Он отпрянул, отпуская меня и разрывая зрительный контакт. Снова щелкнул пальцами и тьма снова окутала меня, избавляя от наваждения.
— Почему ты принесла его мне? — спросил он.
Артефакта у меня больше не было. Но я соврала бы, если бы сказала самой себе, что заметила как он забрал его. А судя по шороху, разворачиваемой ткани, Венец прямо сейчас находился в руках Великого отца…
— Чтобы выкупить жизнь моего сына, разумеется, — не моргнув глазом ответила я очередной полуправдой. — И доказать свою верность…
— Во второй раз я не попадусь на твою уловку, — усмехнулся он. — Фиодор умрет. Я лично прослежу за этим. Но и артефакт я тебе, разумеется, не верну. Ты же не идиотка, чтобы рассчитывать на такую глупость с моей стороны, верно?
— Как скажете, Великий отец, — покорно склонила я голову. И добавила абсолютную искренне, — осторожнее, у Венца очень острый край. Я чуть не порезалась, когда заворачивала его в ткань…
Великий отец насмешливо фыркнул:
— Неужели Ягурда не сказала тебе, что его надо активировать, напоив своей кровью? А иначе артефакт не имеет силы. — Он расхохотался, — вот теперь я верю, что ты не заодно с этой старой сучкой. Твои мысли впервые со начала нашего разговора абсолютно искренни…
— Я ни в чем не соврала вам, — отозвалась я, непроизвольно ощущая холодок в глубине души. Неужели он раскусил мою игру⁈
— Нет, не соврала, — не стал спорить маг. — Но ты всегда не договаривала… Впрочем, — перебил он меня, не позволив никаких оправданий. — Все это неважно. Благодаря этому артефакту я уничтожу твоих друзей прямо сейчас. И в этом мне помогут Боги…
Он расхохотался…
— Какая ирония, верно? Боги уничтожат тех, кто надеялся на их защиту, — самодовольно произнес он и… надел Венец на свою голову.
Яркая вспышка света озарила все пространство вокруг, разгоняя даже магическую тьму.
Я успела увидеть широко раскрытые от удивления глаза Великого отца, струйки крови, стекающие с его лба из глубокого пореза нанесенного Венцом Трех Богов… А потом все потонуло в нестерпимом жаре Божественной силы.
Боги смогли дотянуться до того, кто решил объявить себя Их повелителем…
Умерла я с улыбкой… У меня все же получилось…
Больше нет ни Великого отца, ни его магов…
А мой брат и его люди на другом берегу реки есть… И весь мир есть…
Глава 43
Тень надежды на лучшее зародилась во мне, в тот самый момент, когда я поняла: последний разговор с Гиремом был вовсе не с ним. Ягурда убила его, вынув сердце из груди, чтобы заставить Хурру прийти на её зов. После такого никто не выживет. В последней схватке с Верховной победил вовсе не Гирем, а Другой, тот, кто ранее занимал тело Михася. Я узнала его взгляд: холодный, чуждый, но в то же время полный глухой тоски, которую объяснили слова, сказанные в последний миг: «Я люблю тебя».
До этого момента я думала, что могу лишь умолять Великую Мать, Михася, так я называла Другого, и всех остальных Богов о милости. И я просила Их дать нам и нашему миру еще один шанс.
Я убеждала Михася, что Ягурда и Великий отец — исключения, и что большинство людей нашего мира не жаждет власти любой ценой. Они мечтают просто жить: спокойно и счастливо, и для этого им не нужны ни Божественные силы, ни магия.
Я говорила Ему: посмотри, за тысячи лет нашей истории единицы были одержимы желанием подчинить мир. Остальные, даже те, кто могли бы повторить их путь, не думали об этом. Желание власти никогда не было причиной войн между нашими странами. Иногда мы воевали за ресурсы, сферы влияния, территории, но большинство из нас оберегало хрупкое равновесие мира. И только Ягурда могла додуматься до того, чтобы попытаться подчинить Багов.
Просто сейчас нашему миру не повезло: Великий отец и вечноживущая душа бывшей Верховной оказались в одном месте и в одно время. Михась слушал меня и верил. Впрочем, тогда я и сама верила в то, что говорила. Я правила, потому что родилась принцессой и не могла избежать наследства. Как и все остальные правители, по праву рождения обязанные управлять государствами. И даже Третий советник, мечтавший захватить трон, никогда не претендовал на большее. Даже он понимал: власть над всем миром — это утопия.
Затерянное письмо моего отца открыло мне глаза. Я была не права. Я представила на миг, что было бы, узнай он, что есть способ повелевать Богами. И ужаснулась. Потому что он не отказался бы…
Это понимание вызвало у меня страх, что Михась может догадаться о моем обмане и уничтожить мир. Теперь, после создания Венца Трех Богов, у Него была причина так поступить. Если артефакт попадет не в те руки, наш мир падет к ногам какого-нибудь человека. Древние Боги потеряют свою свободу. А может не только наш, но и Их… Кто знает, чего захочет человек с такой властью?
После того, как я осознала, кто именно убил Ягурду, этот страх остался со мной. Однако, на уровне интуиции я чувствовала, где-то есть выход из этого безвыходного положения. Лежа на постели в землянке Грихи, я бесконечно прокручивала в голове события, пытаясь увидеть хоть какую-то зацепку, которая навела бы меня на правильный путь.
И постепенно у меня начала формироваться совсем другая картина происходящего. Факты, которые были мне известны, складывались в цепочки, цепляясь друг за друга и показывая дорогу с спасению мира.
Великая Мать не была исключением в Их мире. Михась тоже поддался чувствам. И, полагаю, любой другой Бог, отправленный в наш мир оказался бы в зоне риска. Потому что сам наш мир был в зоне риска. Когда я видела прошлое глазами Великой Матери, то не придала значения одному крошечному факту, который многое объяснял. Богиня говорила, что Они давно знали о существовании нашего мира, но избегали его… Так может быть причина была именно в том, что мы, люди, способны вызвать в Богах чувства, с которыми они не могут справиться?
Ведь поддавшись чувствам, Боги становились похожи на людей. Они шли на поводу у своих желаний, не думая о последствиях и совершая ошибки, которые угрожали Им самим. Великая Мать, изгнав душу Ягурды, не задумалась о том, к чему этот шаг приведет. Для Нее возможность быть рядом с любимым была гораздо важнее любых проблем.
ОднакоБоги оказались способны учиться на ошибках других и не повторять их. Михась не стал вселяться в живые тела, выбрав вместо этого тело умершего мальчика. Вероятно, Он хотел быть ближе к Ягурде, чтобы узнать о потенциальной угрозе для Их мира.
В Гирема Он вселился только после его смерти, хотя мог бы поступить как Великая Мать, чтобы быть со мной. Я ведь даже не поняла бы ничего… Я просто не подумала бы о том, что Гирем может быть не Гиремом.
Впрочем, может быть так и было. Эта мысль причиняла боль, и я малодушно игнорировала ее, как можно быстрее перескакивая на другое звено цепи.
Там, в ритуальном зале, когда Великая Мать говорила о последнем шансе для всего нашего мира, то намекала именно на Михася. Она знала, нас могут спасти только Его чувства, и, если Он пойдет у них на поводу, то не сможет уничтожить нас.
Нам повезло. Михась не стал дожидаться, когда Ягурда воспользуется силой трех Богов, и убил её. Он хотел, чтобы мы жили. Чтобы жила я. Он и не подозревал, что совершил ошибку, которая внезапно дала мне надежду.
Хотя, если бы не Хигрон, я бы никогда не додумалась до такого. Когда он рассказал, что в посмертии получил такую же силу, как Древние Боги, и это заставило меня осознать две вещи. Во-первых, если об этом узнают другие Боги, наш мир не спасти. Одно дело — дать шанс людям жить, наблюдая за ними, и совсем другое — освободить тех, кто может получить такую же силу и стать равными Им.
Наши души развиваются быстрее. Даже если Хигрон достиг зрелости за сотни лет посмертного существования, это слишком быстро для Богов. Абрегор, Грилор и Аддия до сих пор оставались юными.
Наши души не лишены эмоций: чувства остаются с нами даже после смерти. И любовь, и жажда власти. Мы с Хигроном понимали, что нам повезло, что Ягурда не была слишком умна и не догадалась, что настоящая сила обитает на Изнанке.
