— Наблюдай за кабаком, — приказал он Луке. — Появится старшая — проследи за ней.
— Ага, — Клоп кивнул и перебежал на свой прежний наблюдательный пост в проулке.
Через пару минут Стриж уже демонстрировал бессознательный улов Лауре.
— Как тебе наша новая певчая птичка? — он размотал плащ и без всякой жалости скинул мальчишку на деревянный пол.
Ещё недавно он и вообразить не мог, что способен так обращаться с ребёнком, но до сих пор дети не всаживали ему нож в печень. Да, в Африке он проходил инструктаж о детях-солдатах, но бог миловал и встретиться с ними Лёхе так и не довелось.
— Не отвлекай, — недовольно бросила Лаура, разложившая в ряд серебряные слитки.
Расплавленные остатки замка, запиравшего сундук с рисунком синей хищной птицы, валялись неподалёку. Лёха связал пленника, сунул тому в рот кляп и с интересом наблюдал за действиями магички. В каком-то смысле она напоминала детсадовца, играющего с пластилином. Она будто грела слитки в руках, а затем оторвала кусок от ставшего гибким и подвижным слитка.
— Ну ни хера себе кружок художественной лепки… — поражённо выдохнул Стриж.
Таких номеров, как говорится, не то что в цирке — в шоу экстрасенсов и то не покажут. Не будь девчонка так увлечена работой — наверное, отметила бы в календаре день, когда Лёха натурально потерял дар речи от удивления.
Катая между ладонями серебро, Лаура придавала ему форму знакомого Стрижу стила. Таким, только из золота, она исправляла татуировку на его руке.
Не удержавшись, Стриж взял один из слитков и попытался помять в руках. Естественно, ничего не получилось — металл оставался твёрдым, как ему и полагалось. Лёха даже постучал слитком об пол, получив в качестве эффекта лишь взгляд девчонки, ясно выражающий её мнение об умственных способностях товарища старшего лейтенанта.
— Слушай, а ты можешь так серебряных монет налепить? — вернув слиток на место спросил Стриж.
— Могу, но они будут тонуть, — подтвердила давнюю Лёхину догадку Лаура.
— Так это типа проверки на подлинность? — для полной ясности уточнил он. — Настоящие монеты всплывают, а подделки — тонут?
Девушка кивнула, не прерывая работу.
— Это особая техника небольшого семейства, поколениями работающего на императорский дом, — пояснила она. — В медяках тоже небольшая доля зачарованного серебра, так что любой босяк может отличить поддельную монету от настоящей.
— Практично, — одобрил Стриж. — А зачем в меди примесь серебра?
Лаура посмотрела на него, как на идиота, а потом, видимо вспомнив, что перед ней чужак, пояснила:
— Серебро — металл магов. Мы можем вливать в него свою силу и придавать новые свойства с помощью плетений. Этим я сейчас и занимаюсь — вливаю силу в серебро, чтобы потом начертать плетение тишины.
— А золото? — заинтересовался Стриж, вспомнив злополучный артефакт, подаривший ему прожорливого «пассажира».
— Золото — металл демонов. В него можно заключить сущность демона, или «сырую» демоническую силу. Драгоценные камни хороши для обеих сил, но они дороже. На пустотников действует только сила демонов, потому плетения на твоём теле выполнены золотом.
— Никогда не думал, что стану золотой молодёжью в буквальном смысле, — невесело усмехнулся Стриж, разглядывая татуировку на руке. — Кстати: а молодёжь ли я вообще? Сколько живут эти ваши эльфы?
— Дольше людей — это всё, что я знаю, — пожала плечами Лаура, не прерывая своего странного занятия. — Говорят, когда-то они были бессмертны, но после того, как закрыли пути в миры Древних — были прокляты и начали стареть и умирать.
— Ну, хоть тут свезло, — Лёха почесал затылок. — Жить вечно — это же такая скука…
Взгляд магички подсказал, что она не разделяет этого мнения. Спорить, впрочем, Лаура не стала, сосредоточившись на работе.
На то, чтобы разукрасить каморку затейливым орнаментом, у Лауры ушло порядка двух часов и половина серебряного слитка. Стриж в это время развлекался тем, что правил нож о намотанный на кулак кожаный ремень и мерзко ухмылялся очнувшемуся сопляку.
На того было жалко смотреть: узнав в неверном свете Лёху, пацан побледнел едва ли не до прозрачности и задёргался в путах, мыча сквозь кляп.
— Пусть он умолкнет, — не оборачиваясь, потребовала Лаура.
Это Лёха выполнил с готовностью: сунув нож под нос мальчишке, он пообещал задушевным голосом:
— Ещё звук — и что-нибудь тебе отрежу.
Подействовало — сопляк послушно затих, изредка всхлипывая. Стриж украдкой перевёл дух. Он и сам не был уверен, что способен воплотить угрозу в жизнь. Одно дело — напугать до усрачки, или насовать мелкому угрёбку вразумляющих тумаков, но совсем другое — реально пытать ребёнка.
Да, он прекрасно помнил, что этот малец без особых колебаний пошёл на хладнокровное убийство. Его, Лёхи, убийство. Догадывался также, что оно могло быть не первым. Был уверен, что благодаря наставнице он точно повторит это в будущем. С огромной радостью Стриж отправил бы мелкого угрёбка в местную детскую колонию, или передал аналогу полиции, но самолично вынести приговор и привести его в исполнение… Это было выше него.
Может, кто-то назвал бы его слишком мягкотелым, но Лёха искренне надеялся, что сумеет прожить жизнь и сдохнуть не причиняя вреда хотя бы детям.
Кровожадно ухмыляясь мальцу, Лёха мрачно размышлял о том, что вряд ли его моральные нормы помогут выжить в новом мире.
Когда Лаура завершила свою работу Стриж ухватил связанного пленника за шиворот и швырнул в каморку, как куль с мукой. Войдя следом, он с интересом наблюдал, как магичка закрывает двустворчатые двери, замыкая рисунок. Тот на миг замерцал и вновь угас. Девчонка кивнула, давая знать, что со звукоизоляцией всё в порядке.
Лёха присел рядом с мычащим, на этот раз от боли, гадёнышем и сказал:
— Сейчас мы поиграем в игру «Вопрос-ответ». Я — задаю вопрос, ты — отвечаешь. Ответишь на всё правильно — выиграешь жизнь. Орать и звать на помощь бессмысленно — никто не услышит. За каждую попытку соврать — буду отрезать у тебя что-нибудь. Понял?
Лёха вынул кляп и задал первый вопрос:
— Кто твоя хозяйка?
Ответ он получил своеобразный: запахло палёным, пацан дёрнул рукой и едва не впечатал ладонь в нос Стрижу. Тот перехватил руку и озадаченно моргнул, силясь понять какой ущерб сопляк думал нанести этим жалким жестом, как Лёхину голову объяло пламя.
— Мля! — Стриж отпрянул, едва не пропоров себе рожу ножом.
Хлопнув по лицу в попытке сбить огонь, Лёха замер. А потом принялся ощупывать голову. Ничего. Ни пламени, ни ожогов — всё цело.
А вот демон в голове Стрижа взбесился. Непонятно, что его разозлило — магия, нападение или всё вместе, — но ревел он, словно разъяренный медведь в чащобе.
Мальчишка тем временем верещал во всю глотку, призывая на помощь. Лёха, придя в себя, хотел было вырубить визгуна тумаком, но увидел победную ухмылку Лауры и остановился. Девчонка смотрела на орущего сопляка с весёлым снисхождением — как на убогого, развлекающего толпу своими выходками.
— Лиса! Лиса, помоги! — надрывался мальчишка, едва не заглушая рёв демона лёхиной башке. — Лиса! Я здесь! Лиса! Слышишь?!
— Я слышу, — устав слушать вопли «и снаружи и внутри», Стриж ладонью заткнул рот пленнику. — Легче стало?
Увидев совершенно не пострадавшее лицо Лёхи, маленький мерзавец звучно икнул и обмочился.
— По меньшей мере мы знаем, что он — ученик той магички, а его наставница не сильна в артефакторике, — заключила Лаура, брезгливо разглядывая растекающуюся лужу и обгоревшие остатки верёвки, связывавшей пленника.
На этот раз Стриж счёл, что её высокомерие имело под собой основание: там, в лесу, девчонка не обделалась, столкнувшись с тварью из раскола.
Лёха отпустил совершенно деморализованного сопляка и сказал, поигрывая ножом:
— Выбирай — что тебе отрезать.
— Не надо! — пацан попытался отползти, но уткнулся в стену каморки.
Умоляюще вскинув перед собой руки, он затараторил:
