именно поэтому она смогла удержать воздушный щит на площади Танцующих струй. Именно поэтому смогла удержать Тома в этой жизни. Именно поэтому тут, в Аквилите, у нее открылись дикие кровотечения.
Эван продолжал что-то говорить, Вик кивала даже, а в голове кружилось другое. Может, раньше она не была больна, то теперь… Сказать об этом Эвану? Или не надо? Всего три луны, и они расстанутся. Ей надо продержаться три луны. Эван пока не собирается тащить ее к инквизитору, но, узнав о Серой долине, он может передумать. Ей лучше промолчать. Это только ее жизнь, ему не нужно знать о Серой долине.
Она с трудом заставила себя прислушаться к словам Эвана.
– Когда на женщине есть печать, эфирное поле огибает ее, не оказывая своего губительного влияния. Потенцитовые оксиды не проникают в тело и не вступают в реакции. Если женщина пользуется потенцитовыми механитами, то их поля проникают в тело и ослабляют печать, но считается, что вред, наносимый ими, минимален.
