Зачем моему отцу власть над всем миром? Зачем она нужна Ягурде? Великому отцу? Зачем, вообще, это кому-то нужно?
Я мысленно перебирала всех, кого знала, пытаясь представить, что у каждого из них появилась возможность примерить корону властелина мира. И если пару свечей назад я бы с легкостью могла сказать, что уж большая часть моих знакомых откажется от такой «чести», то сейчас во мне пышно расцвело сомнение.
Но самое главное, пошатнулась вера в себя. А вдруг и я, получив шанс, не смогу отказаться от искушения? Да, сейчас мне кажется, что весь мир мне совсем не нужен. И мне достаточно маленькой Южной Грилории… Но что будет, если судьба заставит меня делать выбор здесь и сейчас?
Но пугали меня не только дебри собственного подсознания.
Давным-давно я дала клятвы Великой Матери и герцогине Форент, когда она была баронессой Шерши, что создам королевство, в котором женщины будут абсолютно равны мужчинам. Я еще, помнится, говорила, что это невозможно. Люди, независимо от пола, слишком разные, чтобы равенство между ними было абсолютным.
Герцогиня Форент это понимала, поэтому ее требования были мягче, а вот ургородская Великая мать — нет.
А теперь представим, что я все таки решилась на то, чтобы уравнять всех своих подданных… Тогда равнять их придется, глядя на самых глупых, ленивых и бесполезных. Потому что иначе не выйдет. Если взять планку повыше, то самые никчемные останутся внизу. Просто не дотянутся.
Боюсь, из такой страны потихоньку сбегут все жители, способные на что-то большее. Зачем им мучиться на самом низком уровне? И очень быстро моими подданными останутся только глупые, ленивые и бесполезные. С такими крепкое государство не построить.
Я это знала, и потому не собиралась ничего предпринимать в направлении абсолютного равенства.
Но ведь клятва довлела надо мной. А вдруг это письмо жирный намек от Древних Богов? Всем известно, Они не позволят нарушить клятву и любыми путями заставят исполнить ее. Только смерть может освободить тебя от исполнения клятвы, данной Древним Богам.
И если на миг представить, что я получила под свое крыло весь мир, то законы станут одинаковыми везде, и людям просто некуда будет бежать. Они вынуждены будут смириться и не желать большего, чем дано всем.
Боги… Как же мне было страшно от таких перспектив.
Глава 19
К вечеру я чувствовала себя довольно мерзко. Я так и не смогла закрыть глаза и поспать, тем более мне пришлось весь день глотать крепкий черный кофе. И после полутора суток бодрствования тело безжалостно ломало, в голове били колокола, а глаза резало так, словно под веки насыпали песок из Хрустальной пустыни.
Поэтому я решила, что сегодня пропущу ночные бдения… Отправила к «госпоже Олире» рабыню с запиской и вернулась в постель ждать, когда физическая усталость станет сильнее душевных терзаний, и вырубит меня, позволяя отдохнуть.
Но Ягурде мое самоуправство совсем не понравилось. Не прошло и полсвечи, как дверь в мою спальню с грохотом распахнулась. Я невольно повернула на звук тяжелую, чугунную голову и прищурилась от яркого магического света. Бывшая Верховная стояла на моем пороге, еле дыша от ярости, и, увидев, что я не сплю, возмущенно зашипела:
— Ты меня обманула! Все комнаты пусты! Где твои дети⁈
Надо же как откровенно! Острой молнией мелькнула мысль. И потухла. Я слишком измучилась, чтобы даже явная попытка шантажа со стороны Ягурды могла меня расстроить. И, вообще, если бы не разлад в моей душе и не бесконечная, нескончаемая усталость, я была бы дипломатичнее. Но сейчас я не хотела никого видеть. И не хотела быть любезной ни с кем. Даже с собой. Поэтому, не поднимая головы от подушки, огрызнулась:
— Не твое дело, Ягурда. Твои маги захватили в плен меня, а не моих детей. И я не собираюсь выслушивать твои угрозы в их адрес. Ты их больше не увидишь. Они покинули крепость.
Ягурда на миг замерла, а потом расхохоталась.
— Ты думаешь? — ехидно произнесла она. — Я велю Мехмеду немедленно отправить за ними своих людей. И не пройдет пары свечей, как все твои отпрыски окажутся в тюремной башне! Без ухода и лечения!
А я все же подняла голову и взглянула на нее. Не понимаю… То ли Ягурда сошла с ума, то ли она и раньше не была особенно умной, но нельзя же так плохо думать о своих врагах! Если бы я считала Третьего советника глупцом, то никогда бы не победила в нашей войне за трон Грилории.
— Ты думаешь, я не позаботилась о том, чтобы ты не смогла их догнать? — Вернула я ей вопрос. И, уронив голову на подушку, пробубнила так, чтобы она точно услышала. — Я была о тебе лучшего мнения. Никакой болезни не было, они уехали давно… Как и мои старшие дочери. Ты ведь даже не заметила, что они с Гиремом не вернулись после прогулки к Хрустальной пустыне…
На лице Ягурды не дрогнул ни одни мускул, но я вдруг поняла: о том, что Анни, Катрила и Гирем пропали, ей было известно. Но она не придала большого значения этой пропаже.
— Ты думала, они сгинули в том гиблом месте? — пробормотала я безэмоционально. — Ты плохо знаешь Гирема. Этот пройдоха вытащит их из любой опасности.
Закрыла глаза и постаралась отрешаться от реальности. Мне хотелось спать. Но сон напуганный тревожными новостями и бессчетным количеством чашек крепкого кофе, все никак не шел.
— Я убью тебя, если ты прямо сейчас не встанешь и не пойдешь со мной, — Ягурда нервничала и психовала, теряя хватку.
— Валяй, — ответила я. — Только подумай сразу, кем ты заменишь Ильку, когда она откажется участвовать в твоей авантюре. Ты же не забыла, что именно держит эту странную рабыню рядом с тобой?
— Да, как ты смеешь! — взвизгнула Ягурда и на миг замолчала, создавая иллюзию, что я осталась в комнате одна. Но я едва не подскочила от неожиданности, когда она заорала благим матом:
— Стража! Стража!
А когда ко мне в комнату, брякая саблями и громко топоча, ввалилась тройка стражников, обычно дежуривших на входе в наше крыло, рядом со спальней Гирема, Верховная ткнула в меня пальцем и истерично, словно кошка, которой отдавили хвост, завопила:
— Взять ее! И посадить в казематы! Немедленно! — не справившись с эмоциями, она топнула ногой, как капризный ребенок.
Аддийские стражники, суровые пожилые воины, которым Мехмед мог без опаски доверить присмотр за свободными женщинами, растерянно замерли. И я их прекрасно понимала.
В их картине мира и Ягурда, и я, где-то на уровне домашних питомцев, которые по недоразумению возомнили себя людьми. При этом наш хозяин и их наниматель наследник султана Мехмед, по собственному капризу не только не осаживает нас, но и поощряет «неправильное» поведение ради какой-то, только ему ведомой, цели.
Но одно дело свободно расхаживать по всей крепости без покрывал и повелевать рабынями, и совсем другое приказывать им, свободным мужчинам схватить одну из своих товарок и отправить в казематы.
Аддийских женщин, вообще, никогда не сажали в казематы, предназначенные для людей, то есть мужчин. Даже если рабыня совершала преступление, за которое ей грозила смертная казнь, до самого исполнения приговора она находилась там же, где и всегда, — в гареме.
И, вообще, прерогатива судить принадлежит людям, а не домашним питомцам! Вдруг потом наследник султана решит, что они проявили самоуправство, отправив одну из женщин в тюремную клетку?
Но с другой стороны они прекрасно видели, Мехмед пляшет под дудку юной госпожи, как дрессированный грилорский медведь…
— Все хорошо, ребята, — улыбнулась я, поднимаясь с постели и прикрываясь одеялом. Мне, наверное, должно было быть неловко, ведь я предстала в неглиже перед тремя посторонними мужчинами, но почему-то ничего подобного я не чувствовала. И даже не покраснела. — Дайте мне пару мгновений на сборы, и я сама пойду туда, куда меня отправляет госпожа Олира. Вам не придется меня заставлять.
Старший с облегчением моргнул и, мотнув головой, приказал своим выйти из комнаты, давая мне время, чтобы одеться. Мое непротивление меняло все. Теперь они не выполняли приказ госпожи Олиры «схватить и посадить», а сопровождали меня по приказу Мехмеда туда, куда я сама хотела пойти.
