Я сделала шаг вперёд и чуть не упала. Но интуитивно чувствовала, что, если не хочу остаться тут навсегда, нужно двигаться вперёд, через этот чуждый, безумный, переменчивый мир.
Ветер был черным, он нёс потоки пепла.
Ветер не унимался ни на секунду. В ушах звучали голоса и шёпоты, они были полны угрозы. Я чувствовала чуждое присутствие, но никого не видела.
Земля, по которой я передвигалась, была вся в ямах и рытвины, будто недавно тут шла бомбёжка.
Потом дорога, по которой я шла, обрывалась и я увидела это…
Огромное количество переплетённых между собой человеческих тел. Они копошились, как червяки, и было их несметное количество. В муке они тянули руки вверх и снова бессильно опадали.
Навстречу мне двигались странный твари, похожие на скелет рептилии и человека, окрестности огласил неистовый рёв. Я поняла кто это — демоны, сторожившие души грешников. Они ринулись в мою сторону, а мне было тяжело бежать. Так тяжело!..
Сделав невероятной усилие, я рванулась вперёд, пытаясь вынырнуть из этого кошмара, как это бывает во сне. И у меня получилось.
Вокруг больше не было ни огня, ни чудовищ. Я стояла в лесу. На землю изящными ледяными кристаллами падал снег. Ровно и медленно валился плотной массой с мокрого, как губка, тяжёлого свинцового неба. Падал беззвучно. И лес словно бы задыхался, изнемогая под его тяжестью.
В первые несколько секунд я с радостью вдыхала прозрачный морозный воздух и чувство триумфа переполняло всё моё существо. Я выжила!
Но вокруг не было ни малейшего дыхания жизни, ни малейшего движения. Белая морозная пустыня. А я — в домашних туфлях и в тонком платье. Совершенно одна. Понятия не имею — где.
Ни птиц на небе, ни зверя — в лесу. Нигде не пробитой тропы, ни следа. Если и был здесь отпечаток ноги человека, его давно стёр, замёл беспрестанно падающий снег. Вокруг только серебряные деревья да сугробы в человеческий рост. По ним и на лыжах-то не пробиться.
Осев в снег, я истерично захохотала. Всё-таки, кажется, мне судьба умереть сегодня. Холод уже обнимал плечи.
«Не бойся, — шепнул мне зловредный голос, не знаю уж кому принадлежащий, скорее всего моей вредной половине, — умирать на морозе не больно. Ты просто уснёшь и всё. Твоя смерть будет не такой, как у твоих жертв. Они умирали в страхе и в мучениях, а ты будешь спать. Даже твой обезображенный труп вряд ли найдут. Ты сгинешь без следа, будто тебя и не было».
Да чёрта с два! Выбралась из огня, выберусь и отсюда. Просто пока ещё не знаю — как, но выберусь непременно!
И тут случилось это. По моим ногам потекла горячая жидкость, оставляя грязные следы на девственно чистом снегу.
Нет!!!
Только не это! Двуликие! Только не сейчас! Ребёнку не время появляться на свет, совсем не время! Это же убьёт нас обоих!
«А кому нужна твоя жизнь, злобная тварь? — скалился злобный монстр внутри меня. — Сдохни сама и пусть сдохнет твоё нагулянное отродье. Так будет лучше. Для всех».
— Не дождешься! — зло прошипела я в ответ уж не знаю кому.
Совсем недавно я плавилась от жара, а теперь в теле не осталось ни крупинки тепла.
Какая ирония! Во мне так много огня, но я гибну от холода. Искать заледеневшими руками крупицы хвороста не было сил. Двигаться не было сил.
Острая боль, пронзившая спину, заставила меня согнуться, хватая ртом ледяной воздух.
Я всегда думала, что при родах болит живот, а разрывающая боль локализовалась где-то в позвоночнике и растекалась по всему телу, отдавая в голову.
Накатившая волна боли прокатилась и спала.
Нужно срочно что-то делать. Но что? Даже просто идти вперёд не имело смысла. Я понятия не имела где я. Какое пространство можно проскочить, идя транзитом через Бездну? Я могла вообще оказаться в другой стране.
Боль от схваток снова скрутила в узел. Я хватала ртом воздух, понимая, что никак не могу придумать план нашего с малышом спасения, но смириться с нашей гибелью тоже не готова.
Запалить какое-нибудь дерево? Да хватит ли сил? А если начнётся пожар? Тогда уж мне точно не уйти. Но может быть, кто-нибудь из людей заметит пламя и придёт мне на помощь?
Упав на четвереньки, я отёрла снегом лицо. Боль разрывала внутренности.
Что, если это не просто схватки? Может быть мне уже нужно рожать? Как это происходит? Двуликие, что мне делать?!
— Эллоиссент! — закричала я в отчаянии. — Эллоисент! Помоги мне!
Нет, я конечно же не верила, что смогу докричаться до него. Некоторые вещи мы просто делаем и — всё.
Я была одна в лесу. Я умирала в муках и могла кричать всё, что угодно. Могла быть слабой и жалкой. Могла быть какой угодно — это уже не имело значения.
Потому что очень скоро меня не будет нигде и никакой.
— Эллоиссент! Я люблю тебя. Я хотела ждать тебя в лесу, в белом доме? И вот — жду! Возможно мой призрак с призраком твоего не рожденного ребёнка будет ждать тебя вечно. Ну, разве не смешно? — истерично хохотала я, разбрасывая снег и хватаясь онемевшими от холода руками за острые ветки.
Ярость. Боль. Гнев. И снова ярость.
Я пыталась за ними спрятаться от отчаяния и осознание того, что сдаюсь. Приступы боли следовали друг за другом всё чаще и чаще.
Интересно, что лучше — умереть до того, как мой ребёнок родится? Или держать на руках его замерзающее тельце не в силах ничем ему помочь?
Нет, этого не случится. Я не смогу в одиночестве разрешиться от бремени. Я умру первой.
Почему-то при мысли от этом стало легче. Как после окончательно принятого решения.
Собрав последние силы, я подползла к дереву и привалилась спиной к нему. Боль была мучительной, истязающей и далекой.
— Госпожа… госпожа!
Приоткрыв глаза, я постаралась понять, кто это зовёт меня.
— Позовите Пайки. Пайки поможет, — шептал кто-то в сгущающихся сумерках.
— Пайки?.. Милый чертик! — в сердце сквозь одолевающую меня сонливость шевельнулась надежда. — Сможешь помочь?
— Я смогу привести к госпоже других ведьм. Но за это госпожа должна позволить Пайки служить ей.
— Помоги мне, Пайки. И служи себе на здоровье до скончания века. Только прошу, поторопись! Мне долго не продержаться.
Когда нечистик испарился, я чуть не взвыла от отчаяния. Вернись! Пусть хоть проклятая душа останется со мной — хоть кто-то, в ком живёт разум.
А снег всё падал и падал.
А боль всё длилась и длилась.
И всё стало таким далёким…
Я шла по тропинке. Вокруг было лето, цвели цветы. На душе наконец-то легко. Всё заканчивается так, как и должно — хорошо. Никто из нас на самом деле ведь не был плохим: ни я, ни Эл, ни Сиобрян, ни Лэш Виттэр, ни даже, возможно, Миарон-Грейстон.
Зачем я ещё сопротивляюсь, когда сдаваться так просто? Смерть милосердна. Жестока жизнь.
И всё равно я должна жить. Я хочу жить! Нужно заставить себя очнуться и дождаться Эллоиссента.
Я не умру. Я не сдамся.
— Одиффэ! — услышала я крик.
С трудом разлепив веки, вдруг поняла, что уже совсем стемнело. И что неясное пятно это, должно быть, свет от факела?
— Одиффэ!!!
Они не видят меня. Свет удаляется. А язык не слушается и рукой не пошевелить.
Эллоиссент… не смей оставлять меня! Ты должен меня отыскать! Я так ждала тебя… и ещё жду!
Но сколько я не силилась крикнуть, горло не желало издавать не звука. Малейшее движение отзывалось фейерверком боли.
И тогда собрав последнюю волю в кулак я, из последних сил, что во мне остались, запустила огненный пульсар, уже не заботясь о том, куда он полетит.
Прикосновение рук Эллоиссента показалось мне восхитительно горячим.
— Эл… — прохрипела я. — Ты пришёл. Ты всё-таки пришёл за мной. Я…
— Одиффэ… Двуликие! У неё же все юбки в крови! Ланджой! Танита! Скорее! Кто-нибудь!!!
— Ребёнок… наверное, я потеряла его…
— Одиффэ, не говори ничего. Одиффэ, я…
— Хорошо, что ты успел прийти, Эллоиссент. Всё хорошо. Теперь всё хорошо.
— Не смей умирать! Слышишь?! Не смей меня бросать!!!
