Ваше Сиятельство 13 (СИ) - Моури Эрли

Воительницы не было там, где она стояла минуту назад. Лишь когда я снова произнес ее имя, руки богини оплели меня, она прижалась ко мне сзади.

— Ты собрался в гости к Уэйну? Мы с Арти готовы помочь. Мое копье и ее стрелы. Мы тоже любим тебя, — произнесла она трепетным шепотом.

— Дорогая, добрейшая моя, не надо! С вашей стороны это будет означать очередное вмешательства. Перун и так в гневе, и Вечная Книга перестала отражать грядущее правильно! — погладил ее руки своей свободной. — Не рискуйте с Арти из-за меня. Вы и так очень много сделали.

— После всего, что было теперь в Вечной Книге хаос. А Громовержец… Скажу по секрету, многие теперь больше прислушиваются к Арти, чем к нему. Влияние твоей возлюбленной и моей дорогой сестры растет. Мне так приятно, — сообщила Воительница, после чего я ощутил ее поцелуй на шее. — Мы с Арти будем приглядывать, как у тебя выйдет с Уэйном. Если потребуется, поможем. До встречи! Поспешу на Небеса!

Афина отпустила меня и исчезла. Я еще с минуту стоял под огромным впечатлением от встречи с ней и от той находки, на которую мне указала богиня. Кинжал Гефеста! Тот самый кинжал Гефеста! Глупцы, которые выпотрошили мой сейф, сами того не понимая, сделали мне великолепный подарок — эта штука гораздо ценнее всего остального содержимого сейфа!

В прекрасном настроении я вернулся в покои Елены Викторовны. Поначалу хотел убрать кинжал в сейф графини, но не стал открывать его при всех — мама бы не одобрила. Поэтому пришлось кинжал просто спрятать в огромном гардеробе Елены Викторовны.

Затем я взял флакон из-под духов «Сказка Востока» и, с улыбкой глядя на баронессу Евстафьеву повернул плотно притертую пробку. Все затаили дыхание. Бабский не выдержал и произнес:

— Ну, давайте, Александр Петрович! Давайте! Чего ждать-то?

Я выдернул пробку. Из горлышка хрустального сосуда появилась дымная бледно-фиолетовая струйка. С рациональной точки зрения совсем пустая декорация, но почему бы и нет — я сам так захотел. Судя по зачарованному взгляду Талии Евклидовны ей нравится.

— Джин, явись! — повелел я, все еще держа флакон в руке.

Раздалось неожиданно громкое шипение, к нему добавилось потрескивание. И словно маленький взрыв вырвался из горлышка сосуда, выбрасывая облако фиолетово-серого дыма, в котором просматривалась более плотная синяя сердцевина. Едва я успел поставить флакон на стол, как над ним дым собрался в ту самую форму, которую я ментально передал хоррагу: человекоподобное существо с темно-синим телом, со светящимися будто топазы глазами, в белой чалме, украшенной брошью; вместо ног дымный шлейф.

— Слушаю и повинуюсь! — шелестящим голосом произнес Нурхам.

Талия даже взвизгнула от восторга. Подбежала и чмокнула меня в щеку.

В общем-то великолепно. Мне нравится. Не сомневаюсь, понравится и Элизабет, и Ковалевской. Наш почти сказочный домашний джин. Жаль он не умеет исполнять желания. Но при этом из него выйдет прекрасный страж и помощник во многих вопросах, круг которых так быстро и не очертишь.

— Нурхам, первое задание для тебя. Постарайся стать как можно более прозрачным, лучше невидимым, — я знал, что при его дуальной природе, полная невидимость практически невозможна. — Вылетай в окно, — продолжил я, — и где-нибудь здесь недалеко найди клумбу с цветами. По нашей улице их много. Нарви букет самых красивых на твой взгляд цветов и поднеси их баронессе Евстафьевой. По пути ни с какими людьми, ни в какое взаимодействие или разговоры не вступать! Никто не должен догадываться о твоем присутствии. Если к твоему возвращению меня здесь не будет, то просто оставайся в этой комнате или вернись во флакон. На все у тебя не более пятнадцати минут.

— Прямо как в сказке! Спасибо, Саш! — воскликнула Талия, когда джин вылетел в окно. — Это будет еще приятнее, чем утянуть деньги из банка, — добавила она, глянув на Бабского и не уверенная, что при поручике стоит вспоминать о прежних грехах.

— Сэм, тебе новое задание, — я подошел к поручику. — Ты же помнишь прежние наработки по поиску герцога Уэйна? Те, что ты делал вместе с Бондаревой, определяя его местоположение.

— Да, есть такое. Тогда были сложности, у него хорошие менталисты и плотный ментальный щит. Но, Наталья Петровна их перехитрила, мы нашли лазейку, — Бабский опустился в кресло рядом с Мышкиным.

— Так вот, мне нужно, чтобы ты как можно скорее определил его местоположение. Сделай это поточнее и поскорее. Собираюсь внетелесно навестить его, — сказал я и перевел взгляд на князя. — Геннадий Дорофеевич, поскучаете здесь немного с Талией. Может распорядиться насчет кофе, чая, пока Алексей Давыдович готовит мне цель путешествия?

— Если не сложно, то нам с Талией чай. И немного общения с вашим джином, когда он вернется — очень, очень заинтересовал! — признался Мышкин.

— А мне бы карту Лондона и окрестностей. Лучше бы всей Британии, — пожелал Бабский. — Ведь не факт, что Уэйн в Лондоне.

Вот насчет карты в суете сегодняшнего дня я не подумал. Решил вопрос включением коммуникатора Елены Викторовны. Пока терминал обменивался информацией с Имперской сетью, недолго переговорил с Родериком насчет его успехов по контролю над физическим телом. Когда карта появилась на экране, уступил место в кресле Бабскому и направился вниз, чтобы Ксения похлопотала насчет чая и перекуса для моих гостей.

Когда я вошел в столовую, то застал Элизабет и Ленскую сидящими у окна и о чем-то негромко спорящими. Я позвал служанку и распорядился подать чай и сладкое в покои графини. Едва Ксюша исчезла на кухне, Ленская подошла ко мне и сказала:

— Саш, ты простил меня? Скажи, пожалуйста, чтобы я не волновалась.

Вообще-то на этот разговор я сейчас не рассчитывал. У меня не было на него времени. Но пока Бабский колдовал над картой, пожалуй, я мог выделить минут пятнадцать-двадцать. Правда помимо спешки имелась еще тревога насчет хоррага. Вот вернется он с цветами или без, и как он себя при этом поведет? Да, в маминой комнате два хороших мага, и если что-то пойдет не так, то меня тут же позовут. И все же несколько тревожно.

— Свет, я думал над тем как нам быть дальше. Думал несколько раз с того момента, как я тебя осыпал лепестками и, считай, благословил на твои отношения с графом Бариновым, — сказал я, решив все-таки не мучить ее своим решением. — Тебе он нравиться — пожалуйста, люби его.

— Ну, Саш!.. Ну, пожалуйста! Саш! — виконтесса поджала губы, было похоже, что она сейчас заплачет.

— Да, Свет, да. А как ты хотела? Чтобы у нас после случившегося все осталось по-прежнему? По-прежнему не вышло бы даже если бы не было между нами Баринова. Не вышло хотя бы потому, что ты не пожелала известить цесаревича о том, что я просил несколько раз. Ты хочешь быть моей женщиной и в то же время ей не быть? Так не получится, — мне было жалко ее сейчас. Я смотрел в ее влажные, напуганные глаза и понимал, что не хочу делать ей больно. Во рту немного пересохло, и я подошел к столу, взял чашку с остывшим чаем и следами помады Элизабет на фарфоровом крае.

— Я так не хочу! Ну, пожалуйста, прости! Я была не права, — из глаз актрисы покатились слезы, самые настоящие, крупные. Сейчас она точно не играла.

— Демон, пожалуйста, будь добрее к ней, — Элизабет не усидела на месте и подбежала к нам.

— В общем так, дорогая моя звезда сцены, я решил, причем решил я это давно: ты будешь дамой Баринова или кого там выберешь еще. Но я не отказываюсь от тебя, — сделав несколько глотков чая, я продолжил: — Пожелаешь быть моей любовницей — будь ей. Нет, значит останешься мне подругой. Я тебе всегда помогу, если в этом будет потребность. Но отныне, ты — не моя женщина.

— Саш… — всхлипнула Ленская и отчаянно тряхнув головой.

— Моя дорогая, успокойся и подумай сама: никакой трагедии не случилось, и ты ничего не теряешь. Как я редко общался с тобой в эйхосе, так и буду, — заверил я. — Даже теперь стану чаще, потому что прежде своим молчанием я оказывал на тебя давление. Теперь нет причин давить и между нами исчезнет прежнее напряжение. Ты лишь приобретаешь свободу. Так будет лучше и тебе, и мне. Только очень прошу: воспользуйся этой свободой разумно, не всегда поддаваясь желаниям. Секс, это как вино: можно спиться.