Ваше Сиятельство 13 (СИ) - Моури Эрли

— Замечательно. А кого ты больше любишь: меня или графа Баринова? — теперь я тоже захотел заглянуть ей в глаза.

Ленская вряд ли ожидала такой вопрос. Ее лицо залилось румянцем. Не сразу. Сначала порозовели ее щеки, потом подбородок и нос. А губы при этом стали бледнее.

— Я так и поняла… — наконец выдавила она, это был ты. — Ты ронял лепестки красной розы ночью возле моего дома. Потом упал сломанный цветок. Не знаю, как это возможно, но я почувствовала, что это был ты. Я знала, Саш! Меня даже затрясло, когда я зашла в подъезд и начала осмыслять случившееся. Я понимала, что никакие боги так не могут сделать — только ты!

— Саш, прости ее, — Элизабет, стоявшая рядом, присела напротив меня. — Света… она особенная, как ты. У нее сложная душа. У нее запросы не такие, как у обычной женщины.

Как интересно! Адвокат Стрельцова говорит почти теми же словами, которыми меня Ольга Борисовна защищала перед Денисом. На миг у меня перед глазами будто возникла та сценка, сразу после ссоры с Рыковым, когда моя невеста отстаивала перед цесаревичем мое право на любовные вольности.

— Повтори это еще раз, Элиз, — попросил я. Стрельцова нахмурилась, не совсем понимая меня. — Повтори, что ты только что сказала, — настоял я.

— Демон мой, не будь таким сердитым. Света, она особенная. Иногда ее трудно понять, иногда ей нужно гораздо больше, чем другим. Она во многом похожа на тебя. Пожалуйста, будь к ней снисходителен, — попросила баронесса.

— Свет, ты спала с Бариновым? — я хотел было достать сигарету, но в этот момент дверь на кухню открылась: вышла Ксения с большим подносом.

Мы все замолчали, глядя как служанка расставляет на столе чашки и вазочки со сладким.

— Ваше сиятельство, вы не сказали блинчики какие желаете. Есть с мясом, есть с грибами, можно с красной икрой, — сказала Ксения, поставив в центре стола фарфоровый китайский чайник.

— Есть пожелания? — я глянул на дам. Обе они как-то синхронно пожали плечами. И я решил за них: — А неси все по чуть-чуть.

— Свет, ты не ответила, — напомнил я свой вопрос, когда служанка удалилась.

— Да. Было два раза. Или три, — два слышно сказала актриса. — Саш, ну прости. В ту ночь, когда ты ронял лепестки розы этого не было. Я прогнала его. Я чувствовала такое волнение, и знала, что это связано с тобой.

Вот что с ней делать? Прежний Елецкий во мне сейчас яростно бунтовал. Мне кажется, если бы я дал волю этому ревнивцу, он бы начал душить Ленскую. У меня даже руки слегка подергивались.

— Саш, — Элизабет обняла меня и поцеловала в губы так нежно, тепло: — Ей это надо. Я ее понимаю. И ты если заглянешь в себя тоже поймешь.

— Свет, помнишь ты говорила, что не изменяешь своему мужчине. А вот после Баринова это как теперь понимать? Ты тогда соврала? Или больше не считаешь меня своим мужчиной? — я представил, как Степа Баринов раздевает Ленскую в той самой спальне, в квартире на Пожарского. Неторопливо, при свечах обнажая ее прекрасное тело. Представил, как ласкает ее в постели, и Ленской это, конечно нравится. Она сама жаждет этого. От этих мыслей мышцы будто свело судорогой, Елецкий во мне был готов впасть в истерику, и мне пришлось затолкать его в самый дальний угол сознания.

— Саш, ну прости… — из ее чистых глаз потекли слезы. — Так вышло. Мне не хватало тепла. Мы выпили с ним игристого, и я… в общем, сдалась.

Я не получил ответа на свои вопросы, но решил не настаивать на них. Ксения принесла горячие блинчики и на минуту отвлекла своим появлением.

— Саш, накажи меня. Пожалуйста, накажи, — простонала она, роняя слезы.

— Иди ко мне, — я поманил Ленскую пальцем.

Она наклонилась, чуть напугано глядя на меня.

— Сюда, — я потянул ее за руку, заставив покинуть стул и усадив к себе на колени.

— Привяжи ее к кровати и отшлепай, — предложила Элизабет. — Я помогу.

— Как ты представляешь наши отношения теперь? — спросил я актрису, пока не принимая всерьез предложение англичанки.

— Не знаю, Саш. Я хочу быть с тобой. Ну, хочешь я скажу Баринову, что ты — мой мужчина. И цесаревичу скажу. Я готова говорить это всем, кому пожелаешь. Хочешь тату такое сделаю? — она повернулась ко мне и потянулась к моим губам. — Например на плече: «Я принадлежу Елецкому».

— Постой, Свет! — я прижал палец к ее жадному до ласки ротику.

Ленская лизнула мой палец, так чувственно, трепетно, что я тут же возбудился. Мой боец воспрял, жутко натягивая джаны и стремясь между ее ягодиц. Уж он-то знал, как приятен путь туда. Меня пробрал трепет.

— Саш, пойми, мне трудно бывает устоять. Ну вот такая я. Иногда теряю голову, — прошептала баронесса, ее сочные губки завладели моим пальцем. — Потом сожалею.

Мне жутко хотелось сейчас овладеть ей. Прямо на этом столе, накрытом для чаепития. Мои руки сжали молодые, полные груди актрисы.

— Трахни меня, пожалуйста! — прошептала Ленская, завозившись на мне. — Прямо здесь, пожалуйста!

Я задрал ей юбку и сунул руку в трусики — там уже был потоп. Как же быстро она дошла до такого жуткого возбуждения. Впрочем, Света всегда была такой, вечно жаждущей киской. И в общем-то ее правда: ей очень трудно без мужского внимания. А я не могу его давать ей часто. Пока моя левая рука ласкала грудь виконтессы, пальцы правой проникли в ее щелочку, скользнули вверх-вниз, и Ленская, судорожно сжала бедра и тихонько запищала. Сладкая дрожь пошла по ее телу.

— Саш, знаю, графини сегодня не будет. Мы со Светой будем ночевать у тебя, — томно прошептала Элизабет. — У тебя же есть кровать на троих?

Я собирался ответить, но в эту минуту меня ждал еще один сюрприз.

— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! — донесся в окно незнакомый мне голос.

Глава 18

Хрустальный флакон графини

Облом. Ленскую пришлось отпустить. Она пересела на другой стул, покраснев еще больше, закрыв лицо ладонями.

— Глянуть, кто? — Элиз хотела опередить меня, вскочив с места.

— Не надо, — я сам вышел из-за стола, чувствуя жуткое неудобство в джанах и утвердившись, что виконтесса Ленская на редкость похотливая сучка. Она была и раньше такой, но сейчас для меня это стало еще яснее. Нет, я ее точно не осуждал: мне нравились и скромницы, и откровенно жаждущие члена красавцы — они все по-своему прекрасны.

Подходя к окну, увидел одного из людей Варшавского, тех, что перекрывали улицу.

— Ваше сиятельство, к вам настойчиво просится важный человек, — сообщил он. — Князь все-таки. Иначе не стали бы беспокоить.

— Какой еще князь? — князей я точно не ждал. Борис Егорович отбыл с Ольгой в Пермь, и если бы это был он, то никто не посмел бы его задерживать.

— Его сиятельство Геннадий Дорофеевич Мышкин, — сказал тот, отойдя на несколько шагов от окна. — При нем молодая дама, полненькая.

— Оп-ля! — я даже своим ушам не сразу поверил. Еще утром думал, как его задействовать в своем замысле по решению проблемы с Уэйном Родерика. Родерик действительно мне очень требовался, потому как я не был уверен, что Бабский справится с контролем двух тел — все-таки у этого засранца возможностей меньше, чем у Бондаревой. Я прикидывал, насколько все это возможно провернуть в Красных Палатах, где лежал жених Талии. А он, видите ли, здесь, собственной персоной! Но как⁈

— Позвольте, а это точно он? — с сомнением спросил я, тут же понимая, что говорю глупость. Если меня кто-то, например, люди Уэйна или маги коллегии, пожелали поймать на чужой образ, то им бы точно не пришло для этого использовать князя Мышкина. Ведь он еще недавно даже шевелился с трудом в постели.

— В общем, пропустите его. Сейчас выйду навстречу, — сказал я, и поспешил двери.

— Стой! — Элизабет оказалась расторопнее меня и первой подскочила к двери. — Демон, я пойду первой. Ты же понимаешь, что пришедший не может быть Мышкиным?