"Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Белая Яся

— Счастливчик, ты, конечно, маг и уважаемый человек, но не лезь под руку, без тебя что-то неспокойно на душе!

— А раньше такого не было? А сейчас какого рода беспокойства? Отвалить? Я понял, отвалил.

Чего они такие дёрганые? Если так опасно, чего тогда поехали? Если не так опасно, зачем нервничают? Странные люди эти первопоселенцы, никак их не поймешь. Крестьяне чернорукие, как их аристократы зовут. Если верить рассказам. А попёрлись на новый континент за свободной жизнью, гордятся, что не зависят теперь от всяких лордов. Гордые стали? Или и были всегда? Черт их разберет! Притом, что сами мечтают, чтоб у них свой маг в деревне был. А еще лучше, чтоб Вик оказался каким-нибудь тайным дворянчиком-бастардом, это тоже если верить пьяным разговорам мужиков. И это Счастливчик еще с бабами не общается, там всякой дичи еще больше накручено, небось.

Глава 6

Лес

Перед выходом они с Мигелем обговорили некоторые моменты, но всё-таки решили ехать тем же порядком: один впереди, второй позади колонны. Смешно, но так выходит, что из всего поселка только следопыты проходят по статье «профессиональный военный». У остальных есть настоящее дело, а у этой троицы одна обязанность — прикрывать поселок. В данном случае караван.

Мигель, он особенно поднаторел в этом, даже язык дикарей худо-бедно знает. Жены из краснокожих у многих, язык учит он один. В своё время Вик выпытывал некоторые подробности семейной жизни у товарища. Не в интимных деталях, такие детали ему без нужды, а для понимания дикарей.

Оказывается, практически все женщины попали в поселок не как военные трофеи, а как товар. Племя в период затяжной бескормицы скинуло лишние рты, а заодно выручило за них изрядное количество еды. Так что для племени упорхнувшие из семьи девушки не предательницы, а чуть ли не спасительницы, пожертвовавшие собой. И еще, если не врет Мигель, если не врут его жена и подобные ей, их родное племя теперь — поселок. Даже те две женщины, которых умыкнули силком, даже они искренне отринули родственные узы с родичами и прилепились к новым мужьям. Такой менталитет, жена да отлепится от родителей и прилепится к мужу телом и душой. Предательства от них вроде как быть не может.

Может от этого Вика так спокойно приняли в поселке? Уже давно ходят по нему непохожие на коренных жителей Каталании бабы, ребятишки начинают ползать смугленькие. Счастливчик хоть и чернявый, хоть темноглазый, но один на весь поселок такой светлокожий, словно солнца не видел никогда, а еще конопатый. Как на его веснушки взглянешь, так сразу все вопросы про происхождение отпадают — пришлый!

Лес сначала появился на горизонте тёмной полоской, потом превратился в зеленую ленту, разделяющую светло-желтоватую зелень степи и синеву неба. И снова я бы на месте Виктора поразился красоте этих мест, этой изменчивости природных ландшафтов. Но нет, наш герой вместо этого сидел в седле такой напряженный, словно непременно ждал от мира очередной гадости. Не удивлюсь, если и мир не ждал от попаданца ничего хорошего. Мир этот в плане попаданческой активности уже не был девственником, успел почувствовать на своей шкуре некую долю прогрессорства, а это больно.

Караван втянулся в лес полностью, кому как не Счастливчику знать это, но лес даже не почесался. Картинка напомнила кадры втягивания толстым китайцем длинной макаронины. Вот она длинная-длинная извивается перед его ртом, вот видно, как её кончик приближается к губам, а вот уже нет никакой макаронины, а по щекам едока ничего не заметно, словно он и не проглотил только что целый караван. То есть макарошку. Или что там глотают в Китае, лапшу что ли?

Вику было не смешно, и сравнение леса с толстым китайцем его не развлекло. Он сам сейчас был последней крошкой сыра, непременно обязанной оказаться там, в сумраке этого живого организма. Всадник подождал немного, дождался момента, когда улеглась пыль от множества копыт, выбивавших из земли частицы её естества, а потом направил коня в просвет между деревьями. Вернее, в зеленый сумрак, а не просвет. Кстати, вблизи этот лес тоже смотрелся эпично, Виктор категорически не помнил ничего похожего, в его мире в его России таких лесов не бывает.

Пожалуй, он бы даже не сильно удивился, если бы не нашел караван среди этих зарослей. А что, да запросто! Втянул в себя всю колонну и проглотил как этот… Вик не нашелся с эпитетом. Он бы запаниковал — это да, но не сильно бы удивился, такое странное ощущение создавал этот лес-переросток. Следопыт нагнал своих, вернее всего одного своего — пастуха, подгонявшего замыкавшую группу бычков. А потом началось.

Как из ниоткуда сбоку и чуть сзади нарисовались три дикаря. Один, высунув от усердия язык, принялся натягивать лук, явно надеялся на верный выстрел в наездника. Двое других в это время бежали к Вику, отведя свои топорики назад для удара. Стрела воткнулась Счастливчику в седельную сумку, не помешав броску. Вернее, трем броскам. Первые два ножа он играючи метнул в подбегающих индейцев, один за другим. А третий не успел: в него полетела вторая стрела. Досадуя на такую неудачу, он автоматически сделал жест рукой, отмахиваясь, словно от мухи. И стрела изменила траекторию! Что, так просто⁈ Да если бы он знал раньше… Некогда думать, надо действовать! Вик метнул третий клинок, да еще и сопроводил его своей волей, уж дюже далеко стоял лучник, собирающийся сделать третий выстрел. Вот, уже никто ничего не собирается производить! Он улыбнулся от такого удачного нача…

Как из ниоткуда сбоку и чуть сзади нарисовались три дикаря. Один, высунув от усердия язык, принялся натягивать лук, явно надеялся на верный выстрел в наездника. Двое других в это время бежали к Вику, отведя свои топорики назад для удара. Стрела воткнулась Счастливчику во флягу на поясе, не помешав броску. Он успел подумать, что надо бы спрыгнуть с коня, чтоб его не задели стрелами горе-индейцы. Некогда думать, надо действовать! Вик метнул один клинок, второй! Одним движением он подкинул ногу и слетел с жеребца не за его круп, а в сторону еще живого лучника. Хрен его знает, идиот стрельнёт еще в Ветерка, лечи его потом… Летящую в кого из них, самого следопыта или коня, стрелу Вик отбил мысленным посылом, подкрепленным движением кисти. Третий клинок прошуршал сквозь листву и нашел свою жертву успевшую наложить на тетиву третью стрелу. Истошный крик не дал усомниться в точности брос…

Двое дикарей бежали к сидящему в седле Вику, они уже отвели свои топорики назад не то для удара, не то для броска. Стрела прилетела из кустов и воткнулась в седельную сумку, едва не зацепив жеребчика. Он успел подумать, что надо бы спрыгнуть с коня, чтоб его не задели стрелами горе-индейцы. Некогда думать, надо действовать! Вик метнул один клинок, второй! И слегка завис. В следующую секунду привычным жестом он уже уводил с траектории полета стрелу, направленную в него. А потом еще одно лезвие метательного ножа в руке, тут же еще один клинок полетел в лучника, стоящего именно там, где он и должен стоять.

Шорох где-то над головой и в стороне, Счастливчик вскинул голову и увидел сидящего на большой высоте краснокожего дикаря. Переплетение довольно тонких веток не отклонило бы пулю, но метать нож было бессмысленно. А вот подтолкнуть ступню в мокасине, которую Вик углядел — раз плюнуть! Колдовалось легко и непринужденно, магический дар слушался разведчика как паинька. Конечность, на которую было направлено воздействие, ожидаемо соскользнула с опорного сука, тело в кожаных шмотках мелькнуло в листве и с шумом рухнуло на землю.

Соскочить с коня — одна секунда, добежать до трупов на вытоптанной копытами земле — еще одна! Выдернул клинки, ткнул ими же в тела, как учил Мигель, побежал дальше. «Не оставляй за спиной живых врагов — дольше проживешь» — примета такая в этом мире. Не верить в приметы — себя не любить. Особенно в мире магии, где и сглаз бывает, и порча, и баба-Яга. Наверное. Виктор не ленился проверять сражённых своею рукой врагов, тем более что метательные ножи на деревьях не растут. Они порой вырастают на стволах, но не сами по себе, а когда Счастливчик их в стволы мечет. Лучник был жив, но ровно до того момента, когда разведчик метнул в него свой нож. Выдернул из тела два клинка и побежал туда, где упал, изрядно пошумев, четвертый.