Он погнал сюда зомби. В напрасной попытке сдержать нас. Может быть, он рассчитывал на то, что они ударят нам в спину. Заставят отступить. Или помогут морфам устроить контратаку.
Но нет. Наши держались.
Несколько раз даже грохнула пушка БТРа. Этот сочный звук показался мне приятным. И даже более того – ласкал моё ухо. Да. Если бы у нас была такая машина раньше, зачистка города могла бы пройти гораздо проще.
Мы продолжали идти вперёд.
Ещё один морф бросился на меня, и я встретил его залпом огнесмеси. Он перекатился в сторону, врезался в разделочный стол. Упал. И так и остался лежать.
Дым мешал видеть. Я не видел уже ничего, даже на расстоянии вытянутой руки. Наткнулся на такой же стол. Обошёл его. Переступил через исходящее чадом тело морфа. И продолжил идти вперёд. Шаг. Ещё. И ещё.
Мы продолжали запускать огнесмесь до тех пор, пока не выжгли всё, что было в этом помещении.
Позади остались горящие туши. Они были неподвижны. Жар полностью запекает тело, он добирается до мозгов, заставляет денатурировать белок. И в итоге – ничего не остаётся. Как хорошо, что эти монстры подчинялись хоть каким‑то законам.
Выстрелы снаружи были слышны уже постоянно.
Значит, твари всё прибывали. Значит, после того как мы сожжём этого монстра, это противное природе чудовище… Нам придётся отбиться ещё и от обычных зомби, которых он согнал сюда.
Я вдруг почувствовал, как в моей душе просыпается какое‑то ликование.
Я ведь боялся их. Боялся морфов. Их когтей. Их зубов. Их неимоверной силы. И того, что они полностью противны природе. Того, что не может существовать такого монстра.
Они движутся. Растут. Прогрессируют по лестнице этой ёбаной некроэволюции. Но при этом… Они мертвы.
И мы продолжали идти вперёд. До тех пор, пока не вошли в следующее помещение.
Здесь тварей было уже поменьше. Они бежали от нас.
И вот в этом – и была суть. Моей радости. Моего ликования. Раньше мы боялись их.
А теперь… Мы заставили их бояться нас.
И скоро мы добрались до сути. До этой самой твари, которую я так хотел уничтожить. Здесь ещё не было дыма, здесь ещё не было огня. Я увидел, что все эти рогатые головы смотрят на нас. А точнее – они смотрели именно на меня. Будто бы знали, что это я вернулся. Что это я привёл злых людей с огнемётами. И что это я пришёл для того, чтобы уничтожить его.
Перед глазами снова всё помутилось. И вдруг голова вспыхнула болью. Это длилось всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы мои ноги подогнулись и я упал на колени. Ноги ослабли и подогнулись, не удержав вес моего тела.
– Да что это за ёбань. – проговорил кто‑то.– Похуй же, – был ответ. – Мы сожжем его.
Меня поддержали с двух сторон, дернули. Кое‑как я поднялся, вскинул ружьё огнемёта и выпустил струю огнесмеси. Огонь ударил во все стороны. Тело задрожало, боль стала сильнее. Но мне оставалось только сжать зубы и держаться.
Я знал, что парням сейчас не легче. Что их тоже прессует. Не знаю… Наверное, шлемы действительно экранировали это излучение. Иначе мы бы давно перебили друг друга или здесь произошло бы ещё что‑нибудь похуже. Но мы держались. И мы продолжали жечь.
Эта радость в моей душе становилась всё сильнее. Раньше эта тварь внушала мне отчаяние. Раньше она могла заставить меня убить себя. Но сейчас – это я пришёл убить её.
Стрельба снаружи всё продолжалась и продолжалась. Пушка БТРа стучала чаще.
А зачем они вообще из неё палят? Хотя… Может быть, пришли монстры пострашнее обычных зомби. Может быть, те самые крушилы, покрытые костяной бронёй, которую не берёт даже автоматный патрон? Не знаю.
Я выбросил эти мысли из головы и полностью сосредоточился на том, чтобы уничтожить эту ёбаную тварь. То, что когда‑то было морфом – даже не морфом, а чем‑то гораздо страшнее. Да, если обычные твари могли убить, разорвать, то это лезло прямо в голову. Прямо в мозги. В самое сокровенное, что есть у человека. Давило на психику.
Я увидел, как голова одного из сросшихся в это месиво морфов лопнула во все стороны. Потом ещё одна. И ещё. Давление стало слабее. И мы двигались вперёд, выжигая эту заразу. И так – до тех пор, пока не оказались в следующем помещении.
И тогда всё закончилось.
Боль в голове прошла. Как будто бы её и не было. А её и не было на самом деле. Не было никаких физиологических причин. Это был просто наведённый снаружи морок. Ментальный эффект. Просто ощущение.
Двинулись дальше. И оказались в цехе упаковки готовой продукции.
Здесь были морфы, но они больше не атаковали. Они жались к противоположной стене. Они убегали от нас. Они боялись нас.
И мы продолжали жечь.
Я не знаю, сколько огнесмеси осталось у нас в запасе. Я надеялся, что этого хватит на то, чтобы закончить работу. Но их уже ничто не защитит. Мы уйдем, вернемся с автоматами и закончим работу.
Шаг. Ещё шаг. Ещё.
Жар со всех сторон. Дым валил. Но мы продолжали идти. И так – пока не вывалились в цех, где складировалась и откуда вывозилась готовая продукция.
Морфы были тут. Много. Наверное, с полсотни. Они жались к противоположной стене, туда, где находилась фура, на которую предполагалось погрузить колбасы и прочую продукцию.
Но нет. Они не могли бежать наружу, потому что там бил солнечный свет.
Мы сожжём их. Мы не оставим здесь ничего.
Всё‑таки человек – это идеальная боевая машина. И мы сами сделали себя такими.
Не тренировками. Не какими‑то модификациями или имплантами – до этого ещё не дошло. Хотя наверняка лет через десять‑пятнадцать будет и что‑то такое.
Всё дело в оружии, которое нам удалось изобрести.
Струи огня ударили в морфов.
Они даже не подумывали о том, чтобы атаковать, они пребывали в самой настоящей панике. Бегали туда‑сюда, натыкались друг в друга, в стены, падали.
Не знаю, чем были заряжены наши огнемёты. Может быть, это была заводская огнесмесь, а может – какая‑нибудь кустарная, на основе сырой нефти. Но разницы никакой. Она горела. Всё работало отлично. И через несколько минут твари остались только в виде горящих куч мяса.
Всё, туда им и дорога. Работа была закончена.
Мы двинулись наружу. Вышли во двор. Оказались среди фур и «Газелей», которых здесь было припарковано немало. Почти на всех были логотипы местного мясокомбината, транспортных и ретейлинговых компаний. Не знаю почему, но ранее я не обратил на них внимания. А вот сейчас понял.
Первым делом я стащил с лица маску. Вонь горящей плоти чувствовалась даже здесь, снаружи. Потом я снял рюкзак, бросил его на землю, и туда же отправил ружьё.
Со стороны въезда по‑прежнему были слышны выстрелы. Снова застучала пушка БТРа. Жижка, который стоял правее от меня, тоже снял маску. В его единственном глазу горела ярость. Но было в нем и какое‑то мрачное удовлетворение.
Мы переглянулись.
– Ну что, дело сделано, похоже, – проговорил он.– Да, – ответил я. – Теперь только свалить надо.
Пошли к остальным. Парни тоже разоблачались быстро, скидывали с себя оружие, защиту. Я не выдержал – даже куртку пожарного снял и тоже бросил на землю. Если что, потом подберём.
Такое ценное оружие бросать не следует. Что‑то подсказывает мне, что это не последнее логово морфов, которое нам придётся зачистить. И там тоже может быть такая же тварь.
Туда же отправился и шлем. Никакого ментального давления я не ощутил. Всё было в порядке – тварь мертва. И нет больше никого в окрестностях, кто мог бы воздействовать на мои мозги.
Вот в общем, не повезло, верно? Сперва, значит, осколок дрона, который прилетел прямо по моей башке, распахав её и оставив шрам. Потом – вот эти вот твари, которые норовили в мозги залезть.
Интересно, а много раз я по голове получал в прошлом? Там вообще хоть что‑нибудь осталось по моей черепной коробке?
На шрам, кстати говоря, никто не обращал внимания, так что я даже перестал его прятать. Ну, это в первое время они могли подумать, что‑то не то, когда я был серой лошадкой по имени Серёга, который явился из ниоткуда. Да ещё и при крайне подозрительных обстоятельствах.
