— Покажите наш дворец, а утром я хочу встретиться с вашим фараоном, — вторая часть предложения вызвала шок у чиновника. Он начал что-то лепетать, сангар старался переводить синхронно, но опаздывал. Из лепета чиновника следовало, что увидеть Сына Бога Солнца не дано обычному смертному, если он САМ не соизволит.
— Передайте мою просьбу сыну Бога Солнца, — я постарался, чтобы голос звучал без издёвки. Следуя за провожатым, мы прошли два квартала и упёрлись в большое здание. Здесь нас уже ждали, лошадей увели, а нас пригласили внутрь. За каменным забором находилось три дома размером с дворец Шутарны. В первом поселился я Этаби, во втором Каркал со своими воинами, третий достался Шулиму и моим воинам. Кроме сангара с Таниса, нам оставили и второго переводчика, которого я отослал в распоряжение Каркала.
Напомнив Шулиму, чтобы вместе с Каркалом организовал постоянное дежурство воинов, завалился спать, даже не притронувшись к еде. Здесь нас встретили куда проще, не было ласковых невольниц и женщин, украсивших собой ночлег.
Три дня я добивался встречи с фараоном, мне уклончиво отвечали, что Сын Солнца занят и общается с богами. Тем временем приготовления к свадьбе шли по всему городу. Город украсили цветами, откуда столько цветов привезли, я даже не мог представить. Свадьба фараона -праздник для простых людей. Длинные дощатые столы заполнили центральную площадь перед храмом Амона. Третий день подряд на столы выставлялась еда, любой желающий мог принять участие в трапезе.
Нас кормили отдельно, не забывая и лошадей. Только в Египте я видел, как лошадям дают отборную пшеницу. В целом Мемфис напоминал собой Танис с небольшим отличием: храмов и дворцом было больше, чем жилищ простых египтян.
На четвёртый день после полудня, за мной и Этаби пришли: египтяне знали, что мой друг внучатый племянник Шутарны. Нам принесли туники, расшитые золотом, но мы отказались надевать чужое, сославшись на традиции.
— Это цвет сына Бога Солнца, — чиновник волновался, едва не плача после нашего отказа.
— А это наш цвет, цвет крови, — парировал Этаби, намекая на коричневый окрас хурритских одеяний.
Дворец фараона располагался рядом с центральной площадью, прямо напротив храма богу Амону. Высота потолка первого этажа превышала двадцать метров, наши шаги гулким эхом отдавались в пустой зале. Провожатый довёл нас до второго этажа и остановился перед золочёнными двустворчатыми дверьми. Два огромных чернокожих воина, ростом чуть выше Этаби, охраняли двери. Их обнажённая грудь и руки бугрились мышцами. В набедренных повязках, расшитым золотом, с копьями и щитами с позолотой по центру, стража вызывала оторопь всем своим видом. Сангар боязливо втянул голову в плечи при виде чёрных гигантов. Один из стражников ударил щитом по двери: оттуда выглянул молодой мужчина с чёрной бородкой и странным головным убором, напоминавшим мне кокошник.
Мужчина перекинулся парой слов с переводчиков и поманил нас рукой, открывая одну створку. В огромной зале, где спокойно поместились бы две волейбольные площадки, горели сотни светильников. Они были на стенах, свисали с потолков, стояли на столах, установленных буквой «П». Головы пирующих повернулись в нашу сторону, музыканты на минуту смолкли, ожидая, что скажет сам фараон, сын Бога Солнца.
На стороне перекладины, соединявшей ножки буквы «П» сидело всего два человека: я не сразу узнал Гилухепу в золотых парчовых одеждах. Рядом с ней сидел мужчина моих лет: он поднял руку, и шум моментально стих.
— Садитесь за стол и отведайте угощение сына Бога Солнца, — дрожащим голосом перевёл сангар, не поднимая взгляда с пола. Нам отвели место недалеко от царственной четы, оказав этим большие почести.
«Так вот ты какой, северный олень», — пронеслось в моей голове при виде мужчины, страдавшего лишним весом. Потеряв к нам интерес, фараон руками брал еду и запихивал в себя, запачкав подбородок. Я поймал взгляд Гилехупы, она мало походила на счастливую невесту среди этой разномастной и разукрашенной публики, где с первого взгляда трудно было определить, к какому полу относится сидящий рядом.
Глава 16
Прошёл год с нашего возвращения из Древнего Мемфиса, куда мы сопроводили дочь Шутарны. Аменхотеп имел уже жену, но это не помешало ему сочетаться с браком Гилухепой, получая в союзники правителя хурритов. Вопреки словам Саленко, жена которого должна была родить со дня на день, за этот год влияние Шутарны усилилось. Этому способствовало два фактора: — прочный мир с хеттами и союзные отношения с фараоном. Хурриты не преминули воспользоваться преимуществом своего положения: Шутарна направил свои войска на восток и юго-восток, повторно приводя к вассальной зависимости народы Месопотамии.
Под стремительными ударами хуриттской конницы, вооружённой длинными луками с моей подачи, одни за другим падали города и государства Двуречья. Ашшур вновь попал в зависимость к хурритам, из Аррапха были выбиты союзные силы сангаров и эсоров. Покончив с угрозой от восточных соседей, Шутарна направил свой взор на юг к побережью Средиземного моря. Халеб, Кардемиш, Кадеш и Тир являлись вольными городами, управляемые выборными градоначальниками. Один за другим вольные города склонились перед хурритами, признавая свою вассальную зависимость и обязуясь платить налоги.
Угарит, небольшое государство на побережье моря, сдалось без боя, предложив Шутарне огромный выкуп. Сильно ослабив ассирийцев и вавиловян, хурриты увеличили свои территории втрое. Только полунезависимые амореи и ханаанцы стояли между Египтом и Митахни, но Шутарна признавал эти народы как сфера влияния Аменхотепа.
Мои сыновья за семь месяцев войны, что я отсутствовал, сильно поросли и уже пробовали ходить. Им исполнилось год чуть меньше месяца назад, но сын Этаби, рождённый позже на три месяца, превосходил их габаритами. Хуррит назвал сына Берд, что переводилось как скала. Бедная Тахарис чуть не умерла, пока рожала этого невероятно крупного ребёнка. Она не смогла кормить мальчика: десять дней девушка боролась за жизнь. Берда кормила Ада, хотя двойне катастрофически не хватало молока. Помогало молоко коз: чередуя грудное кормление с козьим молоком, Ада смогла выходить сына Этаби, пока Тахарис не поправилась. Но молоко у неё пропало, и мальчика в дальнейшем кормили козьим. В моём дворе постоянно находились три дойные козы, но сын хуррита еле насыщался, пойдя в отца размерами и аппетитом.
Ирима, жена Саленко, оказалась незаменимой: ей пришлось взять на себбя большинство забот по дому. Ада целыми днями возилась с двойней, помогала Тахарис, которая до конца не оправилась после тяжёлых родов. Моё предложение нанять кормилиц жена отвергла с негодованием:
— Уж пусть лучше козы, чем неизвестно кто с инфекцией, — отрезала жена. Спорить не стал, не стоит лезть в женскую епархию со своим уставом.
Когда малышам шёл четвёртый месяц, а малышу Этаби было всего две недели от роду, и началась семимесячная война хурритов против восточных и южных соседей.
В отличие от прежних войн, где всё решалось на поле боя, эта компания изобиловала осадами городов. Мой успешный опыт обороны Нарриша стал своего рода учебным пособием: сангары и эсоры не выходили на бой, предпочитая держать оборону. Несмотря на желание Шутарны брать города приступом, я настаивал на осаде. Окружив один город, мы отправлялись к другому и брали его в осаду. Больше всех продержалась Нанави, сдавшись лишь после пятимесячной осады.
Города побережья Средиземного моря держались недолго: понимая, что помощи ждать неоткуда, после недельной осады гарнизон сдавался. Способствовало этому и лояльное отношение к сдавшимся: ни в одном из взятых городов хурриты не устроили резни, ограничившись грабежом богатой прослойки населения.
После окончания военной компании, Шутарна отблагодарил меня и Этаби, пожаловав нам во владение две маленькие деревеньки возле городка Харран. Сам городок располагался в часе езды на лошади от Вешикоане. Его то и городком трудно было назвать: две деревни у подножья холма и храм на вершине и назывались Харраном. Посетив это место вместе с хурритом, пришёл к выводу, что лучшего места для строительства крепости не найти.
