– Елисей! – полковник, сойдя на землю, решительно встал между спорщиками. – Господин лейтенант, ваше поведение оскорбительно. Мы собрались тут по серьезному делу.
– Вам не кажется это интересным, господа? – снова послышался все тот же голос. – Господин полковник изволят гневаться.
– Зря вы вмешиваетесь, Николай Кузьмич, – сказал Елисей так, чтобы слышали все. – Теперь господа офицеры будут считать, что я избегаю опасности.
– Ты? – удивленно повернулся к нему полковник. – Ах да. Вы же не знакомы, – понимающе кивнул он и, повернувшись к офицерам, громко добавил: – Должен сказать, господа, что я защищаю не его от вас. А вас от него.
– Что? Как? Господин полковник, это возмутительно! – послышались голоса в ответ.
Чуть усмехнувшись, контрразведчик оглядел возмущенных офицеров и, оглянувшись на парня, не понижая голоса, скомандовал, чуть шевельнув пальцами правой руки так, словно нажимал на спуск:
– Елисей, папироска господина ротмистра.
– Вы уверены, ваше высокопревосходительство? – иронично уточнил парень.
– Я знаю, что делаю, – жестко усмехнулся контрразведчик.
В то же мгновение грохнул выстрел. Елисей стрелял навскидку, от бедра. Пуля разбила только что прикуренную папиросу, и над стрельбищем повисла напряженная тишина. Офицеры растерянно уставились на ротмистра, наблюдая, как у того из приоткрытого рта медленно вываливается измочаленная выстрелом папироса.
– Го… го… го… – только и сумел произнести ротмистр, сообразив, что произошло.
– Перестаньте гоготать, ротмистр. Вы же офицер, а не гусак, – фыркнул полковник. – Думаю, сомневаться в моем слове здесь никто не станет? В таком случае повторю. Я защищаю вас от него, – весомо произнес контрразведчик, кивая на стоящего рядом парня. – А теперь позвольте вам представить. Елисей Кречет, директор школы пластунов, пожалованный личным указом Его Императорского Величества наследуемым дворянством.
А теперь дайте себе труд подумать, господа, какой подвиг должен был совершить этот молодой человек, какого дракона уничтожить, чтобы в столь юном возрасте получить подобную награду и занять столь серьезный пост. Так что я совершенно не шутил, когда сказал, что спасаю вас. Директор школы пластунов – это, прежде всего, пластун, являющийся мастером своего дела. Я надеюсь, меня все услышали?
Растерянные до заикания офицеры только дружно закивали головами, словно китайские болванчики.
– Прекрасно, господа. Тогда давайте займемся, наконец, делом, – жестко усмехнулся полковник, и офицеры побледнели еще сильнее.
* * *
Торговые лабазы оказались заперты на огромные замки, и даже сторожей на этих торговых дворах не было. Именно это моментально насторожило Елисея. Жестом остановив солдат, он внимательно осмотрелся и, подойдя к калитке, кончиком кинжала осторожно толкнул ее. Тихо заскрипев, калитка начала распахиваться. Тут же ослабив нажим, парень присел и старательно обследовал нижнюю часть створки.
Убедившись, что никаких веревочек нет, парень поднялся и начал осматривать боковину. Потом, подозвав к себе двух солдат, он попросил их поднять его и осмотрел калитку по верхнему краю. На ладонь ниже края, в доску был вбит гвоздь, к которому была привязана тонкая бечевка из конского волоса. Срезать ее Елисей не успел. Один из командовавших приданными солдатами офицеров, устав ждать, со словами:
– Надоел этот цирк! – шагнул вперед и, толкнув калитку, вошел во двор.
Удержать его никто не успел. Грохнул выстрел, и офицер, с воплем боли повалился в пыль.
– Идиот! – рявкнул Елисей так, что даже шедшие за пострадавшим офицеры испуганно присели и замерли перед калиткой, не понимая, что делать дальше.
Проскользнув во двор, парень одним взмахом перехватил бечеву и, сматывая ее, направился в сторону, где был спрятан самострел. Убедившись, что старый кремневый карамультук безопасен, он сорвал его с креплений и, вернувшись к калитке, скомандовал:
– Входите. Окружить лабазы, но в двери без меня не лезть. Если кому-то невмоготу, вспомните, как осматривал калитку я, и делайте так же. Самострелы – штука нехитрая, их еще во времена царя Грозного ставили, но от этого не менее смертельная. И кто-нибудь, отвезите этого торопыгу к врачу. Надоел своими воплями, – закончил парень, ткнув пальцем в вывшего в пыли офицера, которому свинцовая картечь разворотила всю правую сторону от пояса до колена.
Солдаты уже успели наложить на раны повязку и теперь аккуратно укладывали его на растянутую шинель. Сослуживцы нетерпеливого подранка, мрачно переглянувшись, начали раздавать команды, то и дело угрюмо поглядывая на контрразведчика.
– Как ты понял, что здесь может быть подобная ловушка? – поинтересовался полковник Тимофеев, подходя к парню.
– Это торговые лабазы, а тут даже сторожей нет, – коротко буркнул Елисей.
– И что? Может, весь товар уже вывезли, – не отступился контрразведчик.
– Так не бывает. За такие лабазы налог платить надо, их пустыми держать слишком дорогое удовольствие.
– Ваше высокоблагородие, осмелюсь доложить, там замки везде такие, что только кувалдой сбивать, – быстро доложил подбежавший рысью немолодой унтер.
– На всех воротах замки? – быстро уточнил Елисей.
– Так точно.
– Пошли, покажешь, – вздохнул парень, понимая, что придется засветить перед контрразведчиком еще одно свое умение.
Подойдя к широким воротам, Елисей осмотрел громадный замок и, тихо хмыкнув, достал из кармана кусок сталистой проволоки. Сунув ее в замочную скважину, парень несколько минут сосредоточенно ковырялся в железных потрохах замка, после чего тот, обиженно клацнув, открылся.
– Он еще и взломщик, – послышалась презрительная фраза со стороны столпившихся перед воротами офицеров.
– Я, господа, механик, а эту древность ковали еще во времена моего прадеда, – фыркнул Елисей, подбрасывая на руке увесистую железяку. – А теперь извольте отойти в сторону. Не хочу, чтобы еще кто-то пострадал от собственной глупости.
Еще более помрачнев, офицеры отошли в сторонку, и Елисей, обернувшись к стоявшему неподалеку унтеру, приказал:
– Найдите веревку и пусть солдаты откроют ворота с ее помощью. Вон, концы к проушинам привяжите и тяните.
– Будет сделано, ваше благородие, – рявкнул унтер и тут же принялся командовать.
Спустя пять минут найденная веревка была привязана к проушинам ворот, и солдаты, встав так, чтобы не маячить в проеме, дружно дернули за нее. Ворота распахнулись, и в лабазе снова грохнул выстрел.
– Нет, ну это уже даже не смешно, – возмутился Елисей, мрачно разглядывая забор, изрешеченный очередной порцией картечи. – Факелы давайте и фонари. Свет нужен, – продолжил командовать он.
– Ты эти ловушки словно нюхом чуешь, – уважительно проворчал полковник, подходя к парню.
– Так я своих ребят такие ставить еще в первый год обучения учу, – фыркнул Елисей. – Дилетантская работа. Никакой фантазии.
– Вы бы сделали лучше? – не удержавшись, поинтересовался один из офицеров.
– После моих ловушек вас бы всех лопатой в ведра собирали, – ответил парень так, что спорить с ним желающих не нашлось.
– Использовал бы свою взрывчатку? – догадался полковник.
– Естественно. Да еще бы и замедлитель какой-нибудь присобачил, чтобы всех сразу накрыло.
– Очень по-рыцарски, – презрительно фыркнул все тот же офицер.
– А я никогда себя рыцарем и не называл, – повернувшись к нему всем телом, спокойно ответил Елисей. – Для меня главное рыцарство в том, что на земле моей врага нет. Ни внешнего, ни внутреннего. А уж как его уничтожить, дело десятое. К тому же пластуны это совсем не рыцари. Это разведчики, диверсанты, убийцы, если хотите, но никак не рыцари.
– Диверсанты? – зацепился офицер за незнакомое слово. – А это еще что такое?
– Специалисты по вот таким ловушкам, – коротко пояснил Елисей и, забрав у подошедшего унтера факел, первым шагнул в лабаз, стараясь держаться поближе к стене. Обойдя склад по периметру, он обезвредил еще один самострел у вторых ворот и, убедившись, что сюрпризов больше нет, жестом разрешил солдатам войти. Унтер, уже успевший понять, что этого странного казака привели сюда не просто так, тихо спросил, даже не пытаясь делать вид, что интересуется мнением своего непосредственного командира:
