Карантин - Ольховская Влада

Все эти сомнительные интриги вообще не имели никакого значения на фоне того, что произошло. Марк понимал, что за диверсией, если она все-таки была, может стоять кто угодно. Те самые враги, которые подослали к его Объекту хазаров. Предатели внутри периметра. Тот, о ком Марк раньше не слышал. Они ведь не в сказке живут!

И все же его не покидало чувство, что виновный тут понятен, даже если им не известно его настоящее имя. Кто-то совершил невероятный поступок, использовал серьезные ресурсы, пересек границу, отключил камеры – и все это вскоре после того, как продавец игрушек пообещал вернуться. Версия о совпадениях трещала и рвалась по швам.

Так считал не только Марк. Через несколько часов работа была закончена, больше ничего подозрительного они не нашли, тела мутантов передали на утилизацию. Главным тут было то, что Аделаида прекратила ухмыляться, да и Лендар отнесся ко всему серьезно. Благодарить Марка они не собирались, ушли сразу после завершения работы.

А вот Мустафа остался.

– Твой друг передает привет? – спокойно спросил он.

– Боюсь, что так, – задумчиво отозвался Марк. – Но не стоит интерпретировать это как его одержимость мной… Думаю, за иллюзией эмоциональности он сейчас прячет полноценную боевую операцию.

– Одно другому не мешает. Он изначально вредил Черному Городу, тут ничего нового. Новое как раз то, что ему нужен ты.

И оба они понимали, что скрывается за этим «нужен», потому что Мустафе тоже было известно о том, как продавец игрушек использовал мозг похищенного Мастера. Вероятно, он запланировал что-то подобное и для Марка…

А если так, беженцы, пригнанные к Объекту, были не простой демонстрацией. Когда продавцу потребовалось установить свои датчики, он сделал вид, что на них напал робот-танк со сбитой программой. Возможно, нынешняя диверсия преследует ту же цель?

Он не испытывал привязанности к мутантам, это уж точно, но они были ценным ресурсом. Нужно было вырастить их… создать, если уж на то пошло! Да еще три особи сразу. Продавец игрушек явно берег их для чего-то особенного, такое оружие если использовать, то предельно точно. Однако на первый взгляд он ничего не добился: среди беженцев потерь совсем мало, среди военных вообще нет, уничтожено и повреждено несколько роботов, их легко заменить. Кажется, что продавец игрушек проиграл!

Именно поэтому Марк и не собирался верить первому взгляду.

– С ним невозможно понять, что ему нужно…

– Это и есть признак серьезного врага, – кивнул Мустафа. – В его руках было три инструмента. Наша задача – понять, какой именно он применил.

Марк сначала удивился, хотел спросить, что за три инструмента, но не стал – сам понял. Действительно, три…

Первый – мутанты, которых он вырастил. Но их цель представляется понятной, они ее достигли, в их останках не обнаружено ничего особенного.

Второй инструмент – машины, которые использовали беженцы. Однако в Объекте все помнят опыт с тем танком, транспорты не стали завозить на территорию, тщательно проверили, потом уничтожили, превратив в металлические кубы, не испускающие ничего даже отдаленно похожего на сигнал.

Третий инструмент – это беженцы, которые добрались до Объекта. Тридцать семь человек, точное количество Марк уже знал. В основном женщины и дети, мужчин чуть меньше, многие погибли, отражая первое нападение на группу. Молчаливые, угрюмые, на всех косящиеся настороженно… Тоже ничего не значит, они помнят, что никто особо не спешил их спасать.

И все-таки именно их должен был использовать продавец игрушек.

– Отправишься к Аделаиде? – догадался Мустафа.

– Придется.

– Она тебе не поверит.

– Скорее всего. Но я буду знать, что сделал все от меня зависящее.

Он шел не только ради этого, Марк надеялся там, на месте, разобраться, как могли использовать беженцев. Хотя возможностей у него было не так уж много: за ними позволяли наблюдать только через камеры, вплотную к людям никого не подпускали, с ними взаимодействовали дроны – таковы основные правила карантина. По-хорошему, следовало бы изолировать еще Леони и тех солдат, которые встречали беженцев у ворот. Но тут уже решили не проявлять излишнюю строгость, людей обследовали и оставили в покое.

Аделаида, вопреки его ожиданиям, не стала устраивать скандал, она проводила его в комнату наблюдения. Она даже сначала ничего не говорила, просто остановилась в паре шагов от Марка, скрестив руки на груди.

Ну а Марк на нее вообще не смотрел, он пристально наблюдал за беженцами. Чужеродный элемент должен быть здесь, он добился своего, он пробрался внутрь… Разве не пора проявить себя?

Похоже, что нет. Люди вели себя так, как и полагается уставшим, измученным путешественникам: кто-то спал, кто-то читал, кто-то нервно ходил из угла в угол. Они объединялись в маленькие группы, селились в комнатах семьями. Ничего опасного или подозрительного…

– Всех уже обследовали? – спросил Марк.

– Да, но если есть настроение, можешь и их пощупать руками. Чтобы не терять навык осязания, так сказать.

Она должна была раздражать его, и она явно хотела этого, но все равно не раздражала. Марка в принципе сложно было вывести из себя, а Аделаида еще и предсказуема. Поэтому в ее речи он привычно отсеивал эмоции и сосредотачивался на сути.

– Нашли что-нибудь?

– Это беженцы, они здоровыми по определению не бывают, – закатила глаза Аделаида. – На том компьютере есть копия отчета, можешь посмотреть.

Принцип работает: главное, не отказала в доступе к информации. Если бы еще язвить смешно научилась, общаться с ней было бы куда приятней.

Марк просмотрел диагнозы беженцев – всех тридцати семи. Ничего особенного, Аделаида права. Ожоги и поверхностные травмы – вообще ерунда. Пять-шесть болезней, вызванных радиацией. Новообразования во всем многообразии. Не хватает конечностей и внутренних органов – тоже, увы, печальная норма бесконечных дорог. Ни у кого ни вирусов, ни инфекций, первая проверка пройдена. Еще четыре на протяжении всего карантина, и нужно будет решать, куда их девать.

И что тогда… Продавец игрушек в чем-то просчитался? Или это вообще не он, мутанты – выходка кого-то другого? Марк заставил себя поверить в это, потому что больше ничего сделать все равно не мог. Он попрощался с Аделаидой, вернулся к себе…

Первый сигнал тревоги прозвучал уже ночью.

Глава 2

Геката ожидала, что придется отчитываться на очередном общем собрании. Она их терпеть не могла, но принимала как неизбежное зло. Однако на этот раз получилось иначе: ее сразу пригласили предстать перед Советом. Она не была уверена, плохо это или хорошо.

Она знала, что многие Воплощения боятся этого момента. Комната, в которой проходили такие встречи, и правда давила: совсем небольшое помещение, квадратное, полностью оформленное зеркально-черным обсидианом. Из-за этого кажется, что тут тесно – и одновременно что ты в бесконечной пустоте, отражения мешают оценить истинный масштаб пространства. Свет есть, но непонятно, откуда он льется, он не слепит, его мало – но мало на что? Тут и смотреть-то не на что, полумрак лишь позволяет принять свое отражение за постороннее присутствие.

Однако Геката прекрасно знала, как устроена эта комната на самом деле, и ничего не боялась. Она уверенно вышла в самый центр, так, чтобы десятки, сотни ее отражений выстроились в безупречной симметрии. Это было не обязательно, просто сила привычки, которая сформировалась, еще когда Гекату происходящее забавляло.

– Почему я здесь одна? – спросила она.

– Общее мнение не требуется. Или требуется?

Совет говорил с ней спокойно, как обычно. Голос, который она слышала, оставался неуловимым, воспринимать иначе его не получалось. Он определенно принадлежал одному человеку, но при этом тот, кто его слушал, не смог бы с уверенностью сказать, молодому или старому, мужчине или женщине. Сегодня голос был одним, завтра – другим, и все равно узнавался всегда.

Другие Воплощения считали это особой способностью, чуть ли не магической силой. Гекате повезло чуть больше: она застала рассвет Черного Города и знала ответы на многие вопросы.