— Уже лучше, — ответила я. — Она талантливый маг. А маги нам теперь нужны… Хигрон обучит ее…
Жерен помрачнел.
— Проклятый старик, — забубнил он. — Елька, ты не представляешь, как он всех достал! И это при том, что его почти никто не видит. Если бы этот старикашка был жив, клянусь, я бы лично удавил его в первый же день.
— Чем он тебе мешает, Жерен, если ты его даже не видишь? — хмыкнула я.
— Он сводит детей с ума, — проворчал мой друг. — Видела бы ты, что эти мелкие творят! А мой сын⁈ Ты представляешь, недавно заявил мне, что если я буду учить его жить, то он превратит меня дамскую собачку! Так и заявил, паршивец, мол, тогда все твои друганы поржут! Представляешь⁈
— А ты⁈ — фыркнула я, представив, как ошалел от таких слов Волчара — гроза всего криминального мира, второй человек после ночного короля… Вернее, уже первый… Подавила боль, не позволив ей выплеснуться наружу…
— А я его выпорол… В первый раз за всю жизнь, — буркнул он. — Селеса рыдала, я ее потом три свечи успокаивал. Пообещал серьги сделать с голубыми сапфирами, как у тебя… Но самое главное знаешь в чем⁈ — возмущенно запыхтел Жерен, — этот поганец встал, пробубнил что-то, фигу скрутил и все… Ни следочка от розги не осталось. Уж какая тут наука? Всех страданий только у Селесы, да у меня. А этому наглецу хоть бы хны… А все это старикан проклятый. Как теперь детей воспитывать⁈
— Своим примером, Жерен, — рассмеялась я. — Уговорами…
— Да, если б они слышали, что им говоришь! Я же говорю, — закипел он, — совсем дети от рук отбились. Ни отца, ни мать не слушают, только мага этого проклятого. А как магию свою начнут практиковать, так и вовсе пиши пропало. Пожары, наводнения, бури… Прям не дети, а беды неминучие…
Мы шли по коридорам крепости и болтали. Я спрятала всю боль, все тревоги под замок, держала за руку брата и наслаждалась уютными моментами моего короткого счастья.
Завтра мы отправимся в путь. Пора готовиться к решающей схватке с Великим отцом. Магии в нашем мире стало больше, а вот сила Богов, я полагаю, сильно уменьшилась. Не зря Их наследники потеряли свои способности на Изнанке. А это значило только одно: битва с магами будет гораздо опаснее, чем мы думали раньше.
Но мы справимся.
Сейчас, я как никогда верила в победу. Истово. Исступленно. Потому что кроме веры у меня ничего не было: ни сильной армии, ни сил, ни средств, ни уверенности в будущем. Только обусловленный текущими обстоятельствами страх проиграть и слепая вера в нашу победу.
Глава 30
Чтобы дать мужчинам отдохнуть, я решила перенести свой отъезд на пару дней. Жерен все равно не отпустил бы меня одну, пусть и в сопровождении воинов Мехмеда, а Фиодор категорически отказался оставаться в крепости, хотя именно для того, чтобы защитить его, своих дочерей и нашу крохотную армию от гнева Великого отца, я помогала Ягурде создать Цитадель.
— Мама, я не стану прятаться, когда мои люди подвергают себя опасности! — Он глядел на меня упрямо и хмуро, сдвинув брови к переносице. Когда-то давно наш отец смотрел на меня так, если меня ловили за какой-нибудь шалостью. В возрасте Хурры я тоже была непоседой и частенько устраивала демарши против строгого королевского воспитания. И если на лице папы-короля было такое же выражение, я знала, он страшно сердит, и мне не поздоровится. — Я пойду с вами. И, если Мехмед позволит, приведу свою армию сюда, под защиту Цитадели.
Спорить я даже не пыталась. Просто тяжело вздохнула и кивнула, соглашаясь с его решением. А перед глазами почему-то встала картинка из прошлого: мы с маленьким Лушкой сидим в телеге дядьки Кирка, и голодный принц, у которого уже пару дней во рту не было маковой росинки, протягивает мне, половинку своего кусочка хлеба. А я ушах гремит голос дядьки Кирка: «Бери, дура! И гордись, твой сын настоящим мужиком растет».
И он был прав. Мой брат вырос настоящим мужчиной и стал королем, за которым люди идут не потому, то на его голове корона, а потому что видят в нем своего лидера.
Мехмеду наша идея, притащить в его крепость разношерстный сброд, который мой брат назвал громким словом армия, не понравилась. Хотя и отказывать он не стал. Думаю, он наконец-то, перестал колебаться и окончательно выбрал сторону в этом конфликте. Все же, пока была жива Ягурда, он слегка лавировал между потоками, стараясь не вступать в открытую конфронтацию ни со мной, ни с ней. Но сейчас сама жизнь заставила его перейти от дипломатии к реальным действиям на нашей стороне.
И я, пользуясь случаем, настояла на документальном оформлении наших отношений. А то мы сейчас уедем, оставив Мехмеда в Цитадели, а когда вернемся, окажется, что брат по своей привычке перестраховался и заручился поддержкой Великого отца. Для правителя страны или даже советника будущей правительницы не самое плохое качество, но мне нужны были гарантии, поэтому в союзный договор между доверенным лицом Амилории, которым Гирем назначил Жерена, и наследником Аддийского султаната, включили пункт о том, что союзники обязуются не иметь дружественных связей с врагами друг друга. Этот момент Мехмеду не особенно понравился, но он понимал, чем вызвано мое недоверие, и поэтому сопротивлялся довольно вяло.
Через три дня мы были готовы отправляться в обратный путь. Я уже больше года моталась по миру, несколько раз теряла весь свой багаж, поэтому вещей у меня почти не осталось. Большую часть переметных сумок занимали деревянный ящик бюро и большая, с человеческую голову, шкатулка, в которую я сунула артефакты: Зеркало, снятое с шеи Олиры, и странный Венец, появившийся после того, как Ягурда накинула поводки на Абрегора, Грилора и Аддию. Малое Зеркало, отданное мне Зелейной, рассыпалось прахом.
Бывшая жена султана и любовница Великого отца, тоже бывшая, расстроилась потере фамильного украшения, но боль смягчила радость победы. Ее сын был свободен от заклятья Ягурды, делавшей его рабом. Правда, Зелейна шипела на Олиру, считая, что нельзя оставлять девицу в живых, ведь она может снова пожелать накинуть магический поводок на Мехмеда.
Но самую большую роль в отвлечении Зелейны сыграл Жерен. Когда ахира увидела его, она просто потеряла дар речи, и принялась увиваться вокруг моего друга, пуская в силу все способы соблазнения аддийской гурии, против которых не мог устоять ни один мужчина. Ситуация мне, конечно же, не нравилась, но я знала, Жерен все равно вернется к Селесе. Зелейна была не первой с кем он проводил время втайне от жены, но раньше такое никогда не происходило на моих глазах.
А Зелейна, как мне кажется, не понимала, что ею пользуются. Она светилась от счастья и собиралась в дорогу вместе с нами. Мне ситуация категорически не нравилась, я уже путешествовала с Зелейной и повторения не хотела. Снова выслушивать ее постоянное нытье?
Я пыталась поговорить и с самой Зелейной, и с Жереном, и с Мехмедом, и с Фиодором, который мог бы просто заставить ахиру остаться в замке сына. Но Зелейна делала вид, что не понимает моих слов, а мужчины отмахивались, считая, что это ерунда, а не проблема.
Поэтому предстоящая дорога меня не радовала… А о том, что будет, когда встретятся Хелейна и Селеса, я, вообще, не хотела думать. Жерен сам заварил эту кашу, пусть теперь сам и расхлебывает.
Во внутренний двор крепости, где нас ждали воины сопровождения, которых выделил нам Мехмед, и подготовленные к походу лошади, я спускалась медленно. Солнце только-только вставало, утренняя тьма еще не рассеялась окончательно и в пустых коридорах крепости царила холодная, опаленная предрассветным морозцем, тьма. Можно было бы взять с собой свечу, и тогда путь занял бы меньше времени, но я сознательно не торопилась. Мне хотелось оттянуть начало новой дороги и побыть «дома». Я прекрасно представляла, сколько лишений и трудностей ждет нас впереди, поэтому желание остаться было гораздо больше желания уехать.
В Грилории уже почти зима… Представляю, как достанет всех Зелейна, если мы вдруг застрянем в поле из-за бурана. В прошлый раз мы были в пути летом, но она все равно находила поводы для нытья.
