Я с достоинством кивнула. Не знаю, как именно перемещение в этот мир влияло на речь, но я говорила на хаалийском языке так, словно он был моим родным. И читать тоже могла: вывески и объявления в городишке, в который меня привезли работорговцы, не оказались китайской грамотой.
— После массажа милорд Мартин будет отдыхать. Я дам вам книгу, будете читать ее до ужина. А там вас научат, как управляться с артефактами питания.
Я кивнула. Минь И обтерла руки, с необыкновенной легкостью натянула на спящего волшебника белье и тонкую белую пижаму и сказала:
— Я закончила. Пойду принесу артефакт легкости для Доры, без него ей будет тяжело.
Я невольно вздохнула с облегчением.
Книга, которую принес господин Энцо, была большой энциклопедией хаалийских птиц. Я удивленно взяла в руки тяжеленный том и спросила:
— А почему именно эта книга?
Господин Энцо вопросительно поднял левую бровь.
— Милорд Мартин любил птиц. Почему вас это удивляет?
— Я предложила бы сказки, — призналась я. Домоправитель усмехнулся.
— Для девицы это подошло бы. Но милорд Мартин не девица.
В нужном месте была проложена тоненькая костяная закладка. Я открыла книгу и увидела гравюру, изображавшую большую растрепанную сову, что сидела на ветке и угрюмо пучила глаза. Над глазами топорщились лохматые кустистые брови.
— Филин — это хищная ночная или сумеречная птица, которая относится к типу хордовые, классу птицы, подклассу новонёбные, отряду совообразные, семейству совиные, подсемейству настоящие совы, роду филины и роду рыбные филины, — прочла я. — Филины — самые большие представители семейства совиных. Например, хаалийский филин — это самая большая птица семейства. Самый маленький филин — это гванейский филин. Среди филинов ярко выражен половой диморфизм: самки всегда крупнее и тяжелее самцов…
Ресницы Мартина едва заметно дрогнули. Глаза двинулись под веками и снова замерли, словно он услышал, что ему читают книгу, и разобрал, о чем она. Неужели ему интересно слушать о совах?
— Давайте просто поговорим, — сказала я. — Меня зовут Дора, я попала сюда из другого мира. Он совсем не похож на ваш. У нас по небу летают самолеты, а по дорогам едут машины. А лошадь я увидела только когда попала сюда, представляете!
И снова ресницы дрогнули, словно Мартин понял, что с ним говорят. Я невольно улыбнулась. Солнце село за изломанную линию гор, и комнату заполнил угрюмый сумрак, который не могли развеять маленькие лампы вдоль стен. Зачем делать их ярче, если хозяин дома в таком состоянии… Комната была полна унылой безотчетной тоской. Да, в замке все еще есть трудолюбивые слуги, кладовые полны сокровищ, и замок по-прежнему живет. Но со временем обстановка тут станет совсем удручающей, слуги разбегутся, желая служить живым господам, а не мертвым, и замок погрузится в сон. В нем останется лишь господин Энцо да Минь И.
Я отложила книгу и пересела из кресла на край кровати. В сумерках лицо спящего волшебника казалось таинственным и слегка лукавым, словно он знал какой-то секрет. Тени, скользившие по щекам и лбу, делали Мартина живым. От него едва заметно пахло хорошими духами, и я подумала, что завтра, после того, как закончу его умывать, возьму большой золотистый флакон и нанесу несколько ароматных капель на шею и запястья.
— Вы бы просыпались, — мягко сказала я. Немного помедлила и взяла Мартина за руку: изящная кисть оказалась неожиданно тяжелой, словно вырезанной из мрамора. Но никакой мрамор не бывает теплым — где-то там внутри была жизнь. — Вы лучший волшебник в Мире, вы нужны всем, кто вас знает. Без вас тут очень плохо…
Я понимала, что несу какую-то наивную чушь, но не могла перестать. Мне хотелось плакать. На безымянном пальце волшебника была светлая полоска кожи: он долгое время носил кольцо, которое потом снял. Значит, Мартин был женат? И жена ушла от него?
— Просыпайтесь, пожалуйста, — промолвила я. В носу защипало, и я поняла, что вот-вот расплачусь.
Он не проснулся.
* * *
Моя комната была маленькой, но очень уютной. Здесь было все, что нужно для спокойной жизни, а заглянув в шкаф, я нашла достаточно одежды — пусть она собрана с бору по сосенке, со всего замка, но теперь она моя, и мне не нужно о ней беспокоиться. Белье тоже было: надев длинную ночную рубашку с кружевами по подолу, я посмотрела в зеркало и решила, что похожа на испуганное привидение.
Ну и ладно. Нырнув под одеяло, я подумала, что впервые с момента попадания в другой мир, мои дела идут относительно неплохо.
На новом месте мне приснился странный сон.
В нем я долго-долго шла по какому-то коридору, едва не задевая головой низкий потолок. Откуда-то доносился тоскливый тягучий звук капающей воды. Редкие факелы, торчавшие в ржавых держателях, не могли развеять тьму. Они пугали: огонь метался по стенам, заставляя тени копиться возле пола, и казалось, что за мной идет что-то живое и очень опасное.
Но я упрямо шла вперед. Мне нужно было добраться в какое-то место — я понятия не имела, куда именно иду, и что ждет меня впереди, но не сдавалась. И коридор наконец-то вывел меня в просторный зал, где в старом кресле сидел Мартин собственной персоной и читал книгу.
Некоторое время я смотрела на него и не могла обрести дар речи. Мартин был жив, и, судя по румянцу на красивом мужественном лице, он прекрасно себя чувствовал. На какой-то миг меня накрыло самым настоящим гневом. Значит, великий волшебник просто изволит прохлаждаться, пока все вокруг него бегают с подскоком.
— Читаете про хаалийского филина? — я скрестила руки на груди и посмотрела на Мартина самым испепеляющим взглядом. Впрочем, его это не проняло.
— Я люблю птиц, — признался Мартин и с любопытством посмотрел на меня. — А вы та сиделка, которую нашел Энцо?
— Совершенно верно, — ответила я. — И что, вам тут настолько интересно, что вы готовы лежать там бревном?
По губам Мартина скользнула печальная улыбка.
— Видите ли, решительная леди, — произнес он, — я не могу найти отсюда выход. Знали бы вы, сколько раз я пробовал вырваться — но все оказалось напрасным.
Он не врал. Глядя на него, я прекрасно понимала, что он искал выход, а потом просто устал и отчаялся.
— Не сдавайтесь, — сказала я. — Не смейте сдаваться, Мартин. Я ведь смогла сюда добраться, значит, и вы сможете вырваться.
В темно-карих глазах Мартина появился энергичный блеск, придавший его лицу смелое и решительное выражение. Таким он и был на самом деле — отважным, бескомпромиссным, умеющим только побеждать и в магии, и в любви.
— Вы запомнили, как пришли сюда? — поинтересовался он, и видит Бог, в этих словах таился какой-то подвох.
Я обернулась и увидела, что теперь вместо одного коридора из зала выходят целых три.
Страх, охвативший меня, был таким, что я с трудом удержалась на ногах. Что же… теперь я останусь здесь с Мартином? Господин Энцо придет утром будить разоспавшуюся сиделку и не сможет этого сделать?
Все во мне дрожало от ужаса. Должно быть, я настолько изменилась в лице, что Мартин начал волноваться за меня — он встал с кресла, отложил свою книгу и подошел ко мне. Несколько мгновений волшебник медлил, словно собирался с духом, а потом обнял меня и негромко произнес:
— Теперь ты понимаешь, почему я не могу выйти. Тут всегда так. Но ты вернешься, ты ведь не попала под действие заклинания… Как тебя зовут?
— Дора, — ответила я. Мне сейчас хотелось двух противоположных вещей: проснуться, вырвавшись из пугающего подземелья — и продолжать спать, чтоб Мартин не разрывал объятия, и я, прильнув к его груди, могла слышать ровное биение его сердца и ощущать тепло тела.
— Красивое имя, — по голосу было понятно, что Мартин улыбается. — Ты сейчас проснешься, Дора. И вот что ты сделаешь после этого…
Я села в постели и несколько мучительных минут не могла понять, где нахожусь, и что со мной. Кругом царили золотистые сумерки, которые едва-едва развеивала лампа у кровати. За окном была густая, непроглядная ночь. Я покосилась на стену своей комнатки — часы показывали половину пятого. Осенний мир еще даже не начинал просыпаться. Все спали, даже слуги, которые традиционно встают раньше всех.
