– Иначе бы их нам запретили.
– Владыка Джаспер настаивает на этом, но пока король против. Если происходит срыв печати, то это сразу видно всем, кто видит эфирные поля.
– Они пронизывают женщину, да?
– Да.
– А в моем случае?
Эван вздохнул:
– А в твоем случае печать есть, эфирное поле огибает тебя – точнее, не проникает глубоко, – а механиты маскируют это. Со стороны проникновение эфира в тебя выглядит как их поле. Тебя можно вычислить только без механитов, как я заметил сегодня. Или при наличии механитов непосредственно в момент твоего воздействия на эфир. Эфир у каждого эфирника чуть отличается, но быстро смешивается с окружающим полем.
Вик понятливо качнула головой. Алистер Дейл именно так ее и обнаружил – в теле Томаса тогда еще ходил ее эфир. Он не увидел ее эфир, а почувствовал.
– Ясно. Спасибо, Эван.
– Я еще не закончил, Виктория.
Она вздохнула:
– Да, конечно.
Сказать или нет? Рискнуть или?.. Нет. Эван знает больше, чем она. И он готов делиться, несмотря на ненависть.
Эван поймал ее все еще подрагивающую руку и осторожно поцеловал самые кончики пальцев – кажется, на кого-то все же действует Аквилита.
– Адер Дрейк для тебя неопасен. Тут, если ты хочешь, я не дам разрешения на твое обследование. По возвращении в Тальму адер Дрейк будет опасен только в одном случае – если передаст твое дело отцу Корнелию. Но я постараюсь не допустить этого. Я смогу тебя защитить.
– А потом мне исполнится двадцать один год, и…
Эван резко выпрямился.
– Да, ты будешь беззащитна перед Инквизицией, но я в любом случае останусь твоим другом, вне зависимости от того, согласишься ты на брак со мной или нет.
Вик прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. У нее совсем немного времени до совершеннолетия. И совсем нет времени, чтобы продумать план. Надо поскорее отремонтировать механиты, чтобы была защита, чтобы в Олфинбурге ее случайно не вычислили… Боги, она так мало знает о магии!.. В отличие от Эвана. Довериться?..
Он вновь позвал ее, отвлекая от мыслей:
– Вик… в конце концов, можно заключить фиктивный брак – многие леры так и живут…
– Зачем жить с ненавистным человеком, Эван? – не выдержала она.
Сколько можно лгать друг другу, что они смогут ужиться? Она сегодня всерьез решала, как его атаковать.
Он напрягся и, растеряв всю мягкость, сказал:
– Действительно, жить с ненавистным человеком не стоит. Виктория, никто тебя не заставляет выходить замуж за ненавистного человека.
Вик перебила его:
– При чем тут ты? Я о себе…
– А при чем тут ты, Вик?..
Она замерла, глядя в его глаза. Нечасто они пересекались раньше взглядами – нериссам не положено смотреть в глаза мужчинам.
Эван был серьезен как никогда. Напряжен, это выдавали чуть прищуренные глаза. Раньше Вик списала бы это на его ненависть, ведь последние годы она жила, думая, что мешает Эвану. Это въелось во все ее мысли, всегда помнилось и омрачало общение с ним. Отец говорил, что она все видит в мрачном свете. Она не верила, ведь Эвану было за что ее ненавидеть – она испортила ему юность. А сейчас он сидел напротив нее и искренне… переживал? Она поджала губы, не зная, что сказать, и Эван нарушил тишину первым:
– Вик, ты мне очень дорога, и даже если мы не будем вместе, я всегда буду твоим другом. Я никогда не ненавидел тебя, и в мыслях такого не было. Ты не одна, я помогу тебе, что бы ни случилось. Тебе не надо нести на своих плечах весь мир.
Вик резко выпрямилась и призналась:
– Эван, а ведь я, возможно, больна. Серая долина… Я там покидала купе.
Глава 18
Кто-то меняется, а кто-то нет
Он ходил взад-вперед по столовой. Вик сидела, замерев в кресле, как мышка. Голова просто кипела, разрываясь от мыслей. Приходилось постоянно напоминать себе, что надо контролировать эфир – воздух в комнате, несмотря на открытые окна, раскалился.
Нельзя было отправлять Вик в одиночестве! Ведь хотел же поехать с ней! А теперь ничего не исправить. Серая долина – кто ожидал такое… Девушка, покидающая купе в Серой долине, – это невозможно, это невероятно. Это… могла быть только Вик.
Он думал, что времени еще много. Печать все это время снижала у Вик вредное воздействие потенцитовых оксидов, а лекарство от потенцитовой болезни вот-вот будет готово. Он думал, что у них с Вик есть время. Оказалось, что времени нет. Проклятая Серая долина…
Эван повернулся к Вик и остановиться, чтобы утешить ее – ей сейчас гораздо хуже, чем ему. Он теряет любовь – она теряет жизнь. Есть разница.
– Вик… Виктория… – Он с трудом заставил себя поправиться.
– Зови уже как хочешь, Эван.
Он впервые получил разрешение обращаться к ней так, как ему давно хотелось.
Ее голос был тих и безжизнен. Она ушла куда-то вглубь себя, решая свои задачи и трудности, и хорошо, если она поделится ими с ним, если позволит их разделить.
– Вик, маленькое мое солнышко, кровотечения, слабость и головокружения еще ничего не значат. Олфинбург – не самый здоровый город. Это не обязательно признаки болезни.
Она подняла на него глаза, чтобы что-то сказать, но Эван упрямо продолжил:
– И ненависть тоже не признак болезни… Я сам в чем-то виноват – вел себя, как…
– Как лер?
Она нашла в себе силы улыбнуться – храбрая, отчаянная девочка. Эван одернул себя – не девочка, а девушка, она давно уже выросла.
– Именно. Как лер… Это не признаки болезни. Нер Деррик не мог пропустить такое. Там же поражаются сосуды в головном мозге, нарушается кровоснабжение. Это серьезно, он не мог такое пропустить.
– А Серая долина?
Эван с трудом сдержал ругательства. Он сжал зубы, прошелся по столовой, успокаиваясь, и только потом сказал:
– Вик, давай попросим Николаса проверить тебя. А еще лучше – адера Дрейка, он в этом понимает больше моего… Я думал, что времени много, что в Олфинбурге можно будет по-прежнему скрывать твои способности механитами, обучая тебя владению эфиром…
Она подняла на него глаза – голубые-голубые, как небо, в них утонуть можно запросто.
– Почему ты не предлагаешь очевидное решение?
– Печать? Я уже сказал – я сам не представляю жизни без магии. Механиты – это хорошо, но это костыль вместо здоровой ноги. Печать… Я не могу тут решать за тебя. Это только твой выбор, я лишь могу его принять и смириться. Иного мне не дано.
Вик робко улыбнулась:
– Эван, ты знаешь, что ты чудо? Я портила тебе жизнь, а ты…
Он заставил себя вернуться в кресло. Такие вспышки, как сейчас, недопустимы. Он должен держать себя в руках, должен быть спокоен и объективен, чтобы спасти Вик.
– Ты защищала меня, Вик. Знаешь, сколько вокруг охотниц за ребенком мага? Тут каждое благородное и не очень семейство составляет карты родословных, словно рогатый скот, рассматривая мужчин-магов, кто и что привнесет в род. Евгеника запрещена, но это не значит, что ее нет. Тут на два-три поколения вперед просчитывают союзы и выгоды от браков. Ты защищала меня все это время от грязи евгеники. Я выбыл из родословных карт как раз в самый нужный момент – в тринадцать, когда стал приниматься в расчет и мог наломать много дров.
– Ух я!.. – горько рассмеялась Вик.
– Ух ты, – согласился он. – Никогда не думала о нашей помолвке с этой стороны?
– Никогда. Я думала, что для тебя это однозначный повод для ненависти – быть прикованным к ребенку.
– Вик, у меня была невеста. А выбора как такового не было. Я мог возненавидеть тебя, а мог полюбить…
Вик заметно покраснела, и Эван выругался про себя – в первый раз о любви говорят отнюдь не так.
– Прости, Вик… Прошу, подумай о моем предложении, подумай о встрече с адером Дрейком. Он неплохой человек, хоть и инквизитор. Он может тебе помочь.
Эван скрипнул зубами – даже тут он выделился! Заявил же, что имени Вик не будет на запястье Дрейка… Да плевать! Пусть не его, пусть Дрейка, но живая! Лишь бы это был ее собственный выбор. Остальное – плевать! Нужно будет – извинится. Собственную глупость он никогда не отрицал. Сглупил – извинится.
