— А чего я раньше у вас этого воина не видел?
— Раньше он в кузнице работал, потому что. Теперь по пустошам ездит, чего тут непонятного.
Вик, если честно и сам не хотел вести эту беседу. Он не знал местных раскладов, не хотел нажить неприятности неудачно подвернувшимся на язык словом. Тот же шериф — кто его знает, какая тут власть у главного милицианос? То ли первый среди равных и такой же доброволец, то ли на нём завязаны все силовые аспекты жизни города. А тогда это уже совсем другой расклад — силовики нигде не считаются одной из ветвей власти, но таковой являются по факту.
Ах да, тут еще один нюанс — этот Гордон у нас до кучи еще и маг-огневик. То есть не просто влиятельный типус, а сильный воин, испепеляющий врагов взором или каким-нибудь файерболом. Мало этого? Так раз он маг, значит аристократ в каком-то поколении. Здесь все маги рождаются только от благородных. «Интересно, а я тоже из благородного сословия?» — подумал Витя. Глубоко по родословному древу он не погружался к его корням. Дедов и бабушек знал, про прадедов рассказывали. Только там такой нюанс был: при Советском Союзе быть дворянином было неприлично. Не в том плане, что стыдно, а даже опасно, если верить родственникам. Якобы могли и репрессировать. Смысл слова ускользал, но явно означало оно что-то нехорошее. Ну там расстрел или даже Гулаг. Гулаг — это когда есть не дают и работать заставляют. Как колхоз, только колхоз дело добровольное. Я извиняюсь перед читателями за такой мусор в мыслях моего героя, но как есть, так и пишу. История — не его конек, а в чем он дока… автор не знает, ух простите великодушно. Ах да, из арбалета нормально лупит Витька и ножи метает как бог!
Гордон тоже эдак внимательно посмотрел на новенького, оценил стати (не бугай), руки (не крестьянин даже после работы с молотом и клещами) и сделал вывод — ушлый человечек, от таких все неприятности происходят. С другой стороны, вроде спокойно себя ведет, словами не сорит, не сморкается, не гыкает, даже рот не полуоткрыт как у половины переселенцев. Да еще и побрился недавно, словно собрался в приличное общество. Необычный костюм из дорогой ткани — дело третье, но тоже добавляет зерен на весы раздумий. Непростой парень этот… как там его зовут? А не представился. Кстати, когда узнал, что Гордон шериф и маг, то шапку не снял, не поклонился. Братец, кто ж ты такой?
Очень удачно караван добрался по времени, засветло. Так что загоняли стадо на специально гороженную площадку без суеты, также нормально размещались на постоялом дворе. Вик удивился, оказалось, что выражение «постоялый двор» в местном исполнении именно двор и означает. То есть, размещайтесь, гости дорогие во дворе, как вам удобно. Хотите, под телегой, хотите — на телеге. А комнаты, они для состоятельных господ и за деньги. Деньги?
Для Виктора наконец-то начал открываться новый мир, мир экономических отношений. Золотые далеры, серебряные реалы, медные белки… «Хм, далер — это типа доллар? А реал — команда такая была в моем мире. Или есть» — для себя прикидывал Витя. Пока размещались на постоялом дворе, Мигель ему вливал в уши знания и рассказывал про монеты. Показать не получалось — в общине на руках монеты имелись только у старосты. И не его были те денежки, а общинные.
— И да, когда-нибудь заживем. Когда жить станем хорошо, в нашем поселке тоже всё станет за деньги. — Солидно поделился мечтой и недалеком счастье Мигель. — Как в Старом мире. В Каталании. Там деньги у всех были.
— А что тогда уплыли оттуда?
— Монета странный предмет, вот она есть, а вот её нет. Подати заплати, налоги за землю сюзерену, туда-сюда. Урожай продал, оглянулся, а в кулаке ни одной монетки.
— То есть счастье не в деньгах, а в их количестве?
— Красиво сказал, Счастливчик! Так и есть, если подумать. Когда твоё у тебя никто не сможет забрать за аренду земли, когда всё тобой выращенное принадлежит только тебе…
— … Тогда обязательно прискачет кто-то, кто захочет поделиться твоим с собой. — Закончил мысль товарища Вик совсем не так, как Мигель планировал.
— Это ты к чему? Ты про дикарей? Вот хренушки им!
— Не боишься, что из-за моря ваши бывшие хозяева приплывут?
— Поаккуратнее с языком! У нас не было отродясь хозяев. Не вассальные мы все тут. Потому и поплыли на новые земли.
— Ну извини, неверно выразился. Но ведь могут приплыть те землевладельцы, чтоб снова нахапать земель, теперь уже здесь, за морем?
— Ну да! А мы их клинками, да в капусту!
— А у них магия. Я посмотрел на то ружьё, оно не кустарной выделки.
— То да. Маги сейчас многие, кто огневик, с жезлами. Герцог Пятигорский их поставляет всем желающим, только золотом заплати.
— Это который с клеймом тем странным?
— А что странного? Пять лучей звезды означают пять самых больших гор в его герцогстве. Это которое в Мерсалии. А в центра молот и серп означают, что ему вассалы больше приносят трудом, чем войной. Только кто бы поверил в это.
— Чего так?
— Да все знают, он своё герцогство на меч взял, а не купил. И мастера его куют не серпы, а мечи. То есть оружие. Те же жезлы.
— Что, они так опасны, жезлы эти? — Вику было жутко интересно побольше разузнать и про ружья, и про герцога странного, у которого герб с советской солдатской звездой.
— Считай, так маг на сто шагов огнем сжечь может, да еще и устанет. А с жезлом даже за триста шагов, если не промахнется. И ему от этого практически никакой усталости магической. Пока есть снаряды, бабахай да бабахай. А человека прямо в куски!
— Небось снаряды дорогие.
— Самому можно лить из свинца или цинка. Не дороже, чем бол арбалетный сладить.
— Цинк? Это что такое?
— Да к северу миль триста в горах руду добывают. Металл почти как свинец, малость потверже и не чернеет на воздухе. Как серебро почти, но дешевое. Добывают не где самоцветы, а чуть южнее.
— Какие такие самоцветы?
— Да камни драгоценные в тех горах попадаются. За морем ух как ценятся, дороже золота в сто раз, если по весу уже ограненные.
— Угу. И вы те камушки добываете? И торгуете с Каталанией.
— Добываем не мы, на нашей земле гор нет, сам знаешь. Но да, наша община выращивает продукты, а горняки роются.
В голове Вика начал складываться пазл на экономическую тему. Кажется, стало чуть понятнее, кто на что тут живёт и откуда что берется. Потому как версия освоения земель по другую сторону Атлантического океана, как Срединное море зовется в его мире, ради свободы, она какая-то сильно сказочная. По мнению Виктора идеи рулят миром не настолько хорошо, как деньги. Где идеология, там бардак. Отец не раз ругался, приходя с работы, по его словам, там, где политика оказывалась впереди бизнеса, начиналась лютая дичь. В отцовом холдинге было именно так.
— Мигель, я правильно понимаю, что в городе нам без денег никто ничего не даст?
— А чего нам надо? Еда с собой, животные накормлены. Если для дела что-то нужно, так скажи Алонсо, он денег выделит. Или ты в бордель намылился, Счастливчик? Так тебе вроде и так перепало! — И Мигель весело заржал.
— Какой бордель? Что такое бордель? — Слово, в каталанском языке обозначающее это уважаемое заведение (некоторыми лицами уважаемое), в лексиконе Вика пока отстутсвовало.
— Дом продажных радостей от срамных женщин.
— А, бордель! Да. То есть нет, неактуально сейчас. Но вообще забавно, что он тут есть.
— Говорю же, Вик, большой город! Тут всё есть! Но не про нашу честь, — потупился Мигель, поскольку денег у него в этой прекрасной стране не было ни разу. Не должен никому — уже счастье.
— Ну ладно, давай готовиться к ночлегу. Мы обратно когда?
— Пока распродадимся, пока закупимся. Пару-тройку дней точно пробудем в городе. Обратно караван будет скромнее, но груз дорогой повезем.
И Виктор понял, что у него будет время погулять по городу да посмотреть на местное житьё. Но именно что погулять, исключительно посмотреть, денег у него не ожидается. Если только он не решит продать индейскую лошадку…
