— Шкуры и внутренности пришлось оставить, иначе не смогли бы все привезти, — весь перепачканный кровью хуррит улыбался, радуясь удачной охоте.
Подозвав Ахбухча, распорядился, чтобы одну косулю отдали примкнувшим, между собой мы называли изгоями.
— И скажи, чтобы им давали равные порции со всеми, — крикнул воину вслед, вспомнив слова Ады.
— Очень богатая земля, — поделился своими наблюдениями Шулим, — мы не встретили людей, даже следов не видели или костров.
— Тем лучше для нас, — мне совсем не хотелось устраивать битвы с местным населением, хватит крови на мой век. Отсутствие последних связал с реками: многие племена не переходили реку, пока не научились строить плавсредства. То, что их не встретил Шулим, не означает их отсутствия.
По всему лагерю поплыл запах варёного и жареного мяса: добычи охотники принесли достаточно, чтобы досыта накормить весь караван. Отсутствие людей не означало отсутствия ночных хищников: всю ночь нас донимал волчий вой и визги шакалов. Дозорные видели тени, но нападения не последовало: нас было слишком много и горели костры. Но вот на наших животных этот вой и визги действовал плохо: жалобно блеяли овцы, мычали волы и ревели верблюды. Только ослы не присоединились к этой ночной какофонии.
Два дня мы шли на северо-запад: горная гряда слева появлялась и пропадала с поля зрения. Навстречу начали попадаться леса с преобладанием кустарников и деревьев с колючками. Приходилось обходить эти непролазные чащи, подыскивая маршрут для повозок. Сунувшись в одну из таких чащ, вынужден был отступить: низкорослые деревья и кустарники создавали густую стену. Чтобы идти по такому лесу, придётся ползти на карачках большую часть пути. Но косули там прекрасно себя чувствовали: завидев наш караван, животные бросались в эти заросли из кустарников и пародий на деревья.
То ли дело наш русский лес, где красавицы берёзки, мощные дубы и вечнозелёные хвойные. Продвижение замедлилось из-за необходимости обходить участки такого «леса». За два дня после переправы мы прошли не больше двадцати километров. Трава выросла местами по грудь, скрывая сусличьи норы. Двум повозкам пришлось сменить оси, попав в такие ямы, они не выдержали нагрузки. Вдобавок ко всему начали встречаться болота, поросшие камышом и высокой травой, резавшей руки.
По вечерам одолевала мошкара, налетавшая целыми тучами. Начали болеть животные, видимо сказалась смена климата и насекомые. Ещё два дня мы пробирались по такой болотистой местности, Этаби исходил проклятиями по этим землям.
— Я знаю, почему мы здесь не встретили людей, — поделился гигант своими догадками во время ночного отдыха. — Ни один нормальный человек это долго не выдержит. Среди наших людей есть такие, что спрашивают, почему мы не остались у той реки, где охотились на оленей.
Я оставил без ответа слова хуррита: меня тоже донимали слепни и мошкара, но до конечной цели становилось всё ближе. Вместе с археологом мы пришли к выводу, что до побережья Чёрного моря не больше десяти дней пути всем караваном. Конный отряд добрался бы вдвое быстрее, но мы не могли позволить себе такую роскошь.
К обеду следующего дня местность стала меняться: исчезли болота, появились небольшие пологие холмы с деревьями. А уже перед самым закатом мы вышли к реке, шум которой услышали, ещё не видя её. Широкая река несла бурные серые потоки воды, переворачивая камни на стремнине.
— Это точно Терек, — произнёс Саленко, придержав лошадь рядом со мной.
— По описанию похоже, — я смотрел на реку, понимая, что такую мощь вброд не перейти. О том, чтобы строить временный мост, тоже не могло идти речи: ширина реки доходила до ста метров.
Разбив лагерь на берегу, собрались для обсуждения планов по переправе.
— Надо искать брод? — Первым высказался Саленко, помня наши действия при предыдущей переправе.
— Вода слишком быстрая, даже лошадь не сможет перейти, — поделился сомнениями Этаби.
— Вот именно надо искать брод, —настаивал археолог. По сути, он был прав — мы не умели строить мосты, да и заняло бы такое действие многие недели, если не месяцы.
— Что думаешь, Арт? — Вопрос Ады заставил всех повернуться ко мне.
— Пока не знаю, утром обследуем нашу сторону на пару километров вверх и вниз по течению. Если не найдём брода, будем думать, но сейчас ничего не могу сказать.
Ночью так и не смог нормально выспаться: шум реки мешал спать, пугал животных. Пастухи с ног сбились, пытаясь не дать им разбежаться.
Брода мы не нашли, даже уйдя вверх и вниз на пять километров. Мы с Этаби обследовали реку на запад, поднимаясь по течению, не удовлетворившись ответами хурритов, посланных в разведку.
— Какая мощная река, — восхищённо произнёс гигант, наблюдая, как течение несёт огромный ствол дерева. Дерево рухнуло в воду перед нашими глазами выше по течению в двухстах метрах.
— Подмывает берег, — ответил хурриту и замолк, вглядываясь в место, где рухнуло дерево.
— Этаби, за мной, — тронул поводья: жеребец послушно пошёл вверх по берегу реки. В месте, где река подмыла дерево, русло делало крутой поворот. Воды Терека бились о наш берег, вымыв там солидный участок земли.
— Смотри, — я соскочил с лошади, — если мы снаружи сроем этот участок земли, течение разрушит остальное, и основная масса воды устремится сюда, — показал рукой на юг. От берега здесь начинался уклон, вода уйдёт направо, не доходя до нашего лагеря внизу. Возможно, что спустя много километров оба русла вновь соединятся: старое и новое, проложенное нами. В данный момент этот вариант мне показался наиболее удачным.
— Ты предлагаешь срыть весь этот участок земли? — в голосе Этаби звучало сомнение. Словно подчёркивая мою правоту, в воду обрушился солидный пласт земли недалеко от нас.
— Ты видишь из-за этого изгиба, вся вода бьёт в берег. Если мы сроем этот участок, вода разрушит оставшееся и уйдёт туда, — показал рукой на юг. — Уйдёт не вся вода, но сильно уменьшится глубина и скорость течения, возможно, мы сможем найти мелководье.
— Как срыть такой участок? — хуррит смотрел на меня как на больного. Площадь земляной насыпи, которую я предполагал срыть, действительно была большой. Изгиб реки протяжённостью доходил почти до ста метров, а ширина насыпи до начала уклона примерно в сорок — пятьдесят метров.
— Нам не надо всё убирать, достаточно, если ширина будет в три повозки, остальное вода сделает сама, просто придётся подождать несколько дней.
— Ты лучше знаешь, — уклонился Этаби от дальнейшего разговора. Чем больше я осматривал место, тем яснее становилось: это выход из положения. Берег реки полого спускался к югу, самая большая высота у самой воды. Эту часть разрушит течение, когда мы сроем слои, подпирающие берег.
— Пошли обратно, будем готовиться.
Пришло время поработать всем: остаток дня провели, подготавливая инвентарь. Лопаты и мотыги из моих повозок обрели временных хозяев. Часть лагеря решил перенести к месту предстоящей работы, чтобы не гонять людей по пять километров на работы. В основном лагере остались женщины, дети, пастухи и двадцать воинов для охраны. Всех остальных вместе с двумя повозками с едой и водой, перебросил к месту работы.
За работу решили приняться с восходом солнца. Второй лагерь разбили в двухстах метрах ниже изгиба русла, выбрав широкую и высокую площадку.
— У нас не получится, — Этаби сплюнул на землю, сомневаясь в моей затее.
— Ты не знаешь, что делали фараоны и китайские императоры, имея рабочую силу, — возразил Саленко, но хуррит не удостоил его ответом.
Всё оказалось не так просто, как я думал: земля с трудом поддавалась, за целый день мы смогли срыть в глубину всего два штыка. Я решил оставить полтора метра до самого берега, чтобы разрушить такую земляную плотину в последний момент. Практически все работающие не видели смысла в этой работе, недовольство нарастало. На самом пологом участке работы необходимой глубины достигли на третий день. С этого момента работа пошла быстрее: то ли люди приноровились, то ли грунт стал более мягким.
