Стёпа выглянул и кивком головы пригласил их войти.
Его подружка, судя по всему, находилась в ванной, оттуда раздавался приглушённый звук воды. Постель была наспех прибрана, из-под наброшенного сверху покрывала торчал уголок подушки — смятая белая наволочка, которая помимо воли притягивала взгляд. Ника торопливо присела на соседнюю кровать, стараясь не смотреть на этот дразнящий белый уголок, и Стёпка, с лица которого уже начал сходить румянец, снова вспыхнул, отвернулся и открыл дверцу шкафа. В её комнате тоже стоял такой же шкаф, почти пустой, если не считать запасного комплекта одежды, который ей выдали на складе, и который она так и не распечатала, и казенного белья, грубого и синтетического — всё это Ника небрежно засунула на одну из полок, не сильно заботясь об эстетике.
У аккуратиста Васнецова всё было разложено по местам. Даже здесь, в убогой комнатушке больничного общежития, Стёпка оставался верен себе — все его рубашки были тщательно отглажены и развешаны на плечиках.
— Мы сейчас сходим в больницу, — Стёпка вынул из шкафа одну из рубашек. — Там у Гули как раз сегодня подружка дежурит на посту в нашем отделении. Она даст позвонить. А вы лучше останьтесь тут, запритесь на всякий случай. Правда, отец ещё позавчера меня предупредил, чтобы я при разговоре по телефону, с ним или с Верой, был осторожней. Потому что сейчас многие телефоны прослушиваются. Про тебя он вообще запретил упоминать, я даже Вере… ну, не звонил в тот день, когда ты здесь появилась. Отец сам к ней сходил и сказал, что с тобой всё в порядке.
— Так значит, и сейчас лучше не звонить или как?
— Сейчас я позвоню, сообщу как-нибудь осторожно, не называя тебя. Я думаю, он поймёт. Главное, чтоб он на месте был…
Ника старалась не думать, что будет, если они не найдут Олега Станиславовича. Что им тогда делать? Долго отсиживаться в Стёпкиной комнате не получится, а бежать — куда ей бежать?
— Но, если, — Стёпка посмотрел на Нику. — Если его не будет у себя, тогда что?
Он озвучил её же мысли, наверняка, думал в том же направлении, что и она.
— Не знаю, — Ника перевела взгляд на Петренко, который стоял у двери и хлопал глазами. — Петренко, может, ты знаешь что-то ещё? Ну, где твой майор может быть? Или полковник Долинин? Ну, хоть что-то.
— Знаю, — внезапно выдал Петренко. — Тайная база есть.
Ника подавила желание запустить чем-нибудь в его тупую физиономию. Ну что за бестолковый идиот.
— Что же ты молчал, Петренко?
— Так я это, Ни…
Он наткнулся на бешеный взгляд Ники и тут же замолчал. Ника выразительно показала глазами на дверь в ванную, шум воды стих, вероятно, Гуля уже закончила водные процедуры. Ещё не хватало, чтобы она услышала её настоящее имя.
— Ну, Петренко…
— Так я это… — Петренко понизил голос. — Я и говорю, тайная база есть, я сам сначала там был, с Каймановым и Ткачуком, ну, после того как побег вам устроили. Нам же скрываться надо было, вот нас майор Бублик туда и отправил. Я там ночевал даже, пока меня к вам не приставили. А Ткачук с Каймановым, наверно, и сейчас на базе той. И полковник Долинин тоже.
— Вот почему сразу было не сказать? — Ника подавила очередное ругательство. Это ж какое терпение надо иметь, чтобы общаться с таким идиотом.
— Так вы не спрашивали, Ни… то есть, Павловна, про тайную базу. И потом полковник Долинин сказал, чтоб никому не говорить. База же тайная.
— О, господи, Петренко… — простонала Ника и повернулась к Стёпке. — В общем, если что, тогда мы с Петренко отправимся на эту тайную базу.
— Не, нельзя вам туда, Ни… Никак нельзя!
— Это почему это? — удивилась Ника. — Тебе можно, а мне нельзя? Или там с пропуском проблемы?
— Да не. С пропуском как раз проблем нет. У нас же на южных КПП все свои, а я кодовое слово знаю, пароль, в смысле.
— Галушка или пампушка? — не удержалась Ника и фыркнула.
— Галушка или пампушка — это для больничной охраны, — Петренко на Никино фырканье никак не среагировал. — А те, которые по этажам, тех или предупреждают заранее, кого надо пропускать и не отмечать, или, если что-то срочное, то надо пароль сказать.
— И какой пароль?
Ника уже приготовилась услышать очередной бред, потому что пароли, видимо, придумывал самолично майор Бублик, а тот был мастер на всякие идиотские словечки, но действительность превзошла все ожидания.
— Пердимонокля, — важно сообщил Петренко.
Стёпа закашлялся. Он весь разговор с удивлением смотрел на Петренко. Это Ника уже стала немного привыкать к своему телохранителю, а Стёпа явно оказался не готов к такому колориту.
— Да уж, откуда вы только словечки такие выискиваете, — пробормотала Ника.
— Майор Бублик говорит, что пароли должны быть такие редкие, чтоб никто случайно не брякнул. Ну и чтоб никто не догадался, что это значит, — с готовностью пояснил Петренко.
— М-да, с точки зрения редкости, действительно фиг кто догадается. Тут твоему майору равных нет. В общем, значит так, — Ника хлопнула ладонями себя по коленям. — Пароль мы знаем, если что, рванём в тайное место, найдём…
— Нельзя вам туда, — снова упёрся Петренко.
— Да почему нельзя-то? Толком объяснить можешь?
— Это место такое… оно нехорошее. Не для приличных девушек совсем, — нехотя ответил Петренко и покраснел как рак. — Мне майор Бублик сказал, что полковник Долинин только по крайней нужде это место выбрал, потому что там это… — Петренко поморщился, явно припоминая очередной лингвистический шедевр своего любимого майора. — Садома и Камора. Вот.
— Содом и Гоморра, — машинально поправил Стёпа. Он слушал речи Петренко даже с некоторым восхищением. Ника подумала, что интеллигентный и правильный Васнецов, который крепких слов всегда избегал, морщился, когда их употребляли другие, и всегда следил за чистотой языка, сейчас должен находиться в шоке от оборотов Петренко, явно почерпнутых им из лексикона своего командира.
— Ага, я и говорю — Садома и Камора. В общем, вертеп и разврат там. Вам никак туда нельзя, не место там таким девушкам, как вы.
— Да куда нельзя? Где это место? Ну, Петренко! — перебила его Ника, вложив в свой голос максимум жёсткости.
Она уже поняла, что её телохранитель реагирует на командные интонации, видимо, срабатывают вбитые в армии рефлексы. Получилось и на этот раз, и Петренко, который только что упирался, тут же сдал местонахождение тайной базы.
— Так притон на восемьдесят первом.
— Какой притон? Вы о чём?
В проёме двери, ведущей в ванную, стояла Гуля и с ужасом взирала на Петренко и на Нику. Чёрт, они совсем забыли про неё, интересно, сколько она вот так стояла и что именно успела услышать. Первым из ступора вышел Васнецов.
— Гуля, я сейчас тебе всё объясню. Ты собралась? Пойдём, позвоним тогда, я по дороге расскажу…
Ника отвернулась, стараясь не смотреть на них. Только заметила краем глаза брошенный в её сторону неприязненный взгляд Гули.
Стёпка отсутствовал не меньше получаса, и с каждой минутой сердце Ники всё больше и больше сжималось от страха. Петренко крутил свою осточертевшую шарманку про разврат и прочие непотребства, но Ника его почти не слушала. Сначала она ходила по комнате, пытаясь сосредоточиться и справиться с подступавшей к горлу паникой, потом присела на краешек кровати. Мысли прыгали в разные стороны. Опасения, что сюда вот-вот придут, сменялись недавно увиденной картиной и комком к горлу подступала досада и что-то похожее на детскую обиду. Ника краснела, гнала от себя эти неприятные чувства, переводила взгляд на стоявший на прикроватной тумбочке будильник, и тревога, которую она всеми силами старалась запихнуть куда-нибудь подальше, снова прорывалась наружу, мёртвой хваткой вцепляясь в сознание.
Стёпка появился один, без Гули.
По его расстроенному виду всё было и так понятно — можно было даже ни о чём не спрашивать. Как они и боялись, Олега Станиславовича на месте не оказалось, он был на каком-то совещании у Верховного, которое только-только началось. Передавать что-либо через секретаршу Стёпа не решился.
