Один из черепов скрипнул, потрещал челюстным суставом, крякнул, покряхтел и принялся выстукивать зубами что-то, напоминающее барабанную дробь.
– Живы, голубчики! – воскликнул Мел, едва не плача от счастья. Потом, заметив Лиссу с Алидой, которые все это время наблюдали за ним, пояснил:
– Папин любимый ансамбль. Других музыкантов почти не признает. Эстет он у меня.
Алида не отрываясь наблюдала, как один за другим черепа оживают и начинают кто стучать, кто скрипеть зубами, а кто даже петь. Целая стая мурашек пробежала у нее по спине, когда все звуки, издаваемые черепами, слились в один потусторонний, жутковатый, но в общем-то красивый мотив.
– Ох, Мел, это прекрасно! – заворковала Лисса. – Ты отлично с ними ладишь, это истинный талант.
– А то. – Рогатый улыбнулся, обнажив мелкие острые зубы, и взъерошил и без того торчащие во все стороны темные волосы. – Шикарно выглядишь. Да и ты, Алида, ничего. С кем танцевать будешь?
Алида что-то промычала в ответ и сделала вид, что закашлялась.
– Я еще улажу парочку организационных моментов, а вы пока отведайте вин, – сказал Мелдиан.
Подруги отошли к столам, за которыми уже расселись многие гости. Алида восторженно разглядывала наряды присутствующих, смущаясь и краснея, когда взгляд натыкался на тех, кто все-таки решил обойтись одним-единственным венком на голове. А таких эксцентричных особ здесь собралось немало.
– Подумать только, я могу выйти замуж за сына самого Вольфзунда и жить, где душа пожелает, – мечтательно сказала Лисса и плеснула вина в свой бокал. – Как удачно, что они вернулись именно сейчас. А то была бы старухой. Или еще не родилась бы. И другая девушка могла бы занять мое место.
– А тебя только его положение в обществе интересует? – осторожно спросила Алида, поглядывая на мясной рулет. Пока никто не ел, скрашивая ожидание хозяина лишь напитками.
– Ну нет, конечно, – смутилась Лисса. – Хотя и это тоже. Мел хороший мальчик, я это чувствую, хоть и знаю его недолго.
Желтая луна, похожая на масляный блин, выплыла из-за леса и набросила золотистую шаль на собравшихся. Томительное ожидание повисло в воздухе, и Алиде казалось, будто она даже различает его аромат, тонкий, сладковатый… Но, может быть, этот запах всего-навсего принадлежал цветам, из которых была сплетена ее маска.
Бледный, болезненного вида мужчина-альюд что-то шептал на ухо одной из чаровниц, и та, зашелестев платьем, обернулась на Алиду. Она неуютно поежилась: наверняка все поняли, что она здесь чужая. Она подумала, что альюды точно так же чувствуют, что в ней нет ни капли волшебства, как она сама чувствует магический флер вокруг них. «Я как скорлупка от яйца, – пронеслось у нее в голове. – С виду такая же, как все они, только внутри ничего нет…»
– Ну, почему ничего нет? – Ехидно скалясь, к ней подсел остроносый альюд. Алида вздрогнула от неожиданности и брезгливо сморщила нос, увидев его длинные ногти с полосками грязи. – У тебя есть то, чего лишено большинство из нас. Душа, милочка, у тебя есть душа. А это, поверь, дорогого стоит.
«Пока еще есть», – грустно подумала Алида и отсела от непрошеного собеседника. Ей не хотелось, чтобы кто-то читал ее мысли.
Разговоры за столом стали громче, альюды уже переговаривались, не стесняясь, заливисто хохотали, вспоминая дела давно минувших лет, и отчаянно радовались встрече со старыми приятелями. Лисса ворковала с Мелдианом, который, устало расправив крылья, отдыхал в стороне, и Алида с любопытством разглядывала гостей бала. Всего лишь несколько недель назад она и мечтать не могла о том, что будет вот так запросто сидеть среди ночи, окруженная волшебными существами, а сейчас у нее даже не получалось радоваться своей удаче: так тревожно и тяжело было на душе.
Ожидание явно затягивалось. Алида беспокойно поерзала на стуле, волнуясь, не сорвется ли бал, а заодно и все ее грандиозные планы? Но тут откуда-то сверху послышалось лошадиное ржание, и все гости, как по команде, замолчали и задрали головы к небу.
Алиде всегда казалось, что подобное происшествие непременно должно сопровождаться какими-то эффектными магическими атрибутами: громом и молнией, волшебным пламенем, торжественной музыкой, на худой конец. Но Вольфзунд явился абсолютно буднично, если не считать летающего экипажа, конечно. Едва копыта лошадей коснулись земли, он вышел из кареты, высокий и властный, в остроносых ботинках, черных кожаных штанах, дорогом камзоле фиолетового бархата и с неизменным черным плащом на плечах. Он немного постоял, окидывая собравшихся довольным взглядом. Так вожак волчьей стаи смотрит на своих подопечных, когда они отдыхают после удачной охоты и шумного пиршества. Так гордый полководец смотрит на армию, поклявшуюся ему служить до последней капли крови.
Гости бала благоговейно замерли, глядя на своего предводителя снизу вверх. Смех и разговоры затихли, сменившись осторожным шепотом, который сливался с шелестом ветра в листве. Алида сглотнула, как ей показалось, слишком шумно. Лоб покрылся испариной. Она судорожно думала: подойти ей к Вольфзунду прямо сейчас или подождать, когда он, довольный собственным праздником и охмеленный вином, станет мягче и сговорчивее?
Черепа на кольях принялись исполнять какой-то мрачный гимн, а Мелдиан уселся на нижнюю ветку дерева и стал подыгрывать им на свирели. Перинера, блистающая в роскошном бордовом платье, заняла место во главе стола, равнодушно принимая комплименты от альюдов и древунов.
Яств на столах стало еще больше, и Алида, не в силах сдерживаться, схватила кусок ягодного пирога. Альюды встали со своих мест и выстроились в длинную очередь, чтобы лично поприветствовать своего Владыку и поведать о своих делах. Алида поняла, что ей придется подождать, когда все присутствующие отметятся перед верховным, и только тогда подходить со своими проблемами.
Мурмяуз прыгнул ей на колени и принялся деловито обнюхивать тарелку, ища, чем бы поживиться. Алида протянула ему кусочек окорока:
– Кушай, малыш, все равно нам с тобой уже нечего терять.
А потом задумалась: а относятся ли к котам предостережения из книжки?
Луна висела прямо над головами, такая огромная и ярко-желтая, что казалось, будто ее вырезали из цветного картона и подвесили на небесном полотне. Музыка звучала громче, некоторые из гостей, закончив аудиенцию, принялись отплясывать в такт черепам и мелодии Мелдиана. Свирель уже выводила трели сама, а ее хозяин как раз приблизился к Лиссе, чтобы пригласить на танец. Алида ободряюще улыбнулась подруге, но в душе у нее будто застыла холодная, тяжелая глыба льда, которая мешала наслаждаться блюдами и музыкой. Ей здесь было не место. Это не ее мир и не ее праздник. Здесь жутко, а от блеска глаз альюдов неприятные мурашки то и дело пробегали по рукам, заставляя волоски вставать дыбом. В сказках все выглядело куда милее.
Сирины, поблескивая камнями в ожерельях, бесшумно опустились на деревья, приветствуя хозяина бала поклонами. Алида испугалась, что полуженщины-полуптицы затянут свои колдовские колыбельные, но те молчали, видимо, не желая усыплять гостей и портить праздник.
Алида почесала Мурмяуза за ухом и вновь подняла глаза на празднующих. С другого края стола на нее смотрела Симониса. Она сегодня была в струящемся изумрудном платье, которое ей очень шло. Симониса улыбнулась Алиде и едва заметно кивнула головой, будто подталкивая к действиям. Травница улыбнулась в ответ, искренне надеясь, что от волнения ее улыбка не получилась похожей на оскал.
– Пойдем, хороший, – шепнула она Мурмяузу и, опустошив для храбрости бокал вина, решительно поднялась из-за стола и направилась к трону, на котором вальяжно развалился Вольфзунд.
Эти несколько десятков шагов, которые она делала на ватных ногах, стараясь не столкнуться с танцующими парами, показались ей самыми долгими в жизни. Сумка, в которой так и лежал футляр со страницей, привычно била Алиду по бедру, и это земное, не слишком приятное ощущение придавало ей немного уверенности, отрезвляло, напоминало о том, для чего она здесь.
