Князь Беркутов-Туманный (СИ) - Горъ Василий

Пашу тоже проняло. Но деваться было некуда, и он заторопился следом. Ага, щаззз: майор придержал его грозным рыком, приказал подождать, сходил за портативными блокираторами магии и собственноручно надел. Зато потом повел рукой, предлагая выметаться на площадку, дал дуэлянтам возможность занять стартовые метки и озвучил стандартную команду:

— Бой!!!

Максаков рванул в атаку, надеясь на свой рост, вес и силу, добежал до Куклы, замедлился и после очередного шага левой ногой вложился в прямой удар правой. Не знаю, чем он планировал продолжить эту атаку. Да и не хочу знать — Ира, скользнув вперед и влево, уперлась левой ладонью в боковую поверхность колена разгибающейся конечности и, раскрутив корпус, всадила правый крюк аккурат в область печени. Паше, конечно же, резко захотелось сложиться пополам, но кто бы ему дал — левый кулак вместилища Дайны, раскрученный в том же стиле, воткнулся в подбородок, раздробил его в хлам и заставил парня разогнуться. А третий и последний удар — правый боковой — влетел в челюсть и потушил уроду свет.

Особист, не ожидавший столь быстрого завершения дуэли, потерял дар речи. Впрочем, буквально секунд через пять пришел в себя, проверил Куклу на наличие запрещенных артефактов, ничего такого не нашел и объявил ее победительницей. А потом рванул, было, за дежурным целителем, но услышал мое требование и застыл:

— Не торопитесь, мы еще не закончили. И еще: мне бы очень не хотелось, чтобы информация обо всем, что произошло и произойдет на этой арене, о боевых навыках моей женщины и о наличии у нее… всего того, что вам посчастливилось увидеть, ушла на сторону.

— Меня уже предупредили… — усмехнулся майор. — Лично Великий Князь Виктор Михайлович. Но за молчание курсанта Максакова я, увы, ручаться не могу.

— Его молчание — наша проблема… — заявил я, вышел на площадку, дошел до бессознательной тушки, присел на корточки и снял блокираторы. Затем щелкнул по обломкам челюсти, подождал, пока вспышка боли вернет Пашу в себя, заставил его поймать мой взгляд, подождал нового появления ненависти и продолжил воспитание: — Как видите, вы не тянете даже против моей простушки. И не потянете, даже если прорастете в Князя. Ибо если я вдруг узнаю, что вам не хватило сегодняшней трепки, то заставлю страшно пожалеть о каждой отдельно взятой мысли о возможной мести моим родным.

Соображал он еще неважно, но самое главное все-таки понял. И злобно прищурился. Зря: я поднял с покрытия его правую руку и сломал ее, как сухую ветку:

— Это не аванс. Это напоминание о том, что поднимать руку на девочек нельзя.

Он дернулся, взвыл и, шевельнув сломанной челюстью, чуть не отъехал сразу от нескольких вспышек боли. А я немного подождал, снова заставил поймать мой взгляд и холодно усмехнулся:

— А теперь вы почувствуете малую толику той боли, которую ощутите в том случае, если не откажетесь от мысли мстить ребенку…

Он попытался рассмеяться мне в лицо, но я потер обломки костей друг об друга, и парню стало не до героизма — он заорал во всю глотку и отъехал. А через пару минут, оклемавшись с моей «помощью», вдруг поверил в то, что я пойду до конца, и до смерти испугался.

— Все верно… — подтвердил я его догадку. — Я убиваю с раннего детства. Да, не людей, а зверье. Но в моей системе координат вы, преступив людские законы, автоматически превратились в нелюдя. Далее, не будь вы братом девочки, которая заслужила искреннее уважение всей моей семьи, я бы вас уже убил. Ибо нелюди, как правило, не перевоспитываются. А так вынужден дать последний шанс. И последнее: ваш особист получил приказ молчать. Мои подруги не болтливы. Я — тоже. Значит, у вас есть возможность не потерять лицо в глазах сестры хотя бы в этот раз…

…Дорогу от арены учебного центра до «Антея» и перелет до авиабазы в Липках прошли мимо меня. Да, я каким-то образом доехал до аэропорта, как-то «прорвался» через КПП, как-то нашел наш борт и как-то распорядился вылетать в Новомосковск, но выделял на все вышеперечисленное исчезающе малую часть сознания. Поэтому субъективно время между первым шагом от сломанного Максакова и касанием шасси ВПП сжалось в точку. Из-за чего на вибрацию телефона я среагировал несколько неадекватно — почему-то решил, что он куда-то падает, попытался сложиться пополам и чуть не впоролся в руль.

Слава богу, Дайна была начеку, поэтому сообщила, что меня «хочет» Воронецкая, и посоветовала не тупить. Тут-то я и включился — задвинул куда подальше все мысли о Паше, достал трубку из кармана, ткнул в нужный сенсор и поздоровался:

— Добрый день, Людмила Евгеньевна.

— Добрый день, Игнат Данилович… — поприветствовала меня она и сходу перешла к делу:

— Вы бы не могли подъехать во дворец в течение пары часов?

Я пообещал появиться в течение часа. И выполнил обещание — вошел в хорошо знакомую приемную через пятьдесят пять минут и был препровожден в кабинет. Ага, один, ибо Императрица почему-то изъявила желание увидеть только меня.

Увидев ее лицо, невольно подобрался — женщина пребывала в бешенстве и даже не пыталась этого скрыть. Впрочем, при виде меня изобразила гримасу, очень отдаленно напоминавшую теплую улыбку, предложила располагаться поудобнее, выждала несколько мгновений и вздохнула:

— Иногда у меня складывается впечатление, что в Империи нет ни одного порядочного человека. И тогда меня переполняет желание убивать. Сегодня тот самый случай: с утра мне сообщили об аресте одного из родичей мужа, запустившего руку в государственный карман, буквально через два часа Коля Северцев обратил внимание на бегающий взгляд новой фрейлины, взятой на службу по рекомендации моего родича, и поймал ее на попытке подлить мне яд отложенного действия, а незадолго до моего звонка вам Дима Ляпишев «порадовал» еще одной крайне неприятной новостью — в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое февраля отряд неустановленных лиц сжег заимку Вронских.

— И сколько людей было в этом отряде? — спросил я, мгновенно озверев.

— Неизвестно. Но прапорщик, как-то умудрившийся пережить и взрывы боевых частей четырех «Сполохов», и атаки площадными умениями, уверен, что большинство атакующих было теневиками, что атаковало больше шести человек, что как минимум половина из них являлась Богатырями и что эти люди знали, где установлен новый внешний артефактный сканер.

— Если фамилия этого прапорщика Ковалевский, то ему можно верить… — твердо сказал я, а потом спросил, чего Людмила Евгеньевна хочет от меня.

Женщина вздохнула:

— В глубине души хочу, чтобы вы их нашли и показательно уничтожили. Но ставить такую задачу не готова. Поэтому вызвала вас во дворец только для того, чтобы попросить передать Ксении Станиславовне, что мы обязательно восстановим эту заимку и в положенный срок вернем ее Вронским в лучшем виде.

— Не врет… — прокомментировала этот монолог Дайна, и моя паранойя резко унялась, а на смену появившемуся напряжению пришло спокойствие:

— Людмила Евгеньевна, вы ведь понимаете, что этой группе поставили сразу две задачи — сжечь нас, если мы окажемся на заимке, или сжечь ее, чтобы моя группа больше не смогла там останавливаться?

— Понимаю… — согласно кивнула она. — Более того, уже приказала взять наиболее вероятных выгодоприобретателей этой акции — Пешковых — в разработку, отслеживать все контакты нового главы рода, всех его сыновей, начальника службы безопасности и командира боевой дружины. Но вся проблема в том, что, по нашим данным, у них нет такого количества Богатырей. А устраивать ночи длинных ножей всем их союзникам мы, увы, не можем — по утверждению аналитиков спецотдела, в сложившейся ситуации любая наша попытка проигнорировать закон может закончиться гражданской войной.

— И это тоже правда… — буркнул БИУС и основательно напряг: — Кстати, с вероятностью процентов в девяносто пять заимку сожгла боевая группа рода Балакиревых. Но де-юре наказывать их ПОКА не за что…