Газлайтер. Том 22 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Репортажи о том, как он укротил Золотого Дракона, были в каждом выпуске новостей. Камеры ловили его на спине гигантского зверя.

Лидия мечтала пообщаться с ним, узнать, какой он на самом деле. Но она точно не хотела, чтобы его задавили на этаже вместе с женой, словно ненужную помеху. Это казалось ей слишком подлым даже для Ярослава и дяди Герасима.

С этими мыслями Лидия устало прикрывает глаза, но тут её внимание привлекает что-то странное на столе. Предмет, которого там раньше точно не было. Маленькая баночка мази, с надписью:

«Для роста груди. Производство фабрика „ЭнергоСинтез“. Запатентовано графиней Ларисой Вещей-Филиновой. Разработано для женщин всех возрастов.»

Под текстом мелким женским почерком добавлено от руки:

«Только не прикладывай к носу!»

* * *

После очередного отбития штурма в моей голове раздаётся раздражённый голос:

— Зачем ты это всё устраиваешь, Филинов⁈

Усмехаюсь, но отвечаю резко:

— А вы, Герасим Станиславович, всё из меня дурака делаете? Порвали связь с материком, включили глушилки, заблокировали всю коммуникацию, а теперь меня ещё и виноватым выставляете?

Буревестник, его образ в моей голове, ухмыляется, сдерживая злость:

— Действительно, у тебя нет связи. Ты окружён. Мы можем подорвать этаж под тобой, обрушить перекрытия… Или просто задавить числом. Рано или поздно ты проиграешь. У тебя нет бесконечного времени. Сдавайся.

Я готовлюсь ответить, но Светка рядом подпрыгивает, перебивая мои мысли:

— Камила говорит — вертолёты прибыли! Царская флотилия уже близко!

На моём лице появляется ещё более широкая усмешка. Я смотрю в иллюзорное лицо Буревестника и с нажимом говорю:

— Это у вас нет времени.

В этот момент в небе сверкает яркий огненный столб, разрывающий тучи. Из пламени величественно появляется Золотой Дракон. Его желтая чешуя сияет в лучах света, а мощные крылья поднимают порывы ветра, разгоняя дым и остатки жалких иллюзий Буревестника.

Я, не скрывая своего удовлетворения, бросаю с нажимом:

— Это уже не иллюзия, Герасим Станиславович. Это настоящий дракон.

Параллельно с этим раздаётся грохот бомбёжки — царские корабли подошли к острову и начали громить военные объекты Буревестника. Звуки взрывов и рёв орудий наполняют воздух, вспышки за окном озаряют стены.

Князь, наблюдая за этим кошмаром, срывается в яростный крик:

— Что ты сделал⁈ Кто это⁈

— Царская флотилия, Герасим Станиславович. Кто же ещё? — спокойно отвечаю, слегка усмехнувшись.

— Как ты связался с ними⁈ — рявкает он, его голос дрожит от злости.

Я, не торопясь, с беспечным видом бросаю:

— Это уже не важно. Интереснее другое: как можно было отдать свою дочь Демону, чтобы потом пускать всем пыль в глаза, создавая видимость силы? Как можно продать родную кровь за пустоту?

Князь рычит, словно зверь, его кулаки сжимаются так, что побелели костяшки:

— Это не твоё дело!

— Ну да, — лениво соглашаюсь, глядя на него с презрением. — Но моё дело — то, что твою немногочисленную армию сейчас громят. Как я и сказал, у тебя времени почти не осталось.

Буревестник в отчаянии кричит, его голос надрывный, полный злобы и страха, как у загнанного волка:

— Тогда я брошу все силы, чтобы прикончить тебя! Да! Ты сдохнешь!

Смеюсь, не удержавшись:

— А слабо выйти один на один?

Князь замолкает. Несколько долгих секунд в его глазах мелькают тени сомнений, словно он взвешивает все возможные исходы. Наконец, с яростью в голосе, он отвечает:

— Хорошо. Только ты и я, Филинов. На правой лестнице.

Оборачиваюсь к Светке:

— Я пошёл наружу. У меня поединок с Буревестником.

Она коротко кивает, её лицо умудряется быть одновременно серьёзным и довольным. Это исключительно Светкин талант — совмещать два таких выражения. Хотя… Лакомка тоже умеет. Но только в постели, а это уже другое.

Минуя разрушенную баррикаду, я направляюсь к лестнице.

Буревестник движется ко мне, шаги тяжёлые, напряжённые. Рядом никого из его людей — только несколько раненых валяются неподалёку, слабо стонут, пытаясь справиться с болью.

Князь смотрит на меня мрачным, тяжёлым взглядом, в котором плещется ненависть. Но за этой злостью прячется что-то ещё — возможно, сомнение, возможно, отчаяние. Он явно готов к последнему броску.

Буревестник вскидывает руку, и золотой перстень на его пальце вспыхивает ярким светом. В следующее мгновение вокруг меня вздымается густой белый туман. Он плотный, вязкий, словно бы обволакивает всё вокруг.

Сначала я думаю, что это очередная иллюзия. Но спустя несколько секунд понимаю: нет, это не обман. Всё стало слишком реальным — ощущения обострились до предела, границы реальности словно стёрлись. Мы перенеслись в Астрал, пространство, где всё подчиняется воле разума, где сознание расширяется до предела.

— Ну что ж, — усмехаюсь, осматриваясь вокруг. — Расширять сознание можно и вдвоём.

Активирую свои силы и призываю Легион. Десятки фигур появляются рядом со мной, мои бойцы, материализованные из остатков сознания. Они выстраиваются вокруг меня, готовые к бою.

Буревестник замирает, его глаза расширяются в недоумении.

— Так вот почему ты разоблачил мои иллюзии… — шепчет он, голос дрожит от неожиданности. — Ты сам умеешь создавать такие же!

Я хмыкаю, не скрывая саркастической усмешки:

— Герасим Станиславович, давайте проверим вашу версию на практике. Кстати, не знаете, как переводится с испанского: «Лехьон, фуэго!»?

Короткая пауза, и князь недоуменно говорит:

— «Легион, огонь»?

Я оскаливаюсь:

— Вы его слышали, парни!

И разноцветные атаки, словно всполохи молний, разрывают густой туман. Они устремляются в единственную цель — князя Буревестника.

Глава 14

Пустошь, Антарктида

Запах гари и палёной плоти тяжело висит в воздухе. Ещё не утихли слабые всполохи пламени на разорванных рясах монахов, их тела хаотично разбросаны по снежной равнине. Где-то в стороне потрескивают остатки древесных заграждений — следы попыток врага остановить их продвижение. Спойлер: не получилось.

Фирсов медленно проводит взглядом по полю боя. Повсюду неподвижные фигуры — одни в агонии, другие давно мертвы. А дальше, у автобусов на гусеницах, собралась группа «Тибет».

— Все живы? — голос его хрипловат после боя.

Шаровой с ленцой отряхивает искры с пальцев, проводит ладонью по коротким волосам, чуть не обожжённым всплеском молнии. Вяло фыркает, с ухмылкой глядя на обугленные тела монахов.

— Конечно. Такие слабаки попались, что даже пары молний хватило, — лениво тянет он, потягиваясь, будто после хорошего сна.

Мерзлотник хлопает себя по худой груди, словно проверяя уровень заряда.

— Мой источник полон до краёв. Даже коктейли супруги Данилы не нужны для восстановления. — Хмыкает равнодушно, потом, будто бы невзначай, добавляет:— Хотя… чисто ради вкуса можно было бы.

— Чур, мой — вишнёвый, — заявляет Веер, отстегивая бронешлем.

Фирсов не обращает внимания на шутки бойцов. Кто-то из них привычно проверяет оружие, кто-то смывает кровь с лица флягой воды, но никто не выглядит раненым или измотанным. Хорошо.

— Тогда загружаемся, — коротко бросает он.

Группа быстро рассеивается по технике. «Буран» гулко открывает заднюю рампу, принимая на борт бойцов. Следом подтягиваются гусеничные автобусы, подготовленные для эвакуации альвов. Машины покрыты слоем пыли и снега, но их механика в порядке.

Тяжёлые двери «Бурана» смыкаются, приглушая шум снаружи. Кабина наполнена слабым гулом двигателей и ритмичным потрескиванием приборов. В переднем отсеке Мерзлотник садится с мрачным выражением, угрюмо уставившись в дисплей перед собой. Пальцы постукивают по подлокотнику.

Веер, севшая чуть поодаль, аккуратно снимает шлем, встряхивает волосы, а затем неспешно расчёсывает их гребнем, который достала из кармана разгрузки. Увидев состояние напарника, лениво спрашивает: