Ваше Сиятельство 13 (СИ) - Моури Эрли

— Все может быть, дорогая. Не беспокойся, я об этом уже подумал и буду осторожен, — пообещал я, приобняв баронессу и убирая ее с прохода. — Уж, поверь, я смогу понять есть ли в этом человеке Родерик. Хочешь, пойдем вместе?

— Да, я пойду, — Стрельцова вернулась за сумочкой, открыла ее и сняла с предохранителя «Гарант».

— Элиз… Будь уверенна, это не потребуется. Только идиоту взбрело бы напасть на меня сейчас после всего случившегося, — глянув с сожалением на Ленскую, потом на остывающий чай, я вышел из столовой.

Хрустя ногами по разбитому стеклу в коридоре, активировал «Лепестки Виолы», не разворачивая щит — заботился скорее не о себе, но о том, чтобы прикрыть мою отважную телохранительницу. И когда я прошел мимо останков тумбочки дворецкого, то увидел в окно нечто, заставившее меня остановиться. По улице, со стороны дома Полянских в самом деле шел князь Мышкин, причем на его тело была надета не слишком сложная металлическая конструкция, похожая на экзоскелет. Титановые стержни и стальные шарниры повторяли форму ног, при каждом шаге издавали жужжание. Рядом с ним в сером с темно-зелеными вставками платье шла Талия, придерживая своего жениха за руку.

Я поспешил к ним навстречу. Спрыгнул со ступеней за порогом, сделал еще несколько десятков длинных шагов и обнял баронессу Евстафьеву.

— Саш, какое горе! — произнесла она, прижавшись к моей груди щекой. — С мамой все хорошо? Папа знает. Очень волнуется, шлет ей сообщения, а графиня не отвечает.

— Да, дорогая. Мама не пострадала. Можешь сразу сообщить Евклиду Ивановичу. Ее эйхос пока у меня. А это все, — я обернулся на наш особняк. — Это вовсе не горе. Это лишь повод сделать хороший ремонт и обновить мебель. Так что, выше носик, верни улыбку — все хорошо, — я чмокнул ее в щеку, как это было в детстве.

— Ясно. А мы из утренней газеты узнали. «Рассвет на Оке» — там такое написано! Гена потребовал немедленно ехать к тебе. Видишь, как с ним — ходит почти сам, — Талия слабо улыбнулась.

— Руками, ваше сиятельство, уже в полной мере управляю, — радостно сообщил Мышкин и протянул мне свою вполне крепкую пятерню.

С ним мы тоже обнялись, с магом, который был мне врагом, а стал другом. Если учесть его огромные успехи, то он перестал быть ленивым в магической практике. Я знаю, насколько трудно подчинить собственное физическое тело, когда оборваны тонкие связи, и схватиться, по существу, не за что. Следуя моим наставлениям, Родерик это сделал за невероятно короткий срок.

— Саш, Гера нам помогает! Очень помогает! — Талия потянула меня за рукав, требуя внимания к себе: — Каркас самодвижения — это ее подсказка. Когда я молилась, богиня сказала, что такая штука есть и где ее можно купить.

Здесь я слегка обалдел: вот же небесная сучка! Умеет красиво себя подать даже в совершенно человеческих бытовых вопросах. Мне хотелось спросить баронессу: «А она тебе не сказала, мол, теперь будешь мне должна?». Надо понимать, информация, что и в какой лавке продается, становится высоким божественным промыслом. Если так пойдет дальше, то Величайшая за молитву будет подсказывать, где колбаса продается подешевле.

— Тали, Гера, конечно, к вам благосклонна и помогает, благодаря твоим стараниям. Но… — я достал коробочку «Никольских» — на эмоциях хотелось курить. — Ты мне веришь? Сейчас я спрашиваю не о доверии, а о безоговорочной вере.

— Да, Саш. Тебе я верю так же, как Родерику, — не задумываясь ответила Евстафьева.

— Так вот, речь как раз о Родерике. Полагаю, твой жених излишне стеснителен, поэтому я скажу за него: то, что он вопреки всем мрачным прогнозам, научился двигаться и теперь даже ходит — это его заслуга. Именно, его, Тали, — я выпустил струйку дыма. — Это случилось благодаря его стараниям, его воле мага и его огромной настойчивости. Однако, боги вам, конечно, тоже помогли. И то, что ты выражаешь благодарность им — это хорошо. Но еще раз повторю, в том, что Родерик сейчас стоит на ногах, это его заслуга.

Я обернулся, Элизабет стояла в стороне, возле куста сирени, и с ней явно было что-то не так: растерянность на лице, необъяснимо-мучительное выражение глаз. Я знаю, что Талия извинялась перед ней за тот трагический случай, но видно до сих пор не все гладко на душе у бывшей мисс Барнс. Для нее эта встреча была явно неловкой, и похоже, очень неприятной, и она здесь стояла только ради меня.

Баронесса Евстафьева, будто услышав мои мысли, подошла к Стрельцовой и сказала:

— Все еще сердишься на меня? Еще раз прости, Элиз. Я была конченой дурой.

— Нет, — англичанка мотнула головой и севшим голосом добавила: — Все хорошо. Не надо это трогать.

Я же, помогая князю, направился к ступеням нашего дома и сказал:

— Я много думал о тебе сегодня, Родерик. Даже были мысли приехать к вечеру в Красные Палаты, потому как есть к тебе серьезное дело.

— Так я, ваше сиятельство, выписался уже из палат. Тоскливо там. И нет никакого смысла занимать там кровать, если моя намного лучше. А главное, Талии так намного легче — не приходится ездить через полгорода. Теперь мы ежеминутно рядом, — у ступеней Мышкин остановился, потянул рычажок, перенастраивая каркас самодвижения, механизм зажужжал громче, и князь без моей помощи поднялся к порогу нашего дома. — А что за дело такое, Александр Петрович? Если от меня что-то требуется, всегда готов. Тем более я ваш огромный должник на всю жизнь, — заверил он и хитро поправился: — На все жизни, которым теперь для меня нет числа.

— Я — не Гера, чтоб кого-то мучить долгами. Всего лишь нужна твоя помощь. Дело для тебя несложное: снова временно принять на хозяйство мое тело. Думаю, этак часа на два-три. Сможешь? — я затянулся табачным дымом, тоже поднялся в дом. Встретившись взглядом с Багрицкий, который стоял в проеме сгоревшей двери в гостиную, сказал ему: — Вы, Лев Львович, как я понимаю, старший здесь над своими. Примерно через час вас всех накормят обедом. Столовая там, — я указал прямо по коридору: — Сегодня в ней хозяйничает Ксения — полненькая, рыженькая такая — любые вопросы по быту и питанию смело решайте с ней. Я ее предупредил. И, прошу, не стесняйтесь. А то я бываю очень занят, невнимателен к людям. В ближайшие часа два-три здесь не появлюсь. Если меня кто-то будет искать, пусть то даже сам Елисей Иванович, я не смогу подойти — буду в магическом трансе, который нельзя прервать. Вы, как опытный маг, понимаете. Поэтому, пожалуйста, все вопросы решайте без меня.

Родерик ответил, лишь когда я подвел его к лестнице на второй этаж:

— Разумеется, смогу, Александр Петрович. Там более, пока лежал в Палатах, многое практиковал от скуки. Полагаю, такой опыт мне дастся гораздо проще, чем прошлый раз и будет мне самому полезен. Можете мне довериться — не подведу. А что такое? — полюбопытствовал он, перестраивая самоходный каркас для ходьбы по лестнице. — Снова божественные дела?

— В этот раз дела куда более приземленные. Месть, князь! — я кивнул в сторону гостиной, которая выгорела дотла. — Чертова месть. Хотя дело не столько в ней, сколько в острой необходимости. Нужно как можно скорее решить вопрос с одним негодяем, пока он не наделал еще больше бед. Если я его не поставлю на место в ближайшее время, то можно ожидать еще каких-нибудь неприятностей.

— Саш, если я тебе не нужна, пойду к Ленской, — сказала Элизабет. Она не слышала мой разговор с Багрицким и Мышкиным, но догадалась, что я веду князя на второй этаж.

— Хорошо, Элиз. Извини, но мне сейчас очень важно решить некоторые вопросы с Родериком, — я намеренно называл при англичанке князя Родериком, как бы подчеркивая, что он — совсем другой человек. Я почувствовал причину перемены настроения Элизабет: конечно, причина была в ее прежних отношениях с Геннадием Дорофеевичем. Эмоциональный заряд в баронессе до сих пор оставался так силен, что она с ним справлялась с трудом. — Боюсь, я не смогу уделить тебе и Ленской время еще часа два-три. Элиз, не скучайте, придумайте себе какое-нибудь развлечение.