Элирм VII (СИ) - Готлейб Владимир

— Ладно.

Порывшись в рюкзаке, я протянул «напарнику» тюбик и снова ушел в себя. Кутался в термоодеяло и гадал, куда же делся этот гребаный Неприкаянный?

Так мы просидели достаточно долго. Окончательно согрелись и более-менее успокоились, прежде чем Белар снова открыл рот.

— Тот пацан нас не сдал, — сказал он.

— «Малой»?

— Да. Погиб, но не сдал. Я видел, как после начала сражения он вернулся к своим, но при этом ни разу не указал в нашу сторону.

— И?

— Давай договоримся. Если действие «Связующей нити» внезапно закончится, то мы не станем друг друга убивать. По крайней мере до утра, — предложил Фройлин. — За последние несколько дней я спал от силы пару часов. И я устал… Очень устал…

— Что ж, хорошо, — согласился я. — Я не стану тебя убивать до утра. Но где гарантии, что ты не сделаешь того же?

Произнеся последнюю фразу, я прождал ответа еще пару минут, однако его так и не последовало. И вскоре я понял, в чем дело: «напарник» уснул. Отрубился, так и не дождавшись моей реакции.

— М-да… — тяжело вздохнул я. — Удивительные все-таки дела тут творятся. Сижу в одних трусах, бог знает где. Спиною к спине с остроухим засранцем, который только и мечтает о том, чтобы отправить меня на тот свет.

А, впрочем, ладно. Всяко лучше, чем умереть от рук Безликого, которого и след простыл. Будем надеяться, что отпрыск Белара не перережет мне глотку посреди ночи, ибо что-что, но я тоже помирал от усталости. Как, впрочем, и от многочисленных ран, не оставивших на моем теле ни единого живого места.

Глотку мне Фройлин так и не перерезал.

Это была хорошая новость. А вот плохая заключалась в том, что он вообще не проснулся.

Когда я продрал глаза и в следующее мгновение скорчился от нестерпимой боли в ноге, эльф потерял точку опоры и завалился на бок. Мокрый, горячий, в полной отключке.

Какое-то время я пытался его разбудить. Тряс, тормошил, влепил пару пощечин — тщетно. Паладин лежал без сознания. Хуже того — его лихорадило. Тело бил крупный озноб, а проверка пульса показала учащенное сердцебиение.

Глядя на это, я сразу же понял в чем дело. Довернул его правую ногу вбок и, осмотрев голень, грязно выматерился — лечебный гель не помог. Рана была глубокой. Гораздо более серьезной, чем я предполагал, и очень плохой. Воспаленной, с ветвящимися в разные стороны темными, почти черными венами и источающей приторный гнилостный запах.

— Да е-мае… — покачал головой я. — Только не говори, что ты снова решил заболеть! Сукин ты сын!

Вытряхнув рюкзак, я подобрал с пола последний «Травмпак». Поблескивающий хромом двухсекционный цилиндр с целительной «глиной» первых людей. Повернул верхнюю половину цилиндра на девяносто градусов, подождал десять секунд и, достав разогретую массу, большим жирным слоем налепил ее Белару на рану.

— Чтобы ты понимал, наши похождения мне влетают в копеечку, — вздохнул я. — Да и надоело, знаешь ли, без конца спасать твою шкуру.

Шагнув в сторону, я облачился в высохшую одежду. Затем сделал то же самое с «напарником», собрал все наши вещи и принялся ждать.

Час. Второй. Третий. На четвертый я понял, что эльф, видимо, просыпаться не собирается. Побродил по округе. Достал из завалов два достаточно длинных куска арматуры и при помощи одеял и веревки соорудил примитивные носилки.

Увы, сидеть на месте и дальше было нельзя — карта уменьшалась.

Огромная, мрачная, высотой в несколько километров стена из воды уже маячила где-то на горизонте. Медленно надвигалась на горы, на лес, на целые города и словно «стирала локации», не оставляя позади себя ничего. Ничего, кроме темного и безжизненного дна океана.

Так, выбиваясь из сил и проклиная все на свете, я тащил Фройлина до самого вечера. Часто останавливался, переводил дух, дошел практически до середины степи. Подбирал попадающиеся на пути дрова и съел последнюю банку тушенки.

Когда я соорудил шалаш и разжег костер, эльф наконец-таки пришел в себя. Попросил воды и, напившись, просто молча смотрел в звездное небо.

Примерно через час его стошнило, а тело вновь начала бить крупная дрожь. Я попробовал напоить его снова, но тот отказался.

Тогда же я понял, что что-то не так.

К сожалению, пускай «глина» изначальных вылечила жуткую рану, но какая-то часть инфекции все же осталась. И теперь упорно подтачивала его изнутри.

Отправляясь спать, я возлагал большие надежды на то, что его иммунитет справится, и к утру ему полегчает. Но не судьба. Паладин по-прежнему пребывал в полубессознательном состоянии, отчего мне снова пришлось волочить его на себе.

— Да что же это такое…

Протянув руку, я приложил ладонь ко лбу эльфа — горячий как печка. И потный. Потный настолько, что буквально вся его одежда промокла насквозь. Нехорошо. Очень нехорошо. Я бы даже сказал скверно.

Глубоко задумавшись и пытаясь понять, правильно ли я поступаю, я вытащил его из спальника. Раздел, обтер сухими тряпками. Затем и вовсе оттащил от костра.

— Что ты делаешь? — жалобно промычал он. — Решил поиздеваться надо мной, ублюдок? Холодно… Мне холодно…

— Знаю, все знаю. Утихни. У тебя очень высокая температура. Надо ее сбить.

— Откуда ты знаешь, что делать?..

— Оттуда, что я человек. А еще врач. Пластический кардио-нейрохирург, — соврал я. — Хотя, судя по твоей свистульке, тебе скорее бы подошел педиатр.

Склонившись, я протянул Белару горячую кружку.

— На, пей. Это бульон. Сварил из тех кубиков.

— Не хочу…

— Пей, говорю! Тебе обязательно надо пить!

Не сразу, но паладин послушался. Выпил все до последней капли и вскоре уснул. Однако наутро ему лучше не стало. Скорее наоборот: он был невероятно бледен, начал кашлять и часто бредил.

Во время одного из дневных привалов он неожиданно обратился ко мне. Я не расслышал, что он говорит, а потому наклонился, едва не касаясь его лица.

— Эо… пожалуйста…

— Что «пожалуйста»?

— Ты говорил, что иногда можно просто спросить… — тихо прошептал он. — И я прошу… сегодня… сейчас… Пожалуйста, спаси меня… Я не хочу умирать… Не хочу оказаться на дне океана…

Я тяжело вздохнул.

Не знаю, бредил он или нет — наверное, да — но в тот самый миг в его глазах застыла искренняя просьба, идущая от самого сердца. Фройлин боялся. Боялся по-настоящему. И к сожалению, я был единственным человеком, кто мог ему как-то помочь.

— Хорошо. Что-нибудь да придумаем.

Я ухаживал за эльфом этот день и весь следующий.

Тащил, укрывал, протирал тело тряпками. Рискнув, подстрелил не пойми откуда взявшуюся чайку. Сварил из нее суп и кормил «напарника» с ложечки, а по вечерам сооружал укрытие и бродил в небольшом радиусе по окрестностям в поиске дров.

Думал, засранец выкарабкается, но нет. К утру третьего дня, когда из его рта пошла черная слизь, я понял: он умирает. По-настоящему и всерьез. А значит, иных вариантов попросту не осталось.

— Ладно, твою мать, ладно… — покачав головой, я с большой неохотой потянулся за рюкзаком. — Раз другого выхода нет, то, пожалуй, придется рискнуть…

Где-то через час я обратил внимание, что Белар лежит и смотрит на меня прямо в упор. Грустный, немного отрешенный, но в то же время абсолютно здоровый.

— И каково это? — задумчиво спросил он.

— Что каково?

— Ухаживать за злейшим врагом. Кормить, обмывать, тащить на себе. Делать все, лишь бы выжить… — во взгляде эльфа промелькнули нотки брезгливости. — Неужели ты настолько сильно дорожишь своей шкурой, что понятие чести для тебя не стоит?

— Значит, ты не помнишь, как просил меня тебя спасти?

Паладин промолчал. А я, в свою очередь, не стал ему что-либо доказывать.

— Ты не являешься моим злейшим врагом, Фройлин… — склонившись, я достал из рюкзака бутылку с водой и ту самую банку кильки в томатном соусе. И то, и другое я положил рядом с пустым флакончиком от зелья регенерации, стоившим мне целых тридцать очков, а также последней активации «волшебного магазина». — И ты, наверное, не обратил внимания, но эффект от «Связующей нити» закончился два дня назад. А на этом у меня все. Прощай.