Возвышение на краю империи (СИ) - Бадевский Ян

От всей этой конструкции — от чёрных стен, шипящих труб и парящего в небе левиафана — веяло такой ледяной, машинной безысходностью, что кровь стыла в жилах. Это была не просто база. Это был оплот иной, чужеродной воли, вросший в северную землю сталью и камнем.

Так мне показалось.

Наваждение схлынуло, а вместе с этим вернулось рациональное мышление.

Я в последний раз окинул взглядом поле боя, залитое кровью, усеянное обломками техники и телами. Война всё спишет. Но счёт, который она предъявляла, становился всё дороже.

Развернув перед глазами мыслекарту, я проложил путь к колокольне, куда уже спешила Хорвен. Нам предстояло пройти через сердце вражеской территории.

Мы двинулись, рассредоточившись. Тридцать теней, сливающихся с сумерками и развалинами. Дружинин шёл позади, стирая наши следы на снегу, размывая саму память земли о нашем прохождении. Иллюзионы работали на пределе, превращая нас в рябь на воздухе, в искажение света.

— Я видел твоё оружие, — тихо сказал Дружинин, поравнявшись со мной. — И эту тварь, которая тебе подчиняется.

— Не самое разумное решение — говорить мне об этом.

— Считаешь?

— Инквизиция не одобрит. Мне проще тебя убить, чем пойти на неоправданный риск.

Дружинин пожал плечами:

— Возможно, мы все скоро сдохнем.

Я не ответил.

В этот раз я переборщил с запретными технологиями. Наган мог увидеть не только Дружинин. Вопрос в том, какие следы останутся после нас. Я подозреваю, что провидцы Супремы замучаются сканировать эти кривые улочки. Да и не тот мужик Дружинин, чтобы сдавать боевого товарища… Хотя искушение удавить его в тёмном углу велико.

Город-призрак молчал. Вернее, его голосом был лишь навязчивый, низкочастотный гул, исходящий от чёрной цитадели, да редкие окрики патрулей, которые мы обходили за версту. Хорвен шла к цели, вырезая дозоры, которых невозможно было избежать. От гончей приходили скупые, обрывистые кадры: солдат с перерезанным горлом, тихо оседающий в сугроб; двое часовых у моста, разорванные в клочья до того, как успели поднять тревогу.

Мы шли по её кровавому следу.

Пахло гарью, снегом и озоном — привкус чужих технологий. Воздух гудел от невидимой мощи, исходящей от Бастиона. Давил на виски. Кто-то из штурмовиков пошатывался, стискивая зубы. Не удивлюсь, если внутри Бастиона установлено какое-нибудь экспериментальное дерьмо. Очередные «неучтённые» артефакты, вытащенные из океанских глубин. Доказательство того, что инквизиторы не всесильны и не могут уследить за всем.

Наконец, мы достигли подножия холма.

Колокольня, с которой вела наблюдение Хорвен, была чуть выше, её засыпало снегом. Понятия не имею, как тварь вскарабкалась наверх. А перед нами, перечерчивая небо, вздымалась та самая стена. Вблизи она казалась бесконечной. Гранит был холодным и мёртвым, отполированным до зеркального блеска. Ни зацепа, ни малейшей шероховатости. По гребню стены медленно двигались патрули — силуэты в капюшонах, вооружённые копьями и двуручными мечами.

Мы прижались к развалинам старой котельной, в ста метрах от монолита. Дальше — чистое поле, занесённое снегом. По сути, река, скованная ледяной коркой.

— Здесь, — тихо сказал я Дружинину, показывая на участок стены между двумя мощными контрфорсами. — Камень здесь старый, неармированный. Чувствую разницу.

Капитан кивнул, его глаза бегали по стене, оценивая углы поражения.

— Делай. У нас три минуты до смены патруля.

Я закрыл глаза, отсекая всё лишнее. Шум ветра, тяжёлое дыхание бойцов, давящую ауру Бастиона. Внутри меня была только стена. Её плотность. Её кристаллическая решётка. Миллиарды сцепленных друг с другом частиц, образующих незыблемый барьер.

Я начал их разъединять.

Сначала на атомарном уровне. Потом — быстрее, грубее, создавая не дыру, а зону небытия. Камень под моими пальцами не исчез, не растворился. Он стал призраком. Прозрачной дымкой, сквозь которую был виден колючий проволочный забор и заснеженный двор внутреннего периметра.

Монолит был толстым, но это ерунда. Защитники Бастиона чем-то прошили стену. Некие вставки, артефакторика. И эти устройства всеми силами сопротивлялись моему Дару. Пришлось запустить непрерывную циркуляцию.

— Пошли, — выдохнул я, чувствуя, как на лбу выступает холодный пот. Поддерживать такую площадь было невыносимо тяжело. — Быстро.

Дружинин жестом бросил группу вперёд. Штурмовики, как один, ринулись к стене через белоснежное поле и, не замедляясь, стали нырять в призрачную поверхность. Это было сюрреалистическое зрелище — люди растворялись в граните, словно фантомы.

— Капитан! — кто-то прошептал с другой стороны. — Чисто.

Дружинин посмотрел на меня.

— Держи. Я последний.

Я кивнул, не в силах говорить. В висках стучало. Казалось, чёрный камень Бастиона сопротивляется мне, давит своей волей, пытаясь вернуть себе плотность. Что за хрень они вытащили из колоний Предтеч? Не нравятся мне такие вещи…

Дружинин шагнул в стену. И в этот самый момент с гребня раздался оклик. Один из патрульных заметил рябь в воздухе, мерцание иллюзиона, или его просто что-то насторожило. Он поднял руку, и прожектор с вышки у основания стены резко рванулся в нашу сторону.

Световой луч полоснул по снегу, приближаясь к нам.

Я видел широко раскрытые глаза Дружинина, уже наполовину находящегося по ту сторону. Он не успевал.

«Хорвен», — мысленно приказал я.

С вышки донёсся короткий, захлёбывающийся хрип, и луч света замер, дрогнул и упал вниз, освещая сугроб.

— Входи! — просипел я, чувствуя, как из носа течёт тёплая струйка крови.

Дружинин исчез в стене. Я сделал последнее усилие, сам шагнул вперёд, в холодную тень гранита.

Мир на мгновение погрузился в абсолютную тишину и темноту. А потом я вывалился с другой стороны, в кромешный ад.

Глава 26

В метре от моего носа пролетел здоровенный мех класса «Хтон», нелепо раскинув конечности. Лица пилота за бронированным плексигласом не было видно из-за поляризации.

Полёт «Хтона» выглядел неестественно.

Словно его вела незримая рука.

Я перестал воздействовать на стену и сделал бесплотным себя. Вовремя. Через точку, в которой я стоял, с рёвом пронёсся столб пламени.

Хорвен прижалась к стене.

Передо мной простирался необъятный замковый двор, вот только технологические вставки в виде труб, проводов, крытых галерей, трансформаторных будок и тому подобного в хлам разрушали средневековый колорит.

Люди Дружинина уже работали.

Прыгуны исчезли, меты размазались от запредельных скоростей, стихийники топили врагов в огне и холоде. По двору летали вырванные из кладки валуны, механикусы, бронированные автомобили, куски труб. «Хтон», врезавшись в угловую башню, вызвал небольшой дождь из каменной крошки, снега и сосулек.

Бездействовал лишь геомант.

Я хорошо видел, как этот угрюмый мужик отступает подальше от основного театра боевых действий. При этом его сопровождает несколько типов с мечами и топорами. Мои бывшие телохранители тоже переметнулись и сейчас защищали новую цель.

Значит, геомант не собирается разрушать Бастион.

А ещё стало очевидным, что здесь работают те же глушители иллюзионов, что и в окрестностях главной городской стены.

Воздух содрогнулся от незримого удара.

Нескольких мехов припечатало, словно мух.

Я, как и прежде, имел неоспоримое преимущество в виде каббалистического комбеза. Мне, правда, не нравилось, что гончая выставлена на всеобщее обозрение.

Пошарив глазами, я обнаружил дверь в стене.

Ломанулся туда, делая полотно проницаемым. Хорвен последовала за мной. Нырнув в арку, мы оказались на узкой площадке, освещённой тусклыми электрическими лампами. Голые камни, никакой штукатурки.

Звуки битвы отрезало массивной дверью.

Прямо передо мной круглилась внутренняя стена угловой башни, вдоль которой поднимались ступеньки винтовой лестницы. Я поспешил придать центральному стержню прозрачность — и не пожалел. Вниз бежали хорошо экипированные воины с клинками наголо. Эти явно не обладали сверхспособностями, простые рукопашники. Но в доспехах, мощные, со зверскими рожами. Недолго думая, я отправил этих спортсменов под землю. Крики оборвались, когда тёсаные камни вновь затвердели.