Ваше Сиятельство 13 (СИ) - Моури Эрли

— А можно я приготовлю что-нибудь нам всем на ужин? — неожиданно спросила Стрельцова.

— Конечно же, да! Это будет прекрасно, — я улыбнулся ей, зная, что моей чеширской кошечке нравится готовить для меня, хотя она это не умеет делать. — Ксения подскажет, где взять продукты и во всем поможет тебе.

— И потом нам надо будет поговорить, — добавила англичанка, чуть повеселев.

— Да, дорогая! — согласился я, пока не понимая, о чем будет разговор.

Когда я уже почти поднялся на второй этаж, снова раздался голос Элизабет:

— Саша, постой!

Ну, что теперь? Я сбежал вниз, едва не столкнувшись с Талией.

— Ольга тебя! Нервничает, — Стрельцова протянула мне свой эйхос.

Взяв его, я понизил громкость и поднес прибор к уху:

«Элиз, здравствуй! Что там у вас происходит? Саша как всегда! Ответа от него не дождешься! Знаю, он теперь на эйхосе Елены Викторовны и есть у него еще новый номер, но он не отвечает ни с одного, ни с другого. Хотя бы ты поясни, как у него дела? Пожалуйста, поезжай к нему! И скажи, пусть немедленно свяжется со мной! Я сейчас в Перми и не могу покинуть лабораторию, но вечером собираюсь в Москву! Елецкого нельзя оставлять одного!».

Я возвел взор к потолку: Ольга Борисовна, конечно, умная девушка, только зачем же так драматизировать мое положение. И почему она решила сегодня вернуться в Москву, если у нее в Перми работа с Белкиным как минимум дня на три?

Я нажал боковую пластину и держа эйхос ближе ко рту, сказал:

«Оль, прости, я замотался. Мамин эйхос, он не со мной. Я же тебе все сказал, поэтому не ждал от тебя сообщение. Лично у меня все вполне хорошо. С домом несколько хуже, но это легко решаемо, чем и занимаемся. Со мной Элизабет, так что не волнуйся. Если ты решила прервать работы в Перми из-за меня, то, пожалуйста, не делай этого! Занимайся своими делами так, как планировала! И ни о чем не беспокойся!», — я хотел было сказать, что у меня еще и Родерик, и мы собираемся провести процедуру с моим выходом из тела, но передумал. Ведь Ольга Борисовна на всю жизнь запомнила тот страх, который пережила из-за необдуманного поступка Талии в тот день и моего падения с башни. Поэтому я лишь сказал ей: — «Все, Оль, целую! Буду занят до вечера. Если не отвечу на сообщение, не беспокойся. Сейчас просто не до эйхосов».

Трудно с женщинами. Со всеми, кроме Элизабет. Хотя и с ней иногда нелегко. Пока мы стояли с ней внизу, я утолить любопытство:

— Дорогая, ты хотела о чем-то поговорить? Снова о Ленской?

— Нет, Саш, о себе, — ответила баронесса. — Я не хотела этого говорить, и думала, что оно улеглось, но сейчас чувствую, что нет. Давай об этом только не сейчас. Тогда, когда ты не будешь никуда спешить.

— Хорошо. После процедуры с Родериком, — я поцеловал ее, и подумал, что хочу, чтобы Стрельцова стала моей второй женой. Быть может, я скажу ей об этом сегодня вечером.

Мой новый приятель Нурхам Хоргем Райси потряс и Родерика, и госпожу Евстафьеву. С Талией все понятно: хотя она далека от магических тем, но ей очень нравилось все, что связано с явлениями тонкого плана. Ведь еще не так давно наша Принцесса Ночи была слегка помешана на потусторонних сущностях. Сама играла с астралом и признанными существами, пока я не прервал ее опасные эксперименты. Родерик, несмотря на долгое обучение магии, никогда даже не слышал о хоррагах; знал лишь несколько разновидностей древних духов, и ему пришлось многое объяснять.

— Саш, где ты его теперь будешь держать? — отчего-то забеспокоилась Талия Евклидовна. — Снова в этом сосуде? — баронесса взяла одну из тех, тяжеленьких черно-бронзовых емкостей, которые я отнял у магистра Анусиса. Водя пальцем по охранным знакам ацтеков, Талия с милым сожалением произнесла: — Бедный хоррах!.. За что тебя так эти проклятые ацтеки⁈ — можно было подумать, что она говорит о несчастном котенке, а не об одном из самых опасных дуальных существ, сочетавших физическую и тонко-энергетическую природу.

— Нурхам, ты хочешь, чтобы это стало твоим домом? — спросил я, взяв сосуд из рук Талии и с первого прикосновения чувствуя давящую тяжесть охранных заклинаний. Они в самом деле были чрезвычайно сильны и вызывали сильный дискомфорт даже у меня.

— Смилуйся, господин! Тысячи! Тысячи лет в этом жутком месте! — взмолился хорраг, покачиваясь на растянувшейся привязи. — Клянусь, я не посмею от тебя сбежать! Умоляю, не надо снова запечатывать меня там! Я готов дать клятву Тысячи Несчастий Преступившего! Или пожелай, произнесу обещание перед алтарем Гнева Яотла!

— Он не должен сбежать, — негромко известил меня Бабский, подмигнув мне, будто речь шла об его очередной шутке. — Делал все, как вы сказали, три тета-области полностью вычищены и преобразованы. Внес больше половины ваших установок. С ним еще предстоит немало поработать, но он уже наш… — последнее слово поручик произнес со сладостным шипением, точно сытый змей. Он явно был доволен своей работой и тем, чему я его научил. Бабский не упустил возможности покрасоваться: — Клянусь, такое никто и никогда не делал ни в Томском Университете, ни в Коллегии!

— Да, Сэм, ты лучший! — усмехнулся я. — Пожалуй, ты самый веселый маг.

— Если не считать вас, Астерий Петрович, — Бабский тоже скривился в улыбке. — У вас шутки очень сильные, до поноса.

— Саш, — в зеленоватых глазах Талии Евклидовны заплясали чертики. Такое обычно случалось, когда к ней приходила очередная «потрясающая идея». Я ожидал, что она сейчас скажет что-то вроде: «Подари мне Нурхама! Ну, пожалуйста!», но баронесса произнесла кое-что иное. Она сделала несколько шагов к хоррагу, протянула к нему руки, отчего изрядно напрягся Мышкин, затем сказала: — Саш, он же такой хороший. Не надо его больше мучить железной банкой. Я чувствую, жить в ней очень неприятно. Наверняка там хуже, чем в самой мучительной тюрьме. Давай его переселим куда-нибудь…

Талия обвела взглядом комнату и почти сразу определила предмет, наиболее подходящий, по ее мнению, для нового дома хоррага. Баронесса оббежала стол и взяла на трюмо флакон с духами моей мамы.

— Вот! Это точно подойдет! Здесь ему будет светло, и пахнет приятно. Для Елены Викторовны я куплю три новых таких, — заверила Евстафьева, любуясь флаконом из розового хрусталя. — Это же «Сказка Востока»? Знаю, где есть такие.

— Дорогая, штука красивая, внутри ароматная, но Нурхам Хоргем Райси туда не поместится, — скептически оценил я: емкость флакона египетских духов была этак миллилитров в 100.

— Для этих целей хороша была бы армейская фляжка, — предположил князь Мышкин.

— Господин, я помещусь! Обещаю! Мне этот плен нравится гораздо больше! Позвольте попробовать, господин! — подал свой шелестящий голос древний дух. Странная идея баронессы ему пришлась по вкусу, и он явно взбодрился.

Когда я представил, как Нурхам с шипением покидает хрустальный флакон духов «Сказка Востока», мне сразу вспомнились арабские сказки «Тысяча и одна ночь», что-то там было такое, связанное с джином и лампой. Эти сказки я смутно помнил из прошлой жизни. Идея баронессы была совершенно бесполезной, но интересной. Почему бы не угодить моей подруге?

— Ладно, — сказал я, повернувшись к хоррагу. — Давай попробуем. Поместишься, буду содержать тебя здесь.

И теперь наступил ответственный момент: как поведет себя Нурхам Хоргем Райси, после того как я перережу энергетический жгут, державший его? Бросится сразу к окну? Атакует кого-нибудь из нас? Или докажет свою покорность и преданность?

Переведя значительную часть внимания на тонкий план, я потянулся к жгуту, удерживавшему хоррага и разорвал его.

Глава 19

Сюрприз от Афины

Как воздушный шарик с гелием Нурхам воспарил к потолку.

На всякий случай я еще держал активным магический щит и «Ликосу» — это если хорраг поведет себя не так, как нам бы того хотелось. В первые минуты стало понятно, что он убегать не собирается — иначе сразу бы метнулся к окну. В общем, Бабский неплохо поработал с менталом духа. Но главное не в этом: у Нурхама Хоргема Райси был серьезный мотив подчиниться мне и остаться здесь. Он скрывался в оборванных энергоканалах духа. Некоторые я ему великодушно восстановил, демонстрируя свои возможности и доказывая свою полезность. Пообещал восстановить все остальные каналы и даже расширить его энергетику. Ну, где еще он найдет такого доброго и могущественного хозяина? В этом мире, где почти все маги, не столько практики, сколько академические болтуны.