— Так, — ответил Вернидуб.
А этот «мухомор» пусть и нехотя, но кивнул.
— И что именно было сделано не по обычаю? Я умер, упав без сознания в реку. Плавал по ней в беспамятстве, рискуя каждое мгновение утонуть. Потом родился новым человеком.
— Это испытание не пройдено в здравом уме и твердом рассудке.
— А разве в обычае про это хоть кто-то говорится?
— Подразумевается.
— Ну-ка, просвети меня. Это как?
— Нельзя пройти испытание, если ты сам не идешь.
— Видишь вот тот пригорок? Хорошо. Если я тебя оттуда столкну, и ты съедешь на заднице по склону, то можно ли сказать, что ты сам съехал?
— Это уловка.
— Это способ показать, что именно ты озвучил сейчас уловку. Суть испытания в том, чтобы представить человека богам. Как это случится — неважно. Мы вольны сами придумывать сие, на свое усмотрение и разумение. Вмешаются ли боги — тоже не имеет значения. Захотят — сами все проведут как пожелают. Или ты отказываешь богам в праве поступать так, как они считают нужным?
Он дернул щекой.
Чуть помедлил и помотал головой.
— Надеюсь, этот вопрос решен? — поинтересовался Вернидуб.
— Решен, — явно недовольно произнес этот рыжий.
— Тогда сними с человека проклятие.
— Это лишнее. Оно все равно ко мне не пристанет. — отмахнулся Беромир.
— Зато оно пристанет к этому дурню, если отразится Перуном. Ну! — рявкнул командным голосом седой.
И «мухомор» чуть помедлив, но, собравшись с духом, торжественно произнес формулу отмены.
— А вообще, ты верные слова сказал, — повернулся к Беромиру Вернидуб. — Уезжать тебе отсюда надо. Помнишь, мы крепость обсуждали с тобой? Вот. Подобрали местечко.
— Какая крепость? — отмахнулся Беромир. — Ученики вскорости будут представлены и разойдутся по кланам. А я снова останусь один. Ну, почти. Я крепость ту ставить буду годами.
— Если ты согласишься с выбранным нами местом, — произнес «мухомор», — они не разъедутся. Пока крепость тебе не помогут поставить. А представление им сейчас и проведем. Чего тянуть?
— Ну так что? — подался вперед Вернидуб. — Согласен?
— Я не могу соглашаться на то, чего не знаю. Может, место неудачное. Надо сначала глянуть, потом уже решение сказывать…
Глава 10
168, кветень (апрель), 16
— И Ленин такой молодой, и юный маразм впереди… — напевал Беромир себе под нос импровизированную переделку старой песенки. Так-то, конечно, октябрь. Но ведуны не уехали. Из-за чего стало очень нервно и тревожно всем вокруг под их пристальным вниманием.
В прошлые разы ведуны так себя не вели, действуя более деликатно, что ли. А тут словно проверяющие из главка. И главное, бояре с дружинниками воспринимали это все как само собой разумеющееся. Да и Дарья помалкивала, посматривая на все это с едва заметной ухмылкой. Видимо, подобная дичь не являлась чем-то странным и необычным.
Беромира не оставляли наедине с собой ни на секунду. Разве что в нужнике и во время сна. В остальное время хотя бы один ведун да находился рядом. И не просто так, а стараясь участвовать в его делах или ведя беседы.
Сильнее всего раздражали уговоры переехать.
Они то с одного бока, то с другого заходили на эту тему и обрабатывали вдумчиво так, старательно. Был бы на месте Беромира местный — давно бы согласился. Он же, наоборот — от такой настойчивости лишь напрягался.
Ведь это что значит?
Правильно, им сей переезд зачем-то нужен.
Зачем?
Ответить на этот вопрос Беромир не мог. А его жизненный опыт подсказывал, что если он не понимает выгоды того, кто ему что-то предлагает, то почти наверняка имеет место разводка или мошенничество какое.
Вон — кругами ходят.
И начали как красиво — попытались взять на испуг, дескать, аннулируется его статус ведуна. Хотя, конечно, никто из них не ожидал взрывной и неожиданной реакции с его стороны. Из-за чего «мухомор» откровенно психанул и сам перепугался. Сейчас же зашли с другой стороны и проявляли живой интерес.
Это пугало еще больше.
И еще меньше хотелось ехать туда, куда они предлагали. Поэтому он отнекивался, ссылаясь на дела. Березовый сок ведь сам себя не соберет. Да и выздоровления раненых нужно дождаться.
Сам же попытался скрыться от этой навязчивости за кропотливыми делами. Да такими, чтобы зарыться с головой.
Поэтому поднял свои старые заметки.
Стал рыться в воспоминаниях.
И начал пытаться «родить» летопись событий. Максимально лаконичную. Сухую, можно даже сказать. Просто описывая фактологию и указывая персоналии, практически самоустранившись от любых личностных оценок и художественных методов.
Повествование начал с 166 года, когда для него вся эта история и заварилась. Беромир не скупился на детали и факты. Например, он описывал товары, которые привозил ромейский купец и почем ими торговал. Вставлял короткие справки по поселениям, кланам и родам, а также значимым личностям. С характеристиками в духе «17 мгновений весны».
У него получалась даже не столько летопись, сколько ведомость с элементами аналитической записки. Заодно, в процессе, всплывали детали, которые ускользнули из виду. Ну и какую-никакую, а сводку хозяйственную удалось тоже сделать — опираясь на собранные Араком налоги, о которых купец сам рассказал, он оценил производительность местного хозяйства. И вообще — много всяких не таких уж и очевидных выводов сделать. А под финиш даже решил сделать общую сводку к итогам 167 года, включив в нее точное количество родов, семей и людей в шести союзных кланах.
Самым удивительным делом оказалось участие в работе над летописью «мухомора». Этот рыжий уже умел и читать, и писать придуманным Беромиром алфавитом — Вернидуб научил. От него же скептик и счет освоил, хоть и в зачатках. Из-за чего выглядел, несмотря на первое негативное впечатление, весьма продвинутым на фоне иных.
Более того. Если изначально его излишний интерес к летописи скорее злил, то уже к концу второго дня наоборот — радовал. Потому как быстро выяснилось, что он натурально ходячая энциклопедия. Из-за чего первичный негатив стремительно испарялся.
И главное — лично он не уговаривал Беромира переехать.
Влезая только по делу.
Да и остальные явно сбавляли темп напора. Так что жизнь даже стала налаживаться. И тут, на четвертый день после того скандала, случилась беда…
— Враг! Враг! К бою! — кричал наблюдатель, спешно слезая с «вороньего гнезда».
А потом застучав в барабан.
Ритмично.
Выдавая предельно простой сигнал. И люди отовсюду, услышав эти звуки, бежали к длинному дому. А там те, кто успел прибыть раньше, выносили воинское снаряжение. Помогая прибывающим в него облачаться.
Вон — все запыхавшиеся.
Благо, что только минул обед и еще никто далеко не сумел уйти…
Беромир уже второй день не отправлял речные дозоры, поняв, что ему не получится приметить убегавших роксоланов. Они, видимо, избрали свой путь по иному маршруту, нежели река Сож.
А тут — новые гости.
Лодка за лодкой они вываливали из-за излучины, являя себя обитателям этого поселения. Крупные пироги, то есть, однодеревки, шли забитыми людьми. В каждой — по полтора-два десятка человек.
Хуже того — частью эти гости были в доспехах.
Кто это?
Откуда?
Зачем?
Ответов на эти вопросы ни Беромир, ни кто иной дать не мог. Когда же незваные гости приблизились, вопросов появилось еще больше. Их одежда и снаряжение выглядели непривычно. То есть, они прибыли откуда-то издалека…
Непрерывно стучал барабан.
Постоянно кто-то подбегал и спешно снаряжался, становясь после этого в строй. Если относился к ученикам, боярам или дружинникам. Остальные же с ходу прятались в длинном доме. Спешно собирая там заготовки рогаток из наделанных заготовок.
