- Обойдутся и без нас, – отмахнулся Матей.
Я увидела, как на лице свекра тенью мелькнуло разочарование, но он сдержался.
- Скоро ли король призовет тебя в Дарницу? – так же доброжелательно спросил Казимир.
- Я ему не пес, чтобы по первому зову бегать.
А самозванец-то начинает наглеть.
- Яромир, ты о чем? – наконец-то возмутился и свекор.
- А то, – непринужденно откинулся на спинке кресла Лжеярек, – что выродка мы, отец, на трон возвели, а могли бы и сами сидеть. Я об этом в плену много размышлял.
Я сжала серебряный кубок, если бы он был из стекла, то, наверное, треснул бы в моих руках.
- Ярек, опомнись! – Казимир учащенно задышал.
- Отец, мы потомки древних ковалей-колдунов, тех, что владели секретом превращения камней в мечи и молоты, мы правили страной до того, как чернь прознала и растащила тайну железа по всем углам, – самозванец гневно сверкнул глазами. – Нас свергли, но мы можем еще все вернуть, пока Каменец окончательно не утвердился на нашем троне.
- Ярек, это всего лишь легенда, – горько усмехнулся Казимир, – наш предок действительно был кузнецом, а потом пошел в услужение одному из шляхтичей, спас хозяина во время битвы, женился на его дочери, потом другой предок прихватил землицы у соседей…
- Все это ложь, – перебил самозванец.
- Нет, так и было, а про колдунов-ковалей сочинил твой прапрадед, чтобы иметь право на княжеский титул. Он стал советником короля и получил Ковали в подарок. Мы долго шли ко всему этому, – Казимир обвел рукой богатую комнату, – и ты хочешь вступить в борьбу с королем и потерять все, что твои предки собирали веками?
- Отец, я могу стать королем! – Матей с вызовом посмотрел на старика Ковальского. – Ты понимаешь это? За мной пойдут отчаянные крулы, кому надоел ладский выродок на троне.
- Не ожидал я от тебя, совсем не ожидал, – Казимир устало поднялся. – Пока я жив, этому не бывать! Слышишь?!
Матей смолчал, но по его усмешке, я поняла, что он приговорил Казимира. Свекор, по-стариковски шаркая ногами, покинул трапезную. Глядя ему вслед, я ощутила острую жалость.
- Не трогайте его, прошу вас, – с мольбой обратилась к самозванцу. – Прошу вас!
Матей посмотрел на меня как хозяин смотрит на вещь. Я в его руках, он нащупал мою слабую сторону.
- Я не трону его, он все равно скоро отдаст Богу душу, но у меня есть условие.
Я уже знала, что это за условие, вот и захлопнулась клетка.
- Ты придешь ко мне сегодня ночью, и это не обсуждается. Я устал ждать.
- Мои служанки вас уже не удовлетворяют? – скрестила я руки на груди, стараясь казаться равнодушной.
- Зачем служаки, если рядом ходит королева? Хочешь быть моей королевой? – маски сорваны, он уже ничего не боится, возможно он уже начал обрабатывать людей Казимира.
- Нет, не хочу.
- Это твой выбор. А, и венчания не будет, можешь не надеяться подловить меня. Я далеко не дурак, чтобы ты там не думала, и не позволю пасть тени подозрения. Ты приходишь ко мне, я не трогаю старика.
Он плеснул остатки вина в пустой камин и вышел из-за стола. Что же делать? Бежать сегодня? Силой утащить с собой больного свекра? Как связаться с паном Богданом, если коротышка вон, стоит за углом? И не только он, я стала замечать, что и новые служанки после моего недавнего «мини-побега» стали бродить за мной по пятам, явно выполняя распоряжения нового хозяина. Это позволило Иовите вынести вчера вещи и выбраться из замка, но я по-прежнему в клетке.
Сидя в своей комнате и глядя, как быстро падает солнце за горы, я продолжала думать о своей судьбе. Мной овладела безысходность. Выхода не было, разве что сброситься вниз. А не пойду я на грех из-за Казимира, он сам виноват, надо было прислушаться ко мне… Но могу ли я осуждать больного обезумевшего от горя отца, увидевшего в призраке сына?
Но можно ли пожертвовать честью ради чужой жизни?! Это выше моих сил. Выше моих сил!
Прорыдавшись, я отодвинула стол, отдернула засов и пошла в лапы к самозванцу. Я должна спасти отца Яромира, теперь я старшая, и мой долг беречь семью, другой у меня нет… Все равно счастливой мне уже не быть… никогда.
Вот и галерея портретов. Из золоченой рамы мне улыбается «малеванный» Яромир, сегодня он отчего-то особенно похож на моего Ярека. «Тебе там хорошо? А меня к себе заберешь?» – пошутила я. И рисованный Яромир вдруг протянул мне руку! А волосы у него короткие, куда делась его роскошная шевелюра, а на носу смешные окуляры, и весь он какой-то уютный, домашний, мой. Тянусь к нему. Еще чуть-чуть и коснусь его раскрытой навстречу ладони.
- Беда, госпожа! Беда! – влетает в галерею служанка, и видение исчезает, передо мной снова безжизненный портрет, смутно похожий на моего Ярека.
- Что случилось? – раздраженно поворачиваюсь на зов.
- Пак Казимир умирает, совсем плох.
В большой просторной комнате уже было многолюдно. Забившись в угол, навзрыд рыдала Хеленка. Матей бродил от стены к стене, делая вид, что сильно взволнован. Слуги метались туда-сюда, выходили, входили. Кто-то кричал: «Зовите скорее лекаря!», кто-то требовал, пока не поздно, священника.
Казимир бледный и осунувшийся лежал на кровати, не подавая видимых признаков жизни.
- Я здесь ни при чем, – поспешил шепнуть мне самозванец.
Плевать на него, подбегаю к кровати свекра.
- Отец, вы меня слышите, отец?! Это я, Янина. Ну, что же вы, ну надо же потерпеть, – беру его сухую руку в сою.
- Я-я-нина, – шепчет он с большим трудом. – П-п-п… – слова не получаются.
- Я не сержусь, отец, – скорее по шевелению губ догадываюсь, что он шепчет «прости», – не тревожьтесь.
- Н-н-найди его…
И все. Жизнь ушла. У Ярека больше нет отца. Раздаются отчаянные стоны и рыдания. Дворня окружает кровать. Медленно отхожу, здесь мне больше делать нечего. Матей было идет за мной, но его тянут к «отцу».
Я медленно подхожу к Хеленке, она бьется в истерике.
- Успокойся, – грубо встряхиваю ее, что есть силы, – ну, же!
Она молчит и только роняет слезы. Я должна ее ненавидеть, но кроме жалости ничего не испытываю. Обнимаю, прижимая к себе, шепчу что-то ласковое, как малому дитя.
- Пойдем, пойдем, не надо тебе сейчас здесь быть, пойдем. Где Бася? Пойдем к Басе.
Она слушается и идет, потом вскрикивает с отчаяньем, бежит к телу, целует руки покойному. Ее бесцеремонно отталкивают, теперь она никто, падшая женщина.
- Не смейте ее трогать! – огрызаюсь на злых служанок, опять беру Хеленку за руку и пытаюсь увести прочь.
- Янина, подожди, – Матей кидается ко мне, – я не трогал его, ему стало дурно… – опять пытается он мне объяснить.
- Позаботься о нем, раз теперь ты его сын, – говорю с назиданием, пытаясь пробиться через чужую личину к неведомому мне человеку.
- Я все сделаю.
- Не сомневаюсь, – летит моя усмешка.
Он сделает все как надо, на него смотрит шляхта, а их поддержка ему, ох, как нужна.
Вытаскиваю Хеленку в темный коридор, она идет послушно, молча, погруженная в свои мысли. Преодолеваем ступени лестницы. Поворачиваем к ее покоям.
- Не спасла его, пани, ваша колючка, – с горечью шепчет Хеленка.
- Она спасла бы его, если бы ты нам все рассказала! – взрываюсь от злости. – Ведь я просила тебя все рассказать.
Она снова начинает судорожно рыдать, сотрясаясь всем телом.
- Прекрати, у тебя есть Бася.
Вот и нужная дверь. С легким шорохом отворяю, проталкивая Хеленку вперед, и обмираю…. Кроватка пуста!
- Бася! – взвизгивает Хеленка. – Бася?!! – ее глаза наполняются ужасом.
- Тише вы, – из-за моей спины выходит Олесь. – Она уже с Павлусем в седле. Бежим, бабоньки, бежим!
И он уже вместо меня хватает обезумевшую Хеленку и тянет в темноту коридора. А меня тянуть не надо, я, подобрав юбки, бегу сама.
Мы летим через крытый переход в сторону заднего двора, пересекая полосы лунного света. Краем глаза замечаю что-то валяющееся у стены, на бегу поворачиваю голову: коротышка! Убит! Ай - да, пан Богдан!
