Весь второй день мы шли на юго-запад и к вечеру достигли города Каркемиш. О нашем прибытии знали: жрецы и городской глава выделили для ночёвки каравана принцессы лучшие дома. Пришлось усилить ночную стражу, весь караван разместился почти в десятке строений.
По мере продвижения на юг проходили города Халеб, Алалах, Угарит, Сидон. Большинство этих городов номинально признавали власть сангаров. Дальше Сидона начинались земли амореев и ханаанцев. Эти племена то организовывали союз, то воевали между собой. Последний поход фараона Аменхотепа закончился разграблением городов Хацор и Иерихон.
Всё это мне рассказывали Самум и Амидасил. После Иерихона, на седьмой день путешествия мы подошли к довольно большому городу.
— Газа, — проронил Ахбухч, скакавший рядом со мной. Об этом городе я был наслышан ещё в прежней жизни, но не знал, что он настолько древний. Газу окружала огромная стена, со слов Амидасила даже фараон не смог взять этот город, сохранивший свою независимость.
Мы подошли к воротам и ждали, когда навстречу выйдут служители храмов или градоначальник. Но Газа проигнорировала вымпелы Шутарны: на стенах виднелись лучники, а ворота так и остались закрытыми.
— Никому не подчиняются, даже торговые караваны не всегда впускают дети шакалов, — ругался Самум, пока караван обходил город по правой стороне. Отсюда уже было видно Средиземное море, жалкая рыбацкая деревушка, встреченная чуть южнее, не могла предложить нам достойный приют. На ночь пришлось останавливаться на открытой местности у побережья.
— Нам надо было набрать воду, а эти дети шакалов не впустили нас в город, — Оба караванщика пришли с предупреждением, что впереди начинается безлюдная пустыня и только в двух местах есть колодцы.
— Сколько нам до первого города фуралов?
— Пять дней, если не будет пыльной бури, — ответил Амидасил на правах опытного и старшего.
— Верблюды могут обойтись без воды?
— Могут, но лошадям и людям надо пить, — Самум горестно покачал головой, — дети шакалов, как можно не впустить караван.
— Много воинов, они побоялись, — я понимал осторожность жителей Газы. Их город являлся стратегическим, находясь на полпути между землями фараона и землями амореев и ханаанцев. Тот, кто владеет Газой, диктует условия всем караванам с севера на юг. Но была ещё одна причина, о которой рассказал Этаби. Когда фараон осадил Газу, жители послали гонца с просьбой о помощи именно к Шутарне. Но правитель хурритов, ведя войну с касситами и сангарами, не откликнулся.
— Вот они и злые, — заключил Этаби, подкладывая под голову седло.
Вода у нас ещё оставалась, придётся экономить, чтобы дойти до первых колодцев. Слова про экономию Гилухупа встретила с негодованием, поняв, что ежевечерняя ванна отменяется. Не стесняясь, девушка высказала всё в лицо Каркалу, требуя воду для своих процедур.
— Я сам поговорю с ней, —отпустил командира Шутарны. Принцесса собиралась и мне высказать своё недовольство, но быстро успокоилась, когда я предложил ей выйти в ночь и поискать воду самостоятельно.
— Если лошади и люди не будут пить, мы не дойдём до Таниса. — Именно в этом пограничном городе нас должны были встретить люди фараона. Не только Гилехупа осталась недовольна сокращением объёмом воды: верблюды всю ночь оглашали округу своим рёвом, требуя их напоить.
Утром, вызывав к себе обоих караванщиков, поставил вопрос о том, чтобы идти ночью.
— Зачем? Ночью надо спать, а днём идти, — удивился Амидасил. Самум благоразумно промолчал, понимая, что я спрашиваю неспроста.
— Днём животные больше нуждаются в воде, лошади не могут без воды в такую жару, несмотря на начало сентября, температура явно переваливала за сорок, вызывала обильное потоотделение.
— Если днём найти укрытие от солнца, а ночью идти, мы все будем меньше нуждаться в воде.
Оба караванщика пришли к мнению, что и ночью без труда поведут караван. Да и полная луна способствовала ночному передвижению.
К обеду добрались до небольшого оазиса с двумя колодцами, где напоили животных. Попробовав воду на вкус, я сплюнул, она отдавала солоноватостью, видимо, сказывалась близость моря. Я отдал распоряжение, чтобы все укрылись в тени пальм до захода солнца. Это вызвало удивление, но возражений не последовало. Едва солнечный диск склонился к горизонту, караван пришёл в движение. Если лошади и люди ночное путешествие восприняли с облегчением — подул прохладный ветерок с моря, неся прохладу, верблюды заупрямились. Эти животные, не один год проведя в странствиях, привыкли ложиться ночью на песок и отрыгивая, пережёвывать колючки.
Самуму и Амидасилу пришлось приложить немало усилий, прежде чем караван тронулся в путь. Полная луна светила очень ярко, давая видимость до пары сотен метров. Ночью пустыня оживала — несколько раз я увидел змею, пару грызунов похожих на суслика. Где-то в темноте рыскали шакалы, их красные угольки глаз периодически появлялись на гребнях барханов.
Караван продолжил путь даже утром, пока солнце не стало припекать. Но при всём желании не было место, чтобы укрыться от палящего солнца. После ночного перехода все устали, а солнце продолжало припекать.
— Самум, Амидасил, давайте окунём животных в море, — воды Средиземного моря лениво накатывались на берег в паре сотен метров.
— Зачем?
— Это охладит и придаст сил нам и животным, — не стал объяснять про тепловой удар, направляя своего коня в воду. Жеребец коснулся воды и зафырчал, мотая головой.
Загнав его в воду по брюхо, соскочил с него и начал окатывать его водой под изумлёнными взглядами всего каравана. Не знаю, насколько это помогло или сыграла роль просто небольшая остановка, но конь приободрился и даже победно заржал. Хурриты загнали лошадей в воду, одного воина едва не утянуло в море, он слишком глубоко заехал. Верблюды, несмотря на все усилия караванщиков, в море не пошли. Оглашая округу своим рёвом, животные упирались четырьмя ногами, рискуя сбросить поклажу и наездников.
Небольшая остановка и водные процедуры пошли на пользу, а через час мы дошли до колодцев.
— Впереди больше нет колодцев, — Амидасил закончил поить верблюдов, — нам идти ещё три дня.
— Дойдём, все воины наполнили бурдюки, заполнили и бочки на верблюдах. Если не будем много тратить, нам хватит.
Гилехупа больше не заикалась о ежевечерних процедурах, осознав трудности перехода.
— Этот участок пути самый трудный, — Самум присел рядом со мной, — поэтому мало караванов ходит в земли фуралов. Сангары привыкли, у них лошади мало воды пьют, да и верблюды получше.
— Если будем идти ночью, нам не понадобится три дня. Остаток дня отдохнём, а ночью выйдем в путь, — закончив разговор, прикрыл лицо листом пальмы и сомкнул глаза. Предстоял долгий ночной переход и выспаться не помешает. Рядом в тени пальмы ворочался Этаби, стараясь найти удобное положение. По мере продвижения на юг становилось жарче. Если не сотня любопытных глаз, с удовольствием окунулся бы в море голышом. Но кодекс чести хурритов запрещал обнажение. Только трусость на поле боя считалась проступком хуже.
Даже в тени было жарко: струйки пота стекали по лицу, шее, затекали под нижнее бельё.
— Про́клятая жара, — выругался вслух, мечтая о зимней прохладе и искрящемся снеге. То ли дело наш русский климат: зимой холодно, летом тепло. А здесь практически всё время жара, только в зимние месяцы температура становилась терпимой.
По словам Шутарны нас встретят в Танисе и проводят в резиденцию фараона в Мемфисе. Несколько дней займут приготовление к свадьбе, а после консумации брака, мы отправимся домой. Консумации брака хурриты придавали огромное значение: горе, если девушка оказывалась не девственницей. Я прекрасно знал, что есть анатомические особенности женского организма, но как такое объяснить этим дикарям.
За два дня до отъезда правитель хурритов вызвал меня и Этаби. Отослав жену прочь, Шутарна поручил нам произвести «убийство чести», если дочь не окажется невинной. Мои попытки объяснить, что такое возможно не по вине девушки, натолкнулись на непонимание со стороны обоих хурритов.
