— Ты кто? — спросил Семён.
— Эрнст! — скрипнул мужичок. — Я здесь живу уже пять лет! А они всё рушат!
Робот прошёл мимо. Вдруг в зените, в укреплениях купола погасло несколько фонарей.
— Что это?
— Мусорный самосвал. Они свалку передвигают ближе к парку. Тюленера с орбиты увезли, чтобы гравитацией меньше давил. Чтобы легче сгрузить.
— Тюленера?
— Ты откуда вообще свалился⁈ — рявкнул Эрнст. — Конечно, не востроскручами же на планетах гравитацию мутить! Не местный, что ли?
— Да, судрь, не местный, ну и что! — Семён вспомнил, как его учили отвечать на такие вопросы. — Из Союза Уральского. С Тавды. Но я, может быть, судрь, не хуже вашего порядки знаю и живу по правилам!
Мужичок, судя по всему, испугался.
— Ладно, ладно, не кипятись. Я тоже не местный был. У меня, кстати, предки тоже из Союза! На полярных рудниках родился. Там гравитация плохая, вот и вырос кривой. Но отсюда я никуда не уйду!
— А что происходит-то?
— Весь сектор переселяют. И внизу, под нами все улицы, и вон там высотки, и вон там…
Семён поглядел по сторонам. Вдали, откуда пришёл робот, виднелась блики проблесковых маяков. Навстречу по тропе зашагал ещё один мусорный самосвал.
— Я спросил про свет, кстати. Что за, судрь, чешуйня с ним? Почему это у вас его погасили.
— Не знаю… — поёжился Эрнст и прибавил мощности своего фонарика. — Ветер свищет ещё такой, как при разгерметизации. Может, с куполом чего? Такое уже бывало. Его строили на соплях, ещё и налёты всякие случаются.
— Какие налёты? Пираты?
— Не. Твари всякие дикие прилетают… Пережди тут. Хочешь похлёбки из собак?
— Дружище, я не хочу тебя расстраивать, но вон те зубастые агрегаты через полчаса доберутся и до нашей кучи.
— Нет! Я здесь прожил пять лет. Проживу столько же.
Семён взял Эрнста за плечо и попытался серьёзно поговорить.
— Ты не понимаешь, что происходит? Сейчас как раз стемнело, можно перебежать до жилого района. Я, судрь, не против, чтоб ты мне показал путь и составил компанию, слышишь?
Эрнст вдруг достал из-за спины кусок арматуры с какими-то рычажками и проводами.
— Ты мне угрожаешь⁈
Семён отпрянул и шагнул в сторону, едва не провалившись в вонючую дыру между мебелью. Конечно, ему попадались в посёлке старики слегка не в себе, но до этого одичавших бомжей-сумасшедших он не встречал.
Как и не встречал роботов, словно восставших из музея техники докосмических эпох. Эрнст подёргал за рычажки. Куча железяк за спиной зашуршала десятком моторчиков и разогнулась, поднявшись во весь двухметровый рост. Головы и камер у робота не было, провода свисали с конечностей, словно морская тина.
— Иди к нему, дитя моё, накажи этого незваного гостя!
Вместо одной из конечностей у агрегата виднелась зазубренная ерунда вроде серпа. Робот принялся размахивать ею, словно прорубая себе путь в зарослях, и медленно идти вперёд.
— Уровень опасности оценивается как высокий, — сказала роботётка в капюшоне. — Рекомендуется покинуть территорию.
Семён спрыгнул с холмика на соседний комод, но оступился. Провалился в узкий провал между парой корпусов от мобилей, ударяясь об выступы. Комбинезон скомпенсировал и принял часть ударов на себя, но снова заболели рёбра.
Попытался протиснуться и вернуться на тропу. Робот шагал куда-то в его сторону, слышались крики Эрнста:
— Ага! Давай, Матильда! Проучи его!
Но вдруг всё стихло.
Стих лязг двигателей робота. Стихли шаги самосвалов на тропе. Стихла сирена и пропал свет маячков.
— Что за… — разочарованно пробормотал бомж наверху.
Подсветка в капюшоне тоже пропала. Семён оттолкнул ближайший корпус и вскарабкался повыше и поближе к тропе. Ветер дул словно куда-то наверх, закручивая облака в виде воронки, тянущейся к верхушке купола. Внутри воронки что-то заблестело и показалось четыре тусклых пятна, вертящихся и суетливо кружащих в облаках.
Космические волки, вспомнил Семён. Дикие востроскручи. Но как⁈ Неужели никто не отгоняет?
— А, это они! Они! — закричал Эрнст.
Тарелка оказалась над свалкой через пару секунд. На монохромную, породистую живность тварь не походила. Её породу было сложно определить — красные треугольники на её пятиметровом диске перемежались с радужными полосками. Порыскала из стороны в сторону, словно вынюхивая что-то. Семён замер. Он вспомнил слова дедушки, которые передавал папа. Космическим хищникам не надо показывать свой страх.
Но чувство тревоги было невозможно победить. Образы закрутились в его голове. Боязнь высоты. Боязнь перед пришельцами. Боязнь быть унесённым неизвестно куда. Зелёные человечки и другие мутанты, все образы из дурацкого кино, которое посмотрел в детстве.
В голове проснулась генетическая память, страх перед дикими космическими тварями, передававшийся из поколения в поколение людей с молоком матери. Этот страх годами в училищах выкорчёвывают из себя зверотехники перед тем, как научиться говорить со своими питомцами и управлять ими. Этот страх глушат веществами те, кому не жалко здоровье, но важна работа. И лишь отсутствие этого страха делает матроса — матросом, зверотехника — зверотехником, штурмана — штурманом.
Семён был не из таких, но кровь космокинолога текла в его жилах. Он зажмурился и встал ровно, стараясь не глядеть на тарелку. Эрнст продолжал ворчать и зарываться в обломки мебели.
Серебристое сияние спустилось сверху, в голове послышался шум, похожий на тихое щебетанье. Вдруг в землю что-то словно ударило. Усилившаяся сила тяжести смяла корпуса машин вокруг, вдавила Семёна в песок. Спустя миг всё полетело в разные стороны. Обломки лачуги Эрнста разлетелись по округе, засыпая грязью и мусором укрытие Семёна. Сам бездомный бултыхался и ворочался в воздухе, медленно поднимаемый к тарелке. Через пять секунд она втянула несчастного внутрь, встряхнулась, дёрнулась в сторону, потом в другую и свечкой взмыла вверх, в воронку на куполе.
Ожил и пискнул коммуникатор в капюшоне, зажёгся маячок на месте стройки.
— Произведено восстановление системы. Связь с базой установлена. Уровень опасности оценивается как минимальный, — сказала «роботётка».
Семён выдохнул с облегчением и продолжил выбираться наверх. Но спокойствие продолжалось недолгим. Скоро опять вся электроника застыла. Пятно востроскручи оказалось над Семёном быстрее, чем он успел испугаться снова. Дёрнулся с места металлический остов машины рядом с ним, словно подцепленный невидимым крючком. Описал дугу в воздухе и упал в сотнях метров. Хищник нырнул влево, зацепил вторую железку и снова выкинул куда-то. Семён услышал щебетание и свист в ушах. Теперь он стоял один на голой земле.
— Судрь… звёзды… — бормотал он, мотая головой. — Докопались до меня…
Стало легко и невесомо. Он открыл глаза и расслабился. Волк схватил Семёна твёрдым светом и медленно, бережно поднимал с земли, двигаясь вверх.
Брачные игры, вспомнил Семён. Доминантный псевдо-самец. Брачный подарок стае и псевдо-самкам. Или какие у них там комплиментарные полы.
— Я — подарок, — проговорил Семён. — Я, судрь, подарок.
Полупрозрачное плазменное пузо тарелки было в метре от него. Тарелка ускорялась. Щебетала внутри головы то тревожно, то словно успокаивала, замедляла шум. И снова пугала резкой сменой тембра. Семён не закрыл глаза. Внизу промелькнули горы мусора, группа замерших броневиков. Над ними зависла ещё одна тарелка — она тащила кого-то, одетого в чёрную форму. Слышались выстрелы из огнестрельного оружия. Затем Семён увидел барьер из двух рядов искусственных скал, обрамлявших пустырь. Внешняя скала обрывалась второй стороной в широкий каньон, по центру которого текла полноводная река. Туда же впадал небольшим водопадом ручей, который тёк из парка. Силуэты пейзажа, несмотря на всю искусственность последнего, расслабляли и умиротворяли.
— Я — подарок, — твёрдо повторил Семён.
Ветер выл, становилось нечем дышать. Полупрозрачная жгучая пелена затягивала внутрь. Наконец, пузо космического волка сомкнулось под Семёном, как ложноножки амёбы вокруг захваченного одноклеточного. Хищник погрузил Семёна в четырёхмерную вакуоль и взмыл наверх, к дыре, чтобы в далёком логове преподнести своим половым партнёршам.
